– Может быть хочешь чаю или поесть? – с надеждой спросил Игнат, бросая двусмысленный взгляд на пакет с ореховой смесью. – У меня и кофе имеется.

Мысль о горячем кофе и сытном полноценном завтраке заставила Алисин желудок жалобно сжаться. Но отправиться пить кофе к случайному знакомому, который по его же словам живет на заброшенной турбазе было бы слишком рискованно. Она решила достать свой телефон и сделать вид, что ее ждут друзья дальше в долине, как раз там, где она вчера заметила палатки.

– Да не бойся, – словно прочитав ее мысли, добавил Игнат. – Знаешь как часто я таких как ты тут вылавливаю? Группы же сюда уже давно не водят, а такие вот самостоятельные туристы постоянно попадаются. Вот! – тут он неожиданно ткнул пальцем в экран Алисиного телефона, на заставке которого улыбался Дима. – Этого парня помню, он этим же летом ко мне и заходил! Вы его знаете?

Алиса опешила от удивления и перестала дышать.

– Вы его видели? – спросила она, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не наброситься на Игната с расспросами.

– Ну да, тоже как ты, заплутал. Но он, правда, сам меня нашел, сам к турбазе вышел. Я им дал места под палатку, ужином накормил… Совсем не дорого, кстати…

– Он был не один?

Игнат уже было открыл рот продолжить рассказ, как вдруг остановился, заметив нездоровый интерес Алисы.

– Знаешь, что, это не честно, – улыбнулся он. – Я тебе историю, а ты даже не погостишь у меня и даже на чай не оставишь. Не хорошо. Пойдем, поедим. За тарелкой, знаешь ли, и разговор лучше идет, согласна?

Алиса не могла отпустить Игната просто так. Даже если бы он был маньяком – он точно что-то знал про поездку мужа на Алтай. И значит, Алиса должна была узнать все. В конце концов, у нее все еще есть охотничий нож. И кстати, заброшенная турбаза будет отличной локацией для того, чтобы добавить ее в отчет Тимура. А с учетом того ничтожного количества сведений, которые она сумела собрать, каждая точка на карте может спасти от увольнения.

Дав ей время собрать вещи и сложить палатку, Игнат повел ее в уже знакомый подъем. Правда, совсем быстро он взял правее, и они действительно вышли на некое подобие тропы, которая упиралась в территорию бывшей туристической базы.

По дороге Игнат рассказал Алисе, что живет в поселке неподалеку и еще его отец работал на советской турбазе охранником и разнорабочим, часто забирая сына с собой на работу помощником. В то время база пользовалась спросом, и сюда часто отправляли студентов, особенно аграрных факультетов. В перестройку у базы сменилось несколько владельцев и много лет она не принимала гостей из-за проблем с документами и хаотичных переходов от одного хозяина к другому. За это время персонал понемногу распустили, поскольку не было прибыли, а отец Игната успел уйти на пенсию, передав сыну свое место. Но пока есть собственность, нужен охранник. Поэтому, Игнат остался последним сотрудником на тонущем корабле. Когда бумаги наконец-то привели в порядок, оказалось, что база находится в аварийном состоянии, и для того, чтобы принимать гостей, нужно провести капитальный ремонт, на который у нового хозяина толком не было ни денег, ни желания. А потом долину вообще включили в национальный парк, после чего строительство отелей, гостиниц и организованных мест отдыха оказалось под запретом. Несколько лет хозяин пытался оформить базу как место для палаток и договориться о хоть какой-то законной форме существования. Но потом случился камнепад на перевале, каньон засыпало, и связующая тропа пришла в негодность. Туристы перестали не то, что приезжать целенаправленно, но даже и просто проходить мимо.

– Наверное, не судьба, – вырвалось у Алисы, пока она слушала обо всей этой череде неудач.

