Перевод на домашнее обучение оказался тем самым соломоновым решением, удовлетворяющим обе стороны. Не желая ссориться с судьёй, директриса даже пообещала всячески содействовать Сониной успеваемости.

Для вида девушка вяло посопротивлялась, но потом, смилостивившись, пошла навстречу директору и любимой родительнице.

Так, новая хорошая Соня смогла остаться хорошей. Она ведь даже слова плохого не сказала ни бывшей подружке, ни матери, ни кому-то другому.

Девушка прищурилась, как кошка, и снова зарылась в одеяло.

Иногда всё же полезно быть плохой.

Дождь закончился, сквозь задернутые шторы в комнату полились солнечные лучи. Как же хорошо нежиться на подушке и ничего не делать, пока Ленка и её свора вынуждены ходить в школу.

Под эти приятные мысли Соня снова задремала, но вскоре её разбудил телефонный звонок.

– Слушаю, – просипела она в трубку.

– Алло! Это я. Прости, что рано. Нужна твоя помощь…

После разговора с Сашей сонливость как рукой сняло. Спустя мгновение Соня уже металась по комнате, пытаясь одновременно вылезти из пижамы и отыскать в телефоне номер Анны.

– Эй, придурок, тебе здесь не рады!

Саша сразу понял, что это относится к нему, но реагировать не спешил.

Школьный подвал, оборудованный потертыми и скрипящими от старости тренажерами, насквозь пропах потом и затхлостью.

После возвращения из Дома Земли Саша решил не оставлять тренировок, к которым приучил Михаил Захарович. Концентрация на собственном теле и регулярные физические нагрузки помогали вовремя сбрасывать напряжение и оставаться спокойным. Ради этого можно было потерпеть даже вечную духоту и едкий запах пота.

И всё было бы прекрасно, если бы не маленькая проблема, которая сейчас грозила перерасти в катастрофу. Оказалось, ту же качалку облюбовала компания под предводительством Пашки Скворцова – Сашиного одноклассника по кличке Паштет.

Этот задира собрал вокруг себя таких же хулиганов и занимался тем, что издевался над ребятами, которые не желали подчиняться. В школе Паштета терпеть не могли, ведь он регулярно срывал уроки. Но мелкому негодяю всё сходило с рук, потому что отец его был большой шишкой в администрации района. Скворцова недолюбливали даже друзья, но боялись, поэтому не перечили.

Сашу Пашка невзлюбил еще с начальной школы, и сейчас, встретив в качалке, мимо пройти не смог:

– Слышь, олень, к тебе обращаюсь.

Саша вздохнул. Теперь место для тренировок придется менять. А ведь он уже собирался уходить, даже вещи собрал.

Юноша молча поднял сумку и направился к выходу.

– Что, к мамочке побежал? – Пашка прекрасно знал, что Сашина мама давно умерла.

Напоминание о матери кольнуло в самое сердце. Саша остановился. Больше всего на свете ему хотелось сейчас размазать эту наглую, вечно ухмыляющуюся рожу. Но он сдержался, всё еще надеясь избежать стычки.

У Паштета были другие планы.

– Да, вспомнил, у тебя ж мамочки нет, а отец – конченый придурок. Бежать-то не к кому.

Довольный своей находчивостью, Паштет расхохотался.

Еще мгновение назад в зале стоял привычный шум, но сейчас все замерли, предвкушая драку. Подобное оскорбление требовало реванша, но никто не осмелился бы встать у Пашки на пути.

Юный колдун Земли почувствовал внутри жар ярости. Поставил сумку и расправил плечи. А, плевать! Будь что будет.

– Заткнись, урод! – процедил он сквозь сжатые зубы.

В голубых глазах Скворцова мелькнуло что-то похожее на тревогу – не привык получать отпор. Но она быстро сменилось легкомысленной уверенностью – и не таких ломали.

– Что? А ну, повтори.

Саша прикрыл глаза и заставил себя погрузиться в Землю. Почти сразу на место ярости пришли спокойствие и тишина. Тело будто окаменело, а в ноги полилась сила.

Эх, Пашка! По глупости он принял медлительность противника за нерешительность и ринулся в атаку.

