Так на чём я там остановился? — подумалось следопыту, когда в начавшем наползать сумраке он потянулся к записному блокноту.

Летопись начала нашей эры — Наша эра началась, если верить историкам от Рождества Христова, но это не точное время исчисление. Дата первого года нашей эры взята произвольно, хоть история и любит приписывать к ней рождение Иисуса Христа. Ведь считать от Рождества Христова начали, намного позже, лишь в восьмом веку. Благодаря царившему в то время христианству в Европе такое летоисчисление признали повсеместным. Многие страны противились такому способу считать года, но постепенно всё же переняли его. И даже повсеместное его принятие не является абсолютной точкой отсчёта, ведь учёные ещё двадцатого века подсчитали, что монахи ошиблись минимум на четыре года с рождением Христа.

С тех событий прошло уже столько времени, что ни высчитать, ни как-либо подтвердить или опровергнуть расчёты уже не возможно. Остаётся только принять летоисчисление на веру и следовать ему, как следовали наши предки. Тем более что ближе к тридцатым векам летоисчисление признали формальным, никто более не обращался к обозначению «век» (что означало сто лет). Теперь дата была абстрактной, и некоторые страны вновь вернулись к своим собственным календарям, а Европа, отказавшаяся от христианства, выбрала способ летоисчисления при помощи звезд. Специально разработанная широкополосная станция «VLBI» измеряет излучение внегалактических звезд с постоянной периодичностью и подстраивает календарь под него. Россия с тех пор тоже присоединилась к Европе, из-за чего для неё есть два периода сильного изменения времени. Так 7209 год от Сотворения мира по славянскому календарю превратился в 1700 год нашей эры по юлианскому календарю. А 3307 год превратился в 2900 астрономический год по «VLBI».

Всё это говорит лишь о том, что люди так и не научились считать время. Они ничуть не приблизились к пониманию времени, несмотря на тщетные попытки. Но не упомянуть о такой вещи как летоисчисление в летописи кощунство.

Возвращаясь к началу нашей эры, там появился другой очень важный инструмент человечества, определивший направление развития. И великим инструментом, который люди того времени активно эксплуатировали и развивали, стала религия. Она позволяла сплочать людей в целые империи, будь то Римская или иная другая. Заставлять непокорных людей соблюдать определенные законы, ставшие впоследствии основой общечеловеческих законов и моральной нормой.

Религия лучший инструмент контроля, сплочения и подчинения на ближайшие три тысячи лет от начала летоисчисления. Это сложный многоструктурный, иногда непонятный бизнес, который держится на чувстве вины людей. Использование страха, как кары за грех или провинность, — это распространённая практика в каждой религии на земле, что естественно не может найти отклик в уме разумного человека. Отсюда в начале девятнадцатого века начинает разгораться ещё не явная, но затяжная впоследствии интеллектуальная борьба атеистов и религиозно убежденных.

Впоследствии действия радикально настроенных религиозных общин показало, что людям не стоит оставлять глобальные события на волю Божью. Это способствовало усилению влияния атеистов. Со временем маленькими шажками атеизм все сильнее и сильнее оказывал влияние на религию, пока к концу тридцать второго века мировое сообщество окончательно не отказалось от веры в абстрактного Бога. В виду поголовной образованности и технического развития, в том числе в области биологии. Атеизм как глобальное мировоззрение победил.

Однако последующий в следующем тысячелетии апокалипсис перевернул мир, отчего в него вновь вернулась вера, Инквизиция, язычники и ересь, в ином, до этого неведомом и не рассматриваемом проявлении. Несмотря на излишнюю жестокость, обвинение во всех бедах греховных технологий, полный отказ от достоинств технического прогресса некоторых отдельно взятых ветвей религии, она определенно идёт на благо людям. Темные смутные века новой религии подходят к концу, и даже Инквизиция начинает восстанавливать преимущества некоторых технологий. Вера в Бога, призывающего отказаться от достижений последних пары тысяч лет и электричества, благотворно способствует сплочению людей и духовному укреплению культурного мира. Люди вновь объединяются, отстраивая империи, а рост самоубийств, возникший на волне Конца Света, уменьшился сначала в десятки, а потом и сотни раз.

