Хм, здесь даже оказался грузовик. Эта старая модель машины стоит вдоль нашего пути в метрах пятидесяти. Мы ещё достаточно близко не подошли, но и отсюда видно обтрёпанную серую ткань, натянутую на ребристый каркас кузова. Сама машина невзрачно чёрная, и, кажется, на боках её уже начала поедать металл ржавчина – единственные пятна цвета на поверхности авто. Стёкла давно помутнели, и возникает ощущение, что никому уже не нужен этот транспорт, и он ожидает своей последней поездки, на этот раз на настоящую свалку.

Приближаясь, я не перестаю изучать это грузовик, и становится всё виднее, что ткань грузового отсека обычно не доходит до самого дна, а шнуровкой стягивается с боковиной кузова, сзади две части связываются и между собой. Сейчас же куски ткани слабо развиваются, следуя дыханию ветра, и окончания шнурков, почти касаясь земли, стучат по поржавевшему механизму автомобиля, шинам. Стук. Монотонный, но аритмичный. И хлопки ткани, что не устанет болтаться всю ночь. Но что-то ещё.

– Стой, – негромко говорю Сину, и сразу добавляю ещё тише: – Я слышу дыхание в грузовике, там может кто-то быть…

Друг поворачивает голову, направляя ухо в направление грузовика и замирает.

– Слышу, – Джо отвечает быстро и обрывисто. Тело друга напрягается, и мы оба немного приседаем, понижая корпуса тела: двигаться нужно осторожно.

Медленно приближаемся к старому грузовику, что стоит в десяти метрах от нас. Уже невозможно не слышать дыхание. Оно… Странное. Оно не человеческое, или очень болезненное, с хрипами, лёгкими стонами. Может… Почти скулёж, завывание…

Но что-то есть ещё: слышно, как когтями по железу кто-то агрессивно царапает, возиться… Это точно что-то опасное. Что же, или кто это? Мы уже не дальше пяти метров, и теперь к скрежету и завыванию прибавился шорох. Нет, шум, громкий шум; представляю, как кто-то поднимается из лежачего положения в глубине кузова. Наверное, так и есть.

Всё ближе и ближе… Пока из темноты за тканью не вырывается хрипящее завывание, и с тошнотворным бульканьем начинаются громкие звуки стука о дно кузова. Шаги! Оно уже здесь.

– Джо!

Мы оба наготове, ждём. Ждём. Всё ещё темно, так темно за этими проклятыми тряпками. И уже ни слышно ни единого звука. Мы должны увидеть собственными глазами, мы справимся, просто нужно подтверждение. Просто…

– Джо… Джо… – лицо Сина сереет, когда мы оба понимаем, что тихий зов доноситься из грузовика.

– Спокойно, спокойно, – шепчу другу, хватая его за плечо, чтобы успокоить. – Ждём. Эта тварь скоро появиться.

Бум! На край кузова падает… Тело. Из-за серости ткани падает человек, шеей приземляясь прямо на край кузова, который не выдерживает, отламывается, и голова человека остаётся болтаться над землёй, обнажая нам голую шею. Всё остальное тело во тьме, а наши сердца бьются.

– Не шевелимся, давай сначала посмотрим, – я и представить не могу, что говорю это сейчас, ведь сердце стучит у меня прямо в подбородке. – Это ловушка, что-то там внутри.

Джо стоит неподвижно и смотрит во тьму, не отрывая глаз, медленно без слов отвечает кивком. Что же с этим человеком? Какие нас ожидают?.. Шея бедолаги сломана и на ней угрюмо болтается тяжёлая голова, с которой на землю обильно капает кровь. Лицо во тьме сложно рассмотреть, но сразу заметно, что вместо глаз зияют две окровавленные дыры, в которых старая влага уже успела покрыться бордовой коркой, более свежие раны – две рассечённых вертикально скулы, с которых вязкая кровь едва доходит до глаз. Отсутствующий нос, место его отрыва кровоточит особенно и заливает переносицу и лоб, стекает по волосам в лужицу на снегу.

– Мэт, не подавай знаков, – невероятно тихо шепчет мне Джо, в его голосе дробящая тревога. – У него нет рта.

Что? Вырвана челюсть? Но… Нет, у него нет прорези рта. Это сама ловушка, не приманка!

– Назад!

Моментально бросаюсь назад, и трещащий рык сопровождает скрежет двух пар человеческих рук с кривыми когтями, что вырываются змеями из тьмы. Как будто нет связок и костей в теле.

