Мне нравится Тристан, когда

он прыгает из башни в море:

поступок этот — как звезда.

Мы только так избегнем горя,

отвагой чище, чем вода.

Мне нравится глубоких ран

кровь, украшающая ласку, —

что делать? я люблю развязку,

в которой слышен океан,

люблю ее любую маску.

Плыви, как раненый Тристан,

перебирая струны ожиданья,

играя небесам, где бродит ураган,

игру свободного страданья.

И малая тоска героя

в тоске великой океана —

как деревушка под горою,

как дом, где спать ложатся рано,

а за окном гудит метель.

Метель глядит, как бледный зверь,

в тысячеокие ресницы,

как люди спят, а мастерицы

прядут всеобщую кудель,

и про колхидское руно

жужжит судьбы веретено.

— Его не будет.

— Все равно.

7. Утешная собачка

Прими, мой друг, устроенную чудно

собачку милую, вещицу красоты.

Она из ничего. Ее черты

суть радуги: надежные мосты

над речкой музыки нетрудной —

ее легко заучишь ты.

По ней плывет венок твой новый, непробудный —

бутоны свечек, факелов цветы.

Она похожа на гаданье,

когда стучат по головне:

оттуда искры вылетают,

их сосчитают,

но уже во сне,

когда

они

свободно расправляют

свои раскрашенные паруса,

но их не ветры подгоняют —

неведомые голоса.

То судна древние, гребные.

Их океаны винно-золотые

несут на утешенье нам

вдоль островов высоких и веселых,

для лучшей жизни припасенных,

по острым, ласковым волнам.

О чем шумит волна морская?

что нереида говорит?

как будто, рук не выпуская,

нас кто-нибудь благодарит:

— Ну, дальше, бедные скитальцы!

У жизни есть простое дно

и это — чистое, на пяльцы

натянутое полотно.

Не зря мы ходим, как по дому,

по ненасытной глубине,

где шьет задумчивость по золотому,

а незабвенность пишет на волне

свои картины и названья:

вот мячик детства,

вот свиданье,

а это просто зимний день,

вот музыка, оправленная сканью

ночных кустов и деревень.

Заветный труд. Да ну его.

И дальше: липа.

Это липа у входа в город.

Рождество.

А вот — не видно ничего.

Но это лучшее, что видно.

Когда, как это ни обидно,

и нас не станет —

очевидно,

мы будем около него...

Прими, мой друг, моей печали дар.

Ведь красота сильней, чем сердце наше.

Она гадательная чаша,

невероятного прозрачнейший футляр.

8. Король на охоте

Куда ты, конь, несешь меня?

неси куда угодно:

душа надежна, как броня,

а жизнь везде свободна

сама собой повелевать

и злыми псами затравлять,

восточным снадобьем целить

или недугом наделить,

медвежьим, лисьим молоком

себя выкармливать тайком

и меж любовниками лечь,

как безупречный меч.

И что же — странная мечта! —

передо мной она чиста?

не потому, что мне верна,

а потому, что глубина

неистощима;

высота

непостижима;

за врата

аидовы войдя, назад

никто не выйдет, говорят.

О, воля женская груба,

в ней страха нет, она раба

упорная...

мой друг

олень,

беги, когда судьба

тебе уйти. Она груба

и знает всё и вдруг.