– Та-ак, у кого ключ? – спрашивает Джо, который пошарив по карманам, кажется, понял, что он забыл свой.

– У меня, – восклицая, первым выуживает свой ключ из кармана Николай и погружает свой «улов» в замочную щель.

Замок издаёт довольный звук поворота, и дверь приоткрывается стараниями ветра, что решил неожиданно ударить нам в спины, подгоняя зайти в помещение.

Топая ногами по ступеням, мы один за другим спускаемся, пока воздух свистит в дверную щель, которая становиться несуществующей, когда Джо, спускающийся последним, плотно прикрывает чёрную дверь.

Идти всего ничего, мы почти сразу вступаем в небольшую переднюю, залитую светом светодиодных ламп, здесь нам остаётся пройти ещё один проход, но перед этим все оставят уже вымокшую верхнюю одежду, обувь – моя просто невыносимо холодная – здесь.

Да уж. Посмотрев на свою одежду, я не могу поверить, что я думал: как будто этого наряда может хватить для противостояния зимним условиям. Серое пальто достаточно тёплое, но совсем не зимнее. Тем более, после нашего происшествия на парковке я понял, что лучше найти что-то и устойчивое к влаге: мало ли мне придётся не просто лечь, но и изваляться в снегу. Туфли вообще промах по мишени: родители бы оценили строгость всего наряда, особенно с таким низом, но, пожалуй, я запущу ноги в какие-нибудь ботинки с мехом в следующий раз.

Хм, Дин, ещё один дорогой мой друг. Я улыбаюсь сам себе, ведь из прохода в созданный нами «штаб» до прихожей доносятся звуки гитары. Их ни с чем не спутать.

Высокие, звенящие, режущие слегка ухо, но остающиеся там небольшими шрамами мелодии нашего друга знакомы нам очень даже. Вот и сейчас этот парень-гитарист в местной, буквально подпольной группе наигрывает слегка, цепляя пальцами струны. Гитара ему послушна.

Медленно продвигаясь вглубь, можно услышать тихим голосом «что взгляд твой заставит стать снова сухим» повторяющееся под разные мотивы гитары, которые никак не остановятся на единственном звучании, медленный перезвон струн всё громче. И, проникая в комнату, уже видишь: в мягком лиловом кресле, закинув ноги с гитарой на подлокотник, сидит Дин. А вот и все мы в нашем Холле Собраний.

Под Краино 24 находится обустроенное нами место, где могут собираться все наши друзья, близкие. Никто и не думал, что это станет сердцем операций, поэтому огромный деревянный стол, который официально стоит в центре многометровой комнаты, окружённый дюжиной с лишним стульев, выделяется на фоне абсолютно богемной атмосферы подвала. Разноцветные ковры расстилаются на плиточном полу, отражая образ стен, завешанных гобеленами, которые, скорее всего, различные небесные структуры ну в очень авторском изложении. Но что уж тут поделать? Это было решением Дина обернуть обустроенный мной подвал в ещё одну мягкую обёртку. Как будто ему не хватало мягких кресел и диванов. Я даже установил для уюта длинный электрокамин, погружённый в отделанную подобием камня часть стены. Подобные же плиты пола с каменным узором освещены с многих сторон зафиксированными на «стеблях» шарами светильников. Ещё один круглый диск света возник в самом центре Холла, когда потребовалось больше осветить стол для собраний.

Я до сих пор не могу поверить, что вся эклектичность мебели плавно перетекла в пресловутую богемную историю. Не помогли и картины, твёрдые тёмные материалы полок и шкафов: заменены, завешаны, наполнены элементами декора, что пестрят формами и цветами, завидующими только обязательной лёгкости всех деталей.

Сейчас небольшая часть горящих светильников освещает лишь поверхность стола, немного кухонную зону, уступая место свету огня. Камин заливает не даже тёплым, а горячим цветом всё с одного боку, разбрасываясь дрожащими тенями на стену. Неудобно, но уютно.