Дрожа голова поднимается, изворачиваясь на длинной шее, в которую воткнуты стёкла и гвозди.

Джо остаётся неподвижен, и в его сторону несутся десятки гнилых когтей выродка, который не перестаёт вопить неизвестно из какой части тела, истекая кровью из оторванного носа. Руки вьются, готовые обхватить тело жертвы, на шее разрывается плоть, обнажая вертикальную пасть, коронованную рядами саблевидных зубов. Тварь рвётся с места, бросаясь из тьмы грузной тушкой на Сина.

В тот же миг, белый свет заливает парковку, и рыжие лучи бросаются в отражения стёкол, металла, сияют нестерпимо ярко среди сумрака. С шипением пара тает снег под нашими ногами, и пасти крупного пожарища начинают поедание округи. Его языки нещадно слизывают плоть чудища и в чёрной дыре тьмы в конвульсиях бьётся крупная масса плоти, что дрожит и десятками мелких конечностей стучит по всем поверхностям вокруг. Плоть тает на глазах и пурпурной жижей стекает на дно, где жар испаряет всю влагу, дым которой зловонит отвратительной смесью серы и гнилой пищи. Уже через мгновения противного визга обугленные останки догорают среди голых костей машины, что тоже облизана голодным пламенем.

И перед всем этим – Джо. Ох, друг ты мой. Я падаю на землю от шока. Я устал, так устал, а теперь у нас появились и твари. Не только убийство с помощью сил, но ещё… Может, это и есть наш убийца? Странный монстр, что извращает органы… Я уже так не могу.

– Мэт, ты в порядке? – мой напарник стремительно подбегает ко мне с вопросом, только успеваю я прилечь. – Тебя не зацепило? Что это вообще было?

– Всё в полном порядке, я… Очень устал, – убитым голосом с земли отвечаю я, но немного собравшись спрашиваю в ответ: – Как ты вообще собрался с силами?

– Чего?

– Ты никогда так раньше много не поджигал своей силой. Ты всегда мог?

– Я, ну, видимо. Я всегда осторожен, огонь ярче, чем… Ну ты сам знаешь, поэтому легко заметить. И я, короче… Неважно!

Я смотрю внимательно ему в лицо: его что-то беспокоит. Он замечает мой взгляд и, собравшись, отвечает:

– Ты потратил много сил, и я должен был защитить тебя, чтобы ты не рисковал сам. И… Ну… Хорошо, что ты бросился назад. Я мог всё сделать сам.

Син опускается рядом на одно колено, закрывая небо надо мной своим лицом и, глядя мне прямо в глаза, произносит:

– И знай: моя сила… Не мала. Но ты видишь границы моего контроля. Я знаю, что делаю. Всегда. Всегда. Будь уверен.

И в это момент вся округа темнеет. Пламя гаснет моментально, оставляя нас в сумраке.

– Какой ты у нас умница, прям не могу, – ворчу как старик, поднимаясь с помощью поданной руки Сина. – Давай, нам ещё немного. Безумный день.

– Сумасшедший день, – откликается Джо.

– Вы совсем уже больные? – доноситься голос откуда-то из парковки.

Проклятье, свидетели, а может и хозяин грузовика. Конечно, такой визг был, теперь всё объяснять, а может даже…

– Мэтью Дрив, сказал бы уже своему коллеге быть осторожнее! – недовольство в голосе смешанно с надменностью, а я уже второй раз за последних несколько минут в ступоре.

Что? Кто это? Опять кто-то из…

– Ник?! А ты что тут делаешь? – прежде чем я успеваю повернуться на голос, восклицает в ответ Джо.

И меня как током бьёт. Ещё один друг подбирается ко мне сегодня тайком?! Мне уже это надоело. Я немедленно оборачиваюсь.

И вот передо мной стоит тонкий парень, мускулатура которого почти не существует. В целом щуплая фигура вся охвачена чёрным цветом: водолазка и пальто вообще не позволяют разглядеть ничего, кроме головы, которая также небольшая, вся неприметная, кроме выступающих слегка ушей, над которыми начинаются короткие волосы. Круглое лицо Николая со своими тонкими чертами, но широкими серыми глазами обращено в мою сторону, и короткие губы между мелким, но слегка пухлым на окончании носом и острым подбородком, растягиваются в улыбку. Улыбку, что оставляет его известную ямочку на щеке. Пригладив сбоку волосы, он подаёт руку на пожатие.