– Да-да, тебе…

– Это ты когда успел?

– Да они у меня постоянно в ультралете лежат, разве не замечала? А-а-а, так это, наверное, потому что мы раньше фотки не делали.

Альмонди рассмеялась, а Трой удовлетворенно улыбнулся в ответ.

Лучистые глаза – голубые с желтыми крапинками, открытая улыбка, широкий нос, растрепанные каштановые волосы, бежевое поло с белой окантовкой, ароматический кулон-кувшинчик на шее – типичный парень по соседству, которому можно рассказать почти обо всем на свете, как плюшевому мишке с оторванным ухом из детства.

Больше всего ей нравилось, что Трой никогда не говорил того, что от него ожидаешь услышать. Цепочка ее мысленных реакций в разговоре с ним всегда выглядела примерно так: «Кажется, он не в своем уме! – Подождите-ка, может, это я чего-то не понимаю… – А-а-а, кажется, начинаю понимать… – Поняла-поняла, ахаха!»

И поэтому разговоры с Троем были куда интереснее обычных, со всеми остальными. Это, конечно, не касалось действительно серьезных тем. У его дурачества всегда были границы, что становилось еще одним плюсом. Но сегодня он вел ультралет молча. Наверное, Грете, все же удалось его запугать своим табу на разговоры о будущем. Поэтому Альмонди инициировала беседу сама.

– Знаешь, о чем я сегодня думала перед получением табеля?

– О чем же?

– Для чего мы все это делаем? Я имею в виду, что свои баллы можно посмотреть и в цифровом виде в личном кабинете за пару часов до самого вручения. Но никто не хочет узнать их заранее. Каждый стоит в очереди, выжидает, дрожит, мечтает подержать в руках свой честно заработанный трофей, настоящую награду, которую можно потрогать, понюхать, прижать к себе, сохранить на память в заветном тайнике или гордо продемонстрировать родственникам в случае особого успеха. А в случае разочарования получить поддержку, доброе слово. Вместе не так страшно… Люди – удивительные создания. Готовы тащиться через весь город за тем, что можно увидеть в одну секунду вообще безо всяких усилий, всего лишь ради особенных эмоций и совместных воспоминаний. А потом скачут и обнимаются, сходя с ума от радости.

– Ты сама же и ответила на свой вопрос. Это, наверное, что-то вроде ритуала.

– И в этом есть свое очарование. Я имею в виду, здорово, что не все можно рационализировать, вписать в биопрофиль или выразить в процентах.

– Это уж точно. Ты тому живой пример. Хотя… Дай-ка взглянуть на твой профиль. Там точно не написано, что Альмонди Лето склонна терять сознание из-за отличных результатов в табеле?

– Ой-ой… И ты туда же… – Она помолчала. – А еще, знаешь, Грета сегодня очень удивила меня…

***

Когда Альмонди открыла входную дверь, тут же вздрогнула от оглушительного взрыва хлопушки, а прихожая вмиг наполнилась блестящими разноцветными конфетти. Отец выскочил из своей комнаты с радостным криком «поздравляю» и коробочкой с красным бантом, а затем из кухни показалась мама в фартуке и с мукой, размазанной по всему лицу. Это было невероятно приятно. Они, и вправду, освободили целый день, чтобы подготовиться и ее поздравить, как обещали, несмотря на занятость. Мама забрала из рук Альмонди огромный букет отборного шарообразного имперума и сообщила, что у них как раз есть большая красивая ваза, которая еще ни разу не пригодилась. Вот и подходящий случай настал…

Альмонди не хотелось ничего говорить про обморок, чтобы не расстраивать родителей. Все вместе они сидели в гостиной и ели вкуснейший мамин яблочный пирог. Смеялись и трещали без остановки, мама даже отбросила свою привычную серьезность на время, пока разговор не зашел о выборе будущего пути.

– Ты же выбрала ветеринарию? – с надеждой в голосе осведомился отец.

– Что ты такое спрашиваешь? А разве может быть иначе? Сам профессор Первочевский взялся рекомендовать ее на лучшее место… – приглушенно проворчала в ответ ему мама, и оба уставились на Альмонди.

