Внутри Шерхана закипала злость. Мужчина в принципе сложно принимал отказ, а получить его от матери своего ребенка и девушки, с которой только что приятно провел время, было еще более постыло. Во избежание предстать перед родителями Кристины в невыигрышном свете, Адам отправился пройтись по деревне, чтобы остыть. Сообщение от Тины пришло вовремя: Шерхану требовалась ее поддержка и понимание.

Из-за пелены раздражения Адам даже не спросил, почему Тина предложила встретиться так неожиданно. Он просто заскочил в машину и поехал в город по адресу, указанному в сообщении. Это был отель, более бюджетного типа, чем тот, в котором они видели последний раз. Тина сидела на кровати со стаканом в руках, на тумбочке рядом стояла открытая бутылка виски.

– Что-то отмечаем? – поинтересовался Адам.

– Скорее, пытаемся утопиться в вине.

– Это виски, – с усмешкой поправил мужчина, – и с твоего позволения, я плесну себе, а ты пока расскажешь, что случилось.

Адам налил виски, затем подошел с бутылкой к Тине и неторопливо наполнил и опустевший бокал девушки. Даже в этом простом действии, когда мужчина предугадал ее желание, Тина чувствовала их взаимопонимание. Они часто общались без слов, особенно в детстве, когда приходилось прятаться от строгих воспитательниц, жестоких сверстников и ребят постарше, при воровстве. Тогда было необходимо соблюдать тишину, и двое подростков лишь обменивались взглядами и тайными знаками. Они словно научились читать мысли друг друга и обрели телепатию.

– Мне очень плохо, – услышала Тина свой сдавленный голос.

– Почему? Твой личный доктор уже поставил диагноз? – не удержался от иронии мужчина, но, заметив на лице подруги печаль, тоже стал серьезный, – Я тебя слушаю.

– Сегодня мы ужинали с коллегами Патрика, и речь зашла об Австралии, и Патрик постоянно переводил все вопросы на меня. Я очень злилась, потому что ничего не знаю об Австралии, и не понимала, почему он хочет выставить меня дурой. И потом вспомнила день нашего с ним знакомства, когда я подвернула ногу и попала к нему на прием. Тогда он обратил внимание на брелок с Австралией на рюкзаке, и я соврала, что жила там. А на самом деле это был даже не мой рюкзак, а украденный буквально час назад, поэтому я бежала и повредила ногу.

Адам всегда слушал Тину очень внимательно, потому что где-то в глубине души боялся, что она может перестать говорить. Когда они только познакомились, Тина была молчаливой и испуганной, потребовалось много времени, чтобы она открылась. Во время рассказа глаза девушки блестели от назревавших слез, и она выглядела особенно красивой.

– Я будто проживаю чужую жизнь, как самозванка. Патрик ничего обо мне не знает, только ложь. И никогда не расскажу ему правду, потому что невозможно любить ту, кем я по-настоящему являюсь.

Голос Тины дрогнул, она доверяла Адаму больше всех на свете, но не часто пускалась в откровения. Лишь он знал ее настоящую, с ним не приходилось никем притворяться и сочинять новую ложь. Находиться рядом с этим мужчиной было самым естественным, что она делала в жизни.

Адам осторожно вытер слезу с щеки девушки, затем провел пальцами по шее и плечу, медленно растянул прикосновение по предплечью, запястью и довел его до ее ладони и переплел их пальцы.

– Конечно, возможно, – прошептал мужчина, возвращая Тину к обрывкам ее мыслей.

Она взглянула в глаза человеку, которому верила больше, чем себе, и поцеловала. Это был их не первый поцелуй. Когда-то Адам попытался сделать этот шаг, но она его оттолкнула из-за страха потерять. Она всегда ощущала в себе какую-то слабость, ущербность и боялась, что все испортит, и единственный друг уйдет. Сейчас потерять Тина боялась только себя, но намеренно пошла на это, отказываясь от фальшивой истории, придуманной ею же самой несколько лет назад.

Получив разрешение, Адам вложил в поцелуй еще больше желания, невысказанных за все годы слов, фантазий, чувств. Тина была для него панацеей, часто именно мысли придавали сил и не позволяли упасть в бездну. Сейчас ему предоставили полный доступ к этому целительному озеру, и он собирался насытиться живительной водой до предела.