Саша лишь поднял руку, пытаясь отклонить неизбежный удар. Думал, не успеет – собственное движение показалось каким-то заторможенным. Только и успел мысленно крикнуть: «Замри!» и зажмурился в ожидании удара. Но его не последовало. Вместо этого раздался грохот – Скворцов будто с ходу налетев на невидимую стену, рухнул на пол.

Юный колдун открыл глаза и секунду удивленно смотрел на поверженного врага. Тот лежал навзничь на старом потертом линолеуме. На лице Пашки застыло выражение непонимания, а из открытого рта тонкой струйкой текла слюна. Зрелище малоприятное.

Саша поднял сумку, перешагнул через распростертое тело и вышел прочь из душного зала. Никто не посмел его остановить. На улице его стошнило в ближайший куст шиповника. Он был в ужасе. Но не от содеянного, а от собственной реакции – голос совести молчал. Сожалений не было, злорадства и радости тоже. Всю оставшуюся ночь он бесцельно бродил по улицам, пока уже перед самым рассветом не осознал, что идёт к дому Лины.

Последнее время Саша направлялся к ней при любой возможности. Он не испытывал в присутствии Лины вину выжившего, ему просто хотелось быть рядом. Приглядывать, заботиться, быть нужным, точно она была его младшей сестрой. А ещё рядом с этой хрупкой на вид сероглазой девчонкой его Земля становилась сильнее и сговорчивей.

А главное, только у Лины, рядом с новыми друзьями, можно было быть собой, а не притворяться «нормальным».

Девчонка-маг жила на другом конце города, но Сашу это не пугало.

Ночью Петербург, освещённый светом жёлтых фонарей, превращался в сказку. Свет отражался в лужах, тёмной воде каналов, влажных камнях под ногами. С Невского Саша свернул на Большую Морскую и через арку Главного штаба вышел на Дворцовую. Даже в этот темный предрассветный час площадь не была пуста – возле колонны, восторженно озираясь по сторонам, бродили туристы.

Саше было не до осмотра достопримечательностей. Придавленный внутренней ношей, он двигался на автомате, ничего не замечая вокруг.

Но если бы он не был так погружен в себя, то наверняка почувствовал бы, что статуи с крыши Эрмитажа внимательно наблюдают за ним. Заметил бы на Миллионной пристальный взгляд могучих атлантов.

Лишь сворачивая на Троицкий мост возле Марсового поля, Саша задержался у памятника Суворову. Блистательный бог войны как всегда вёл за собой невидимую армию.

На мгновение юноша стал частью этого войска. Увидел себя опьянённым ядреной смесью пота, крови и ярости. Сквозь крики и бряцанье мечей услышал тяжелое дыхание и биение сердец других воинов. Почувствовал дрожь земли под ногами….

Видение быстро исчезло. Но Саша знал, что это не фантазии. Нет, это проснулась память какой-то из прошлых жизней. Память воина, память безжалостного убийцы. Такой бы никогда не отступил.

Стряхнув наваждение, юноша пошел дальше.

Марс проводил старого соратника спокойным взглядом. Придет время, и они вновь разделят сладость яростной битвы.

***

– Как? – Алиса вскочила со стула. – Что случилось?

Соня, удовлетворённая произведенным эффектом, наконец сжалилась над друзьями:

– С ним всё в порядке. Но, похоже, он кого-то убил.

– Как убил?

– Не знаю. – Соня дернула плечами. – Анна велела сидеть здесь и не высовываться.

– Да что же это за день такой, – послышался с подоконника недовольный возглас Тимофея.

Ворон же к всеобщему удивлению молчал. Птица будто застыла, вытянув вперед голову.

– Эй, приятель, что с тобой? – Кот-призрак с тревогой смотрел на товарища.

Но ворон безмолвствовал, устремив вперёд невидящий взгляд.

– Георг, очнись, – взмолилась Лина, не на шутку испугавшись за пернатого друга.

Егор с укором взглянул на Соню.

– Посмотри, ты довела его до ступора.

– Толкните его, – посоветовал Тимофей.

Но ворон вдруг очнулся.

– Не нужно меня толкать. Со мной всё в порядке, – он посмотрел на Соню, – Ты говоришь, Саша кого-то убил?

Девушка кивнула.

– Он сам так сказал.