Так религия становиться вторым поистине важным изобретением человечества, пережившим свой рост, падение и «воскрешение».

* * *

Внезапно только-только зашедшее за горизонт солнце начало светить с новой силой. Душа, оторвавшись от слабого электрического света записного блокнота, поднял взгляд на западный небосвод. Огненный росчерк просветил небеса дугой, постепенно снижаясь на юго-западе пустоши. Секунду он ещё соображал, чем же мог быть неизвестный источник света. Скорость и траектория полёта не оставляли сомнений.

— Чёрт, — следопыт вскочил на ноги, накидывая плащ, которым укрывалась растормошённая Соня.

— Куда? Что случилось? — жалобно простонала сонным голосом девушка, однако с каждой секундой в глазах становилось все больше осознанности.

Земля вздрогнула от падения горящего объекта куда-то за горизонт. Тут Соня уже сама подскочила, шипя и припадая на правую ногу.

— Как нога? — любезно уточнил следопыт, придерживая одной рукой девушку.

— Болит, — сквозь зубы бросила девушка, пытаясь понять, что же случилось. — Куда мы собираемся?

— Планы немного изменились.

— Что?! Что это был за взрыв? Ты кого-то видел? — девушка на секунду замирает, но тут же сыпет вопросами.

— С доставкой всё в порядке, мы прибудем в Ярлинг, но теперь маршрут изменится, заглянем немного западнее.

— Западнее? С какой стати? Я тебе всё оплатила!

Девушка не на шутку обеспокоилась сменой маршрута. Она вдумчиво следит за реакцией своего попутчика и ощупывает карманы. Душа замечает это и отстраняется на дистанцию удара ножом.

— Я не из тех, кто бросает дело.

— Тогда зачем нам западнее?

— Говорю же, планы поменялись, — следопыт разводит руки в стороны, но движения слишком резки, будто у зверя перед броском.

Внезапно девушка всхлипывает, оседая на землю. Настолько нелогичный и женственный поступок разрежает обстановку, однако так удалось бы провести менее опытного провожатого. Но Душа отнюдь не из таких.

Приставной шаг к девушке, чтобы успокоить и ладонь ложиться на плечо, медленно соскальзывает вдоль локтя и мягко, но настойчиво сцепляется на запястье. Из этого положения достаточно всего одного сильного движения, чтобы девушка оказалась на болевом приёме, благо сомневаться в разнице силы не приходиться. Вторая рука не многозначно поглаживает какую-то пластину в полу оттопыренного плаща.

Взгляды обоих встретились, замерли напротив друг друга, но в набежавшем сумраке уже ничего нельзя было различить. Продолжая неотрывно смотреть глаза в глаза, Душа потянулся свободной рукой к карману девушке. Достал металлический предмет и бегло осмотрел, под буравящим взглядом чёрный глаз.

Кусок листового металла, ржавый с одной стороны и довольно острый с другой. Таким можно порвать тонкую ткань или оцарапать кожу, но никак не убить. Без должной заточки — даже горло не получится вскрыть. Оценив по-своему риски от куска металла, бродяга вернул его в раскрытую ладонь девушки. Та, в свою очередь, продолжала смотреть, будто королевская кобра следит за своим естественным врагом перед броском. Отвечая, на взгляд, Душа попытался пошутить:

— «Их взгляды встретились, всё замерло вокруг, и время вдруг на миг остановилось. — Кто ты такой? — спросила она вслух. — Я твой единственный! — ответил ей мужчина», — понизив голос, по памяти прошептал следопыт вычитанные когда-то строчки.

— Красиво, — на лице девушки впервые со знакомства пробежала тень искренней улыбки, — но для чего это?