Шерхан обнял девушку за талию и усадил к себе на колени, она жадно целовала его, обхватив шею. Его же ласки плавно переместились к шее и ключицам, затем мужчина стянул кофточку с Тины и сразу увидел аккуратную грудь, она редко носила лифчики из-за небольшого размера. Адам припал губами к соску и смочил его языком. Тина тоже хотела играть на равных, видеть в мужчине столько же, сколько видит он в ней, поэтому девушка расстегнула партнеру рубашку и начала покрывать поцелуями мощное, но податливое тело.

По венам Шерхана уже бежала похоть и невыносимое желание обладать, нежных ласк ему было недостаточно. Мужчина заставил девушку подняться, стянул с нее юбку и развернул спиной к себе. Тина почувствовала пальцы Адама в себе. Он целовал ее шею, прикусывал мочку уха.

– Тебе хорошо? – обдавая теплым дыханием, прошептал мужчина девушке на ухо.

– Да, – с чувством выдохнула Тина.

Шерхан снял с себя брюки и, наконец, осуществил слияние. С физическим единством Тина почувствовала с Адамом еще большую связь. Он вплотную прижимал ее к себе, одной рукой держал ее грудь, другая же находилась в интимной области. Тина еле удержалась на ногах при поступившем оргазме, Адам ее удержал. В его руках она чувствовала себя нужной, желанной, настоящей. Они оба знали, что теперь ничто не будет, как прежде, но не смогли сопротивляться постигшему желанию.

Отвергнутый поцелуй изменил напор Адама. Мужчина перестал нападать на Кристину, как на желаемый трофей, теперь он выбрал тактику просто стать частью семьи. Помогал отцу и матери Кристины по хозяйству, был угодлив и неприхотлив. Проявлял инициативу посидеть с ребенком, освободив Кристину от части ежедневных занятий.

Тереза не могла нарадоваться ухажеру дочери, но ее пугало, что Кристина не выказывает должного уважения к такому завидному жениху. Вместо того, чтобы поговорить с дочкой, женщина решила обратиться к более адекватному, по ее мнению, человеку:

– Адам, как тебе у нас на ферме? Мы не слишком загрузили обязанностями? – Я приучен к труду с детства, для меня это лишь в радость, – отозвался мужчина.

Шерхан чинил окно с причудливой отделкой в спальне Кристины, именно за этим занятием и застала его Тереза.

– Только сейчас поняла: комната, должно быть, очень маленькая для вас с Кристиной! Нужно обязательно сказать Джеку и освободить другую, более просторную, – залепетала Тереза, словно пытаясь невольно умаслить и очаровать Адама, раз дочь с этой обязанностью не справляется.

– Возможно, комната была бы маловата для нас, но пока я сплю здесь один, – мужчина ловко уцепился за возможность манипулировать слабым звеном семейства Бейнов.

– Не понимаю! А где же спит Кристина? – искренне поразилась Тереза.

– В комнате Рут.

Шерхану больше не требовалось извиваться и давить на жалость: мать Кристины сама настроилась на войну с дочерью. В тот же день женщина поручила супругу заняться мансардой. По возвращению с прогулки, Кристина невольно ахнула, не узнав детскую и свою временную обитель.

– Папа, что ты делаешь? – поразилась девушка, внимательно наблюдая за действиями отца.

Джек стоял на стремянке и перебирал пологую крышу комнаты, которая раньше служила для Бейнов чердаком.

– Твоя мама сказала, что вас с малышкой замучили протечки, – отозвался папа, ласково взглянув на внучку.

– Но никакой течи не было, – все еще не понимала Кристина.

– И что? Нам ждать, когда она появится? Крыша старая. Как закончится ремонт, Рут вернется в свою комнату. А пока будет спать с родителями, так даже лучше, – послышался за спиной голос Терезы.

По коже Кристины пробежал холодок. Вот зачем затеялся ремонт –загнать ее в логово зверя. Девушка лишь удивилась, что инициатива переезда шла от матери, а не от Адама. Он, словно не ожидал увидеть Кристину и Рут на пороги спальни со всеми необходимыми вещами. Прельщенный новизной положения, Шерхан обходительно взял из рук любимой ребенка и помог с остальным переездом из комнаты в комнату.