Летисия выглядела заспанной и недовольной даже после утренней ванны. Деон, всю ночь проведший за книгами в библиотеке Эрфиана, сиял, как начищенная монета из вампирского золота.
– Я нашел книгу о пророчестве! – похвастался он.
– Не думал, что существуют такие книги.
– Конечно, существуют. Тем более здесь, в библиотеке братца. Сборник пророчеств, прилагающийся к трактатам о темном знании. Последние, кстати, тут тоже есть. Не знаю, за каким чертом он все это собирает. Наверное, читает долгими зимними ночами под чашечку глинтвейна.
– И что же ты узнал о пророчестве?
Лицо Деона приняло трагическое выражение.
– Ничего, – сказал он. – Потому что я не понял ни слова.
– Ты внезапно забыл темный язык?
– Нет там темного языка. И древнего эльфийского наречия тоже нет. Что-то непонятное. Я вижу буквы и понимаю, что они мне знакомы, но сложить в слова и предложения не могу. Забавно, да?
Они сидели у знакомого стола в обеденной комнате и наблюдали за тем, как Лава в сопровождении слуг расставляет на скатерти многочисленные тарелки и плошки.
– Говорят, книги по темному знанию написаны на особом языке, – заговорила Летисия. – Его понимают только Хранители Темной Библиотеки. И те, кто получил такой статус, а заодно и доступ к изучению темного знания.
– Наука о том, как все было на самом деле, – сказал Ливиан. – Мы – единственные, кто знает, как все было на самом деле, без древних рукописей, но не можем прочитать эти книги. Изощренная шутка.
– Вот я и говорю, – согласно покивал Деон. – Эй, хозяйка! – обратился он к Лаве. – Не знаю, какие у вас тут традиции, но я начинаю свое утро с чашки крепкого кофе и сигареты. А потом уже завтрак. Если у меня на него хватает денег.
– Сигареты? – недоуменно переспросила девушка.
Брат закатил глаза.
– Черт, да плюнь. Кофе. Просто кофе. О большем я не прошу.
– Я могу принести господину кальян.
– Кальян? – задумался Деон. – А почему бы и нет. И какой-нибудь фруктовый табак. Виноградный пришелся мне по душе. А что насчет персикового? Такой у вас имеется?
Ответить Лава не успела. Двери обеденной комнаты открылись, и на пороге появился хозяин дома собственной персоной. За ним шла многочисленная свита: полупрозрачные женщины, диковинные животные, бледные юноши и девочки с золотыми кудрями и ангельскими лицами. На Эрфиане были восточные одежды из белоснежного шелка, походившие то ли на мантию, то ли на саван, длинные светлые волосы, ухоженные, как и раньше, свободно лежали на плечах. Он сел во главе стола, и члены свиты расположились на ковре.
– Братья, – сказал он с легкой улыбкой. – Рад видеть вас. И тебя, прекрасная госпожа, – кивнул он Летисии.
Ливиана в Эрфиане раздражало многое, и лидировали в этом списке олимпийское спокойствие и тихий голос. Он не говорил, а, скорее, шептал, но даже в лесу, полном посторонних шумов, вы бы услышали каждое слово.
– Привет, – осторожно улыбнулась волчица. – Спасибо за ужин и за то, что приняли нас с таким теплом. Я отлично выспалась. А банная комната – отдельное удовольствие.
– Богу смерти приятно слышать, что он отнесся к кому-то с теплом, – кивнул Эрфиан.
– Один из ваших подопечных решил, что в его объятиях мне будет еще теплее, – не удержалась от того, чтобы упомянуть о ночном инциденте волчица.
Брат изобразил удивление. В его случае это означало «поднять брови на тысячную долю миллиметра». Он склонил голову на бок, а потом щелкнул пальцами, и один из сидевших на полу юношей поднялся на ноги. Сейчас он, разумеется, даже отдаленно не напоминал Ливиана: у существа было тонкое, немного нервное лицо с большими черными глазами и по-женски пухлыми губами.
– Подойди-ка, Ма, – обратился к нему Эрфиан. – Я хочу у тебя кое-что спросить.
– Да, господин? – испуганно откликнулся юноша, приближаясь к столу.
– Прошедшей ночью ты нарушил покой моей гостьи, явившись в банную комнату. Ты давно живешь в этом доме и знаешь, что в покои гостей могут входить только слуги – и только в том случае, если их позовут.
