Средний ярус и правда приличней.

Но тащиться туда пришлось по узким, выдолбленным в скале ступеням. Долго. И платить за появление там аж квадратную монету – а на эти деньги я могла несколько дней столоваться. Такую же монету пришлось заплатить за несколько дней в небольшой комнате, узкой, как и все здесь. В нее поместились кровать, небольшой ящик для поклажи, прямоугольное окно и стул у окна, у подоконника.

Можно было выдохнуть. Послушать местные сплетни, узнать чего нового об отборе, традициях, каких-то местных особенностях.

И первое, о чем я узнала, спустившись в соседнюю едальню, опасно повисшую в воздухе в виде балкона, так о застрявшем в ущелье дирижабле, который «загнало в прошлом году попутным ветром».

Мне стало любопытно.

Погибший дирижабль – странное и страшное зрелище.

Около года назад тогда еще целого механического монстра внесло в ущелье, где он застрял на среднем уровне, лопнул и покорежился, потеряв при этом почти треть своих пассажиров. Предприимчивые местные жители воспользовались ситуацией. То, что не разворовали – укрепили и закрепили, создав своеобразный мост. Уцелевший кусок кабины сделали одной из самых популярных таверн города, куда не возбраняется ходить что нижним ярусам, что верхним. Туда же водили за монеты экскурсии, позволяя глазеть на различные предметы.

Груда металлических дуг, пластин, кусков дерева и былой роскоши смотрелась настолько жутко, что даже мне сделалось не по себе.

Я пожалела, что решила отправиться сюда. В моей ли ситуации быть любопытной?

Но я уже заплатила монету, чтобы безопасно добраться на лифт-механизме на магической тяге.

– Май-Мари, ты просто играешь роль провинциалки с самых далеких земель, что путешествует компаньонкой при старушке "которая отлучилась отдохнуть». К тому же, в таких местах собираются все главные сплетники и сочинители. И если хочешь чуть больше узнать про королевство и королевскую семью, неплохо было бы этим воспользоваться, – пробормотала себе тихонько под нос, убеждая сделать следующий шаг.

Над пропастью.

Решилась. Даже на несколько шагов. Пробралась по ненадежному трапу, перекинутому от галереи ко входу. И там рассталась с еще несколькими монетами, чтобы попасть внутрь и попробовать не слишком вкусный ужин.

Но дальнейшее меня увлекло – и небезосновательно. Моим любопытством будто управляли Великие – потому что именно в этой таверне мне удалось добыть первые сведения об одном из агенте.

Посетителям демонстрировали самые разные предметы, что принадлежали экипажу и пассажирам того злополучного рейса. И пока клиентам побогаче показывали редкости, мне достался наискучнейший – как предполагали окружающие – список пассажиров. Я и правда листала его не слишком заинтересованно.Пока не дошла до знакомых имен.

– Не может быть, – изумленно вчиталась в несколько строчек.

Сердце забилось где-то в горле.

Еще в темнице меня заставили наизусть заучить имена невест с прошлого отбора – как и все возможные варианты имен и фамилий, которые могли использовать агенты… И это были они. Две невесты и агент Шарлен Тимор, которая отправила последнее донесение посреди отбора. А потом исчезла.

Похоже, что не только она исчезла…

– Столичных сразу видно, – заплетающимся языком рассказывал мне один из участников катастрофы, к которому я подсела после изучения списка вдоль и поперек. Представилась репортеркой. В чем мне не откажешь, так в умении разговорить таких вот любителей выпить: сказывалось два года работы на постоялом дворе, – А уж таких красивых видно с земли! Ух какие они были, все трое, – продемонстрировал внушительные округлости впереди, потом посмотрел на мои более чем скромные данные – вот не надо, а! – и чуть приглушил свои восторги, – Держались особняком, хихикали все время, глазки всем строили, но не подпускали никого. Не я один на них смотрел, прочие мужики тоже слюной исходили, а те, что с женами летели, за это получали. Вот только один может за все время и завладел их вниманием. Я сразу понял – у него выгорит.