В любом случае, кто живёт здесь больше всего, тот и хозяйничает. Хорошо, что хоть не тронул компьютерную комнату: пускай голые стены и дальше окружают технику. А Вайковский мог выдумать для неё что угодно…

Посмотрите хоть на него самого: сидит в кресле и пока нас не замечает, а вот его попробуй не заметить. Если мы втроём выглядим, как стандартные модели молодых людей в своих однотонных одеждах, то этот товарищ даже не задумывается, накидывая на себя узорчатое пончо, широкие бежевые штаны, что цветом точная копия его несобранных волос, ниспадающих ниже плеч. Его редко можно застать собранным, его волосы ещё реже, но может он так только и умеет жить. В своей атмосфере.

Свою вечную неорганизованность он компенсирует странным инсайтом. Кажется, он является для него не просто событием, а одним из образов мышления. Бессознательная деятельность мозга и неожиданное озарение выбивает из задумчивого сведения тонких бровей, прищура светло-карих глаз, поглаживания острого подбородка овального лица. И может это просто внешний вид, но как же часто он задумчив! И всегда себе на уме… Хорошо, что хоть всегда можно найти у него ответы. И почти по этой причине мы все к нему и направляемся в случаях беды.

– О! Привет! – наконец-то отложив гитару, замечает нас Дин, и короткие пухлые губы тянутся в две тонкие линии, пока он активно машет нам рукой.

– Добрый вечер, – отвечает Ник, протягивая руку для пожатия, на что получает быстрейшую реакцию тут же подскочившего на ноги друга.

– Да какой там вечер, ночь уже, – устало произносит Джо, повторяя движения Николая по приветствию, и в той же манере получающий пожатие.

– А вот и ты, Мэт! – подбегает ко мне Дин, приобнимая за плечо. – Слышал я уже, что там стряслось. Садитесь все, у меня уже есть для вас новости.

– Ты странно радостный для того, кто знает, с чем мы пришли, – смотрю ему прямо в глаза, слегка приподнимая голову, пока он, отходя от меня, отбрасывает волосы от лица. – И привет, я не поздоровался.

– Привет-привет, новости неплохие, так что и волноваться нечего, – его выражение лица – хорошая перемена в моих тёмных мыслях. От его слов сразу спокойнее, и вот что, если контратенор и бывает раздражающим, то это точно не про Дина.

Даже если кому-то кажется, что он говорит в ускоренном режиме, то никто не может сказать, что от этого он менее понятен. Лучше бы он пел в группе: его речи литься также натурально, но нет же, он стесняется, хотя от человека, который умеет смутить кого угодно, ожидать такого не привычно.

– Садись, дорогуша, – повторяет себя друг, слегка подталкивая меня в спину. – Ты застыл на месте, а выглядишь более уставшим, чем мы все вместе взятые. Кстати, электрокамин в такую погоду – блаженство, садись к нему спиной: будет теплее. Хоть что-то согревает в эти дни.

Пока Дин не перестаёт свои речи-скороговорки, сопровождая каждую картинами эмоций на лице, я принимаю удобное положение на кресле, что стоит прямо у камина, перед этим повернув его слегка боком, чтобы моё лицо не засвечивал огонь. Слева Дин, напротив – Джо, обхвативший руками полностью подлокотники, по диагонали – Штефт, тонущий в единственном нашем бескаркасном кресле. Пора послушать, что ему есть сказать.

– Расскажи, приятель, что ты узнал, – киваю слегка головой в сторону Дина, – и начинай с нашей проблемы, потом расскажешь про дела Ника.

– Ника? Ты им не сказал? – с улыбкой поворачивается друг к Штефту. – Да ладно! Х-ха! Короче…

– Тихо ты! Да, не сказал и что тут такого? – Николай перебивает и, сделав глубокие вдох, выдох, говорит: – Я поменял себе имя, отныне я Сурт.

– Сурт? – Джо выглядит озадаченным. – Какое необычное имя.

– Ничего такого, просто мне больше нравиться сочетание с фамилией.

– То есть ты теперь Сурт Штефт? – проговорив в голове комбинацию несколько раз, спрашиваю я.

– Сурт Штефт-Крайх, юридически, – кивает Ник, точнее, Сурт, – двойная фамилия же.

– Звучит как заклинание, – всё ещё не понимает Джошуа, которого это явно удивило, – выговорить-то не очень.

– Зато тяжелее ложиться на память, и сложно оттуда вытолкнуть, – поддерживает Штефта Дин, и, повернувшись к Сину, ухмыляется: – Не то что «Джо».

– Да ну тебя!