Но Игнат, по его словам, не мог расстаться с местом, где прошла вся его жизнь. Поэтому, он остался до тех пор, «пока судья не постановит, что я должен уйти». Теперь он живет полгода в родном поселке, а полгода здесь, с мая до самого октября пытаясь удержать время, которое утекает сквозь пальцы. По-тихому чинит то, что можно починить, латает то, что можно подлатать, приводит заблудившихся туристов, таких как Алиса, чтобы они вдохнули жизнь в старые домики, заросшие аллеи и рассохшуюся беседку, покрытую белой облупившейся краской. Правда, никто уже не ночует в домиках, посетовал Игнат. Оценив состояние комнат, все просто ставят свои палатки на голой земле. Но Игнат рад и простому удовольствию поесть в приятной компании, рассказать свою историю, предоставить летний душ и туалет за небольшую плату. И даже название красивое придумал: «Кемпинг Каньон».

– Я всегда прошу не удалять этот участок маршрута из карт в интернете, – признался он. – Ведь если эту ошибку устранят, никто не придет ко мне в «Каньон».

– Почему «Каньон»?

– Не знаю почему, просто слово красивое. Да и каньон здесь действительно есть, просто очень маленький. Был как раз там, куда вела заброшенная тропа.

– Это мило, – улыбнулась Алиса.

Наивная детская преданность Игната вызывала у нее искреннее восхищение, смешанное с грустью.

– Жаль только, что, когда меня не станет, «Каньона» не станет тоже, – добавил он.

– Как знать, а вдруг… Все изменится? – Алиса вспомнила про свой рабочий проект. – Если бы, например, здесь все же разрешили бы строить места для отдыха, вы могли бы развивать «Каньон».

– Если кому-то и дадут такое разрешение, боюсь он вышвырнет меня, – покачал головой Игнат. – Тем более, каньона то больше и нет. А без него, эта тропа почти никому не нужна.

Алиса подумала, что нужно не забыть замолвить Тимуру словечко за Игната, и, если Клик заинтересуется «Каньоном», упросить оставить лесника работать здесь и дальше. Кажется, он действительно это заслужил. Как жаль, что с ней нет Степы и остальных, рассказывавших ей у костра про вред освоения заповедных территорий. Интересно, что бы они сказали, если бы услышали историю Игната?

– А куда вел каньон? – спросила Алиса, скорее из вежливости.

На самом деле, ей не терпелось поскорее расспросить Игната про Диму.

– В общем то через него можно было попасть в поселок. Но он и сам по себе привлекал туристов. Красивый рельеф, ручей внизу. Даже водопад небольшой был. А сейчас – сам черт ногу сломит.

Территория «кемпинга» произвела на Алису гнетущее впечатление, хотя расположение было выбрано очень удачно. База занимала пологий склон лесистого холма, и если подойти к самому краю выступа, между деревьев открывался вид на плато и на горные вершины. Владения Игната состояли из крепкой избы, в которой жил он сам, с дровяником и навесом, беседки, трех плохеньких домиков для гостей, уличного туалета и летнего душа на две лейки. Правда, «домики» не внушали доверия и было ясно, что там по меньшей мере несколько лет никто не останавливался. Сколоченные из досок и покрытые чешуйками старой штукатурки неизвестного цвета, они напомнили Алисе сарай с бабушкиной дачи, в котором хранят инструменты и дачную технику. Возле домиков красноречиво вытоптанная земля обозначала место, где чаще всего ставят палатки.

«Значит, Дима спал здесь,» – подумала она, с осторожностью проходя мимо.

– Как-то тесновато для турбазы, – заметила Алиса.

– Раньше здесь была большая территория. Тот ручей, где ты стояла, разливался гораздо шире, как маленькая речка, понимаешь? Туда мы спускались за водой. А там, вон там, видишь? Там не было деревьев, там продолжалась аллея и было еще несколько домиков и большой барак, для групп. Но со временем я все это разобрал: что-то сжег, а хорошие доски отложил, чтоб было чем ремонтировать беседку и душ… Разбирал одно, чтобы чинить другое, понимаешь? А вот тут, где ты стоишь, – Игнат указал на место, откуда как раз открывался красивый вид, – там было место для костра. Оно и сейчас есть, но совсем не большое. Раньше мы жгли такие костры, что их было видно с самой долины, честное слово! Это, правда, немного не по правилам… Но было весело.

Кострище и правда было не большое – лишь темное пятно прогоревшего угля в окружении четырех плотно сдвинутых бревен. Не больше, чем на последней стоянке позапрошлым вечером.