– У вас глаз острый, – улыбнулась льстиво и подлила ему коварной наливки. Опасно, конечно. Нет, не сидеть в этом заведении поздним вечером, когда шум становится все громче, а взгляды окружающих – все похабней. Я чувствовала себя вполне по-свойски.

Опасно, что захрапит раньше времени.

– А то, – выпил одним махом и крякнул удовлетворенно. – Да и ты не страдай. Вырастет у тебя там тоже. Ну или магией поспособствуешь.

Как удержаться и не закатить глаза? Далась ему моя грудь!

– И почему сразу поняли, что у него получится? – вернула к разговору.

– Во-первых, тоже столичный. Говор не спрячешь. Во-вторых, он в плечах широк, на лицо смазлив, рост там, волосы вихром. Вы, девки, такое обожаете, – сплюнул, показывая отношение к обожанию. – Я-то летел с самого начала. Решил на старости попробовать. Моя меня не пускала – куда, говорит, тратишь сбережения все? На свою смерть?! Но я все равно отправился. Теперь она, наверное, думает, что задорого похоронила, раз домой так и не вернулся. А я вот возьму и нагряну как-нибудь, ха-ха! Переполох устрою!

– А тот мужчина, значит, не сразу сел? – призвала все свое терпение. Мне нужно как можно больше информации – потом определю, стоящая или нет.

– Так на второй станции, – удивляется моей "глупости", – И сразу привлек внимание девиц. Последующие дни они только и стояли у борта и хихикали с ним. Или за столиком сидели. Я так его имя и услышал. "Ах господин Эйкен Брандт, как вы сейчас смешно сказали". Ну а потом… Взрыв, грохот, скрежет. Дело ночью было, спал я… и проснулся, что весь мир будто скомкался, как лист бумаги.

Я даже с уважением на него посмотрела за такое сравнение. И упомянутое имя запомнила. Надо будет в списке перечитать.

Но спросила о другом:

– Взрыв?

– Наверное шар лопнул, когда мы в ущелье вошли, – зевнул широко.

– А после вы девиц этих не видели? – продолжила допытываться.

– Да чего там увидеть можно было? Я жизнь свою спасал! – намурился. Воспоминания явно были не из приятных, потому что он задумался над чем-то, взгляд в сторону… А потом оттолкнул мою руку, когда я собралась налить, и встал, пошатываясь, – Все я сказал. Для твоего листка вполне хватит. Будет чем напугать столичных девок, пусть не лезут на дирижабли эти.

– А мне есть, что добавить, – подсел немедленно на его место старичок с хитрым взглядом. И многозначительно посмотрел на наливку.

Я охотно наполнила кубок.

– У нас здесь тоже репортерок полно, – выпил все, не торопясь, покачал кувшин – там уже не осталось – и продолжил, – Листки, конечно, после произошедшего еще несколько лунников были полны страшных и романтичных историй. А уж людей не местных сколько наехало для исследований… И вот я тоже запомнил это имя. Эйкена Брандта в первых листках чуть ли не восхваляли, как человека, спасшего не одного, даже не двух пассажиров. Писали, что несколько девиц даже влюбились после этого спасения и потом устроили драку у целителей… Уж не знаю, кто победил, но если ты желаешь, чтобы горожаночки рыдали над листком, так пиши про героическое спасение и любовь.

Угу.

Я попыталась вызнать еще что, но больше сведений не получила. Еще раз прошлась по таверне, рассматривая разные вещи, а затем вернулась на свой постоялый двор.

Что же получается…

Больше года назад в Сэндилан прибыл агент Буллтрон, с целью проследить за подготовкой к отбору. И исчез. Затем туда же прибыла Шарлен Тимор, уже как невеста по поддельным документам. Стала одной из невест… и исчезла.

Согласно датам отплытия дирижабля – поднялся он не в столице, а в городе значительно севернее, – наш агент и две невесты с отбора оказались на нем спустя несколько дней, как было доставлено последнее сообщение от Шарлен. И записаны они следом, потому что заходили одна за другой. Таков порядок путешествий.