А ее взгляд, словно шарик для пинг-понга заметался между ними, отскакивая то от папиного просящего ожидания, то от маминой ледяной настоятельной уверенности, и она не понимала, что говорить и куда деть глаза. На секунду ей даже показалось, что решение в пользу ветеринарии было бы принято гораздо проще и быстрее, если бы окружающие поменьше на этом настаивали…

А потом раздался звук уведомления, и в правом верхнем углу зрачкового экрана высветился конверт. Альмонди не подала вида, чтобы не открывать его при родителях. Постаралась перевести тему, рассказав, как Трой решил поздравить ее с выпуском и неожиданно встретил у Академии с цветами, но мысли о содержимом письма не оставляли, и остаток вечера прошел как-то неловко и скомканно.

Бодрящий запах имперума, темно-пурпурный свет заходяшего за горизонт Амороса, заливший небо, тревожный шлейф недосказанности и отцовский смачный храп за стеной – кажется, мир использовал все лучшие оружия, чтобы лишить ее сна в эту ночь.

Внешний мир. Материк Арена. Столица

Суббота выдалась пасмурной и ненастной. Хотя ливень уже стих, низко над землей все еще медленно парили аквасферы размером с крупное яблоко, не торопящиеся опускаться на землю. Сырость и прохлада бессовестно забирались под фиолетовую толстовку Альмонди, заставляя вздрагивать каждые две секунды с завидной прилежностью, но запах свежести скрашивал серый день. Дворами она направлялась в их с Троем любимое кафе с незатейливым названием «Кофе-мороженое», пытаясь избежать участи незадачливых прохожих, которые то и дело, погрузившись в собственные мысли, натыкались на аквасферы и подскакивали, чертыхаясь, когда те лопались и расплывались на одежде большими мокрыми пятнами.

Она вспомнила, как в один из таких ненастных дней перед супермакетом неподалеку от Академии, словно огромная черная аквасфера, приземлился служебный ультралет. Трое Черных Теней вышли и обступили прохожего, сообщив, что он арестован за незаконное ношение оружия и попытку ограбления. Как только тот попытался бежать, вокруг всех четверых образовалась удерживающая мембрана, тоже непроглядной черноты, скрыв происходящее внутри от посторонних глаз, а затем кляксой перетекла к ультралету. Жутковатое зрелище, было в нем нечто демоническое. Как фильмах, когда показывают, как темные ангелы затягивают нечистые души во мрак ада.

Это был единственный раз, когда ее взору предстала процедура ареста, если можно так выразиться, ведь что там по сути можно было разглядеть? Акты насилия не предназначались для глаз обывателей, подобное нельзя было снять на камеру, все покрывалось непроглядной тьмой. В то время стали поговаривать, что стражи закона и не люди вовсе, а специально разработанные роботы или, того хуже, инопланетяне, потусторонние существа. Теперь же и сами преступники – редкое явление. Мир стал гораздо безопаснее.

Она наконец пересекла зеленый двор, в котором располагалось кафе и огляделась, прежде чем войти. Теплолюбивые листья яблонь поникли, пытаясь избавиться от ледяных капелек воды, осевших по всей поверхности, а губчатое дерево буквально обросло аквасферами, моментально высасывая желанную влагу и тут же притягивая к себе все новые – одну за другой, подобно магниту. Сквозь это одеяние можно было разглядеть, как прямо на глазах наливались ярко-оранжевым спелые сочницы.

«Ммм… Надо напомнить маме, что она обещала приготовить тот умопомрачительный мармелад, как только наступит лучшее время для сбора урожая», – подумала Альмонди и наконец потянула ручку двери на себя.

Обстановка в кафе была… одним словом, обычной. Такой же как и все предыдущие тысячи раз, которые они проводили здесь, вдвоем или в компании друзей, обсуждая итоги недели, чаще всего по субботам. Как будто ничего не изменилось, как будто они выпьют кофе, тепло попрощаются, а потом Трой снова будет доставать ее звонками между занятиями в Академии, выясняя, не забыла ли она поесть, поспать или, случаем, свое имя.

Старомодная деревянная мебель, почтенный дядюшка-администратор, плотные шторы, маленький освещенный слабым желтым светом зал и столик со скамейками в углу возле батареи – их тайный нетронутый временем мир внутри большого стремительно изменяющегося мира.