– Но господин, – залепетал Ма, переводя взгляд с Ливиана и Летисию. – Я всего лишь… она хотела… она… я только…
– Я недоволен тобой, Ма, – перебил брат. – Ты вытворяешь подобное не в первый и не во второй раз. У меня доброе сердце, и я не наказывал тебя. Я думал, что ты выучишь свой урок. Но я ошибался. И сегодня ты понесешь заслуженное наказание.
Волчица подняла руку.
– Не думаю, что его нужно наказывать, – вмешалась в разговор она и посмотрела на Ма. – Ты напугал меня до чертиков, признаю, но ведь ты сделал это не из злого умысла, верно? Голос, говоривший мне о зеленом тумане, тоже имел благие намерения.
Ма слабо улыбнулся.
– Госпожа не обижена, – с надеждой глянул он на хозяина.
– Разве я обвинял тебя в том, что ты кого-то напугал? – спросил Эрфиан. – Ты притворился моим братом. Кто дал тебе, низшему созданию из всех, когда-либо населявших оба мира, право ходить по коридорам этого дома и носить лицо бога Ливиана? Что ты сделаешь завтра? Притворишься одним из Семерых? А, может, примешь облик темного шамана?
Ма судорожно сглотнул и вжал голову в плечи.
– Простите, господин…
Эрфиан достал из широкого рукава серебряный кинжал в украшенных драгоценными камнями ножнах и, положив его на стол, кивнул Ливиану.
– Довольно. Брат сам решит твою судьбу.
– Эй, эй, – поморщился Деон. – Давайте не будем портить замечательное утро разборками. Мне в Треверберге их хватало. А тут я отдыхаю душой.
Ливиан бросил взгляд на кинжал и тяжело вздохнул.
– Да живи уже, щенок, – после паузы ответил он. – На месте твоего господина я бы запер тебя на пару веков в клетку из храмового серебра. Или посадил в чашу с холодным голубым пламенем, заставив читать древние заклинания двадцать четыре часа в сутки. Но вряд ли это добавит тебе ума.
Ма на радостях подскочил к нему и поцеловал руку.
– О, благодарю, господин! Ты не только милосерден, но и мудр…
– Отойди от меня, иначе я передумаю и засуну тебя в чашу с храмовым огнем.
Юноша мигом ретировался и сел на ковер между женщиной в черных одеждах и диковинным животным с телом кота и головой птицы.
– Первый приговор судьи за две тысячи лет, – улыбнулся Эрфиан. – Я не согласен с ним, но не буду его оспаривать.
– Ты всегда можешь надрать зад мелкому пакостнику, – сказал Ливиан, принимаясь за французский омлет.
– В оправдание Ма могу сказать, что он очень темпераментный юноша. Он еще молод… появился здесь всего-то три века назад. Это многое объясняет. И, если уж на то пошло, мысль притвориться тобой, брат, пришла ему в голову не на пустом месте. Таких инкубов называют ложными, но эмоциональные запахи они улавливают так же тонко, как более совершенные представители их вида. Иными словами, он всего лишь отозвался на желания дамы…
Летисия покраснела до корней волос и сделала вид, что увлечена поеданием греческого салата. Ливиан решил пропустить сказанное мимо ушей.
– Смотрю, у тебя все по-прежнему, брат. Живешь вдали от людей и остался таким же… умиротворенным.
– Что может измениться в чертогах бога смерти? – одарил собеседника очередной улыбкой Эрфиан. – Здесь время остановилось не один век назад. Ну, а вы выглядите иначе. Современная жизнь накладывает отпечаток даже на богов. И вот вы здесь, в моем доме. И медальоны, символизирующие власть и наделяющие магией, снова при вас. Означает ли это, что весы равновесия качнулись в очередной раз, и боги, осужденные на великом суде, получили возможность искупить свою вину?
– Лилит отправилась на поиски книги с пророчеством, – пояснил Деон. – Самаэль приходил к Ливиану и все рассказал.
Брат с задумчивым видом пригубил травяной отвар из своего кубка.
– Самаэль. Милый мальчик, но очень шумный и суетливый. Любит привлекать внимание. К счастью, его возлюбленные Дикие Охотники не могут добраться до моего дома, в противном случае они перепугали бы всех, кто здесь живет. Значит, вы решили отправиться следом за Лилит.
