– А практика тебя не интересует? – спросил Мартин.
– Я был слишком ленивым студентом.
– Ну что ж, похвально. Я поговорю с Рональдом. Тебе надо его беречь.
– А что такое? Я вроде бы не напрягаю, – насторожился Эрик.
– Это ты-то не напрягаешь? – громко захохотал папин друг. – Сердце у него слабое. Ещё один инфаркт он не перенесёт, – печально добавил он.
«Сердце… Инфаркт… Не перенесёт… Вот почему он передал акции мачехе. Если что-то случится, как поведёт себя Ольга, неизвестно. Чёрт! Что же делать? – Эрик лихорадочно думал, попивая пиво. – А если их не станет обоих? Чёрт! Опять я в пролёте, всё перейдёт дочерям Ольги. Я в любом раскладе самый последний в очереди. А если дочерей не найдут, или они внезапно исчезнут, то всё останется мне?»
– Что мне делать? – спросил Эрик.
– Не нервировать отца. Я поговорю с ним. Может быть, твой отъезд – это лучшее решение.
Они обсудили предстоящую работу Эрика. Мартин выпил немного лишнего и язык у него развязался.
– Ты знаешь, что твой отец передал акции Ольге и ввёл её в правление клиники?
– Нет, – соврал Эрик.
– Так вот, нам с тобой надо держаться вместе. Рональд передал свои акции клиники Ольге, а тебе ничего, – допил пиво, попросил повторить и добавил: – Я столько вложил в клинику, а если твоего отца не станет, всё перейдёт к Ольге. Или её мифическим дочерям. Всё летит к чёрту!
Эрик насторожился.
– Только в случае твоей смерти клиника будет в полном моём распоряжении.
– Вроде бы никто не собирается умирать, – хохотнул парень.
– Как знать, как знать… Каждому своё.
Мартин допил пиво, хлопнул Эрика по плечу.
– Разберёмся! Не бери в голову. Нам надо держаться вместе. Я выпил лишнее. Решение Рональда расстроило меня, он сам сказал мне об этом. Может, передумает? С нами Бог.
Разговор оставил неприятный осадок у Эрика. После бара он заглянул на кухню.
– Анна, есть ли у тебя вишнёвый джем?
Женщина обрадовалась, засуетилась, поставила чайник, накрыла на стол.
– Конечно есть, Эрик.
– Как поживаете, Анна? Какие новости в доме?
– Фрау Ольга вспомнила своё прошлое! – радостно делилась событиями женщина. – Только вот не знаю. Радоваться или печалиться.
– А что такое?
– Говорили, что у неё никого нет. А оказывается, был и муж, и дети. И ещё родители, но она про них не говорила.
Эрик сделал удивлённое лицо, пил чай, черпая из фарфоровой креманки вишнёвый джем.
– Да не известно живы или нет. Господин Рональд готов вас отправить к другу своему в Петербург. Я слышала, как он разговаривал с ним о вас.
Парень обрадовался:
«Значит, отец даст денег, я попробую найти дочерей Ольги. Посмотрим, что это за штучки. А папа болен…»
Эрик делил клинику отца и мачехи при их жизни. Ему необходимо знать, какие шансы есть у него и что надо делать, чтобы их увеличить. Он знал одно – мачеха и её дочери в этом раскладе лишние.
Рональд вызвал к себе в кабинет сына. Он дал ему рекомендации.
– Поедешь через два дня. Я заказал билеты. Квартира от клиники, оплачивается ею, на жизнь хватит зарплаты. Посмотрим, на что ты способен. Если у тебя получится, я… – он хотел сказать «перепишу акции», но вместо этого произнёс: – Я возьму тебя в свою клинику.
Эрик слушал молча. Зашла Ольга.
– Не помешаю?
– Мы закончили. Заходи.
– Эрик, найди моих дочерей и держи меня в курсе, – попросила Ольга.
– Как я буду их искать?
– Арина Малиновская, художница. Она моя дочь. А где Арина, там и Руслана. Наверное.
– Мы вместе полетим в Петербург. Я не могу отпустить тебя одну. Закончу дела и полетим.
Ольга растерялась. Она не хотела, чтобы Рональд ехал вместе с ней.
– Рональд, я хочу одна побродить по Питеру, встретиться с … Кого найду, с тем и встретиться. Без тебя.
– Я просто буду рядом. У меня в Петербурге свои дела.
Ольга согласилась. Эрик вышел и кабинета Рональда, поднялся к себе, проходя мимо спальни отца и Ольги, он приоткрыл дверь. В комнате витал слабый запах туалетной воды отца. Он глубоко вдохнул. Ему не хватало внимания отца. На туалетном столике стоял пузырёк с Ольгиными таблетками. Эрик оглянулся, прислушался, тенью проник за дверь и вытряхнул две капсулы себе на ладонь. Крепко зажал их в кулаке, поставил пузырёк на место и развернулся, чтобы выйти из спальни. На пороге стоял Мартин, и удивлённо смотрел на него. Парень стремительно вышел из комнаты, крепко зажав капсулы в руке. Мартин молча посторонился, пропуская Эрика. Молодой человек проскользнул мимо него и закрылся в своей спальне, рассматривая капсулы в кулаке. Мартин смотрел ему в спину.
«Прекрасно», – подумал он.
«Зачем я это сделал?» – удивился Эрик, бросив капсулы в ящик стола.
Ему пришла в голову идея, от которой он задохнулся. Подумал, и тут же налил себе большую порцию виски, выпил, разогнав все мысли.
«Потом. Всё потом. С кем посоветоваться? С Уве? С Мартином? Чем меньше людей знает, тем крепче тайна…»
Однако тайна перестаёт быть тайной, если о ней знает два человека. Мысль об убийстве овладевает обычными хорошими людьми случайно. Они попадают в переплёт или желают вдруг, хоть умри, заполучить что-то и ради этого идут на убийство. У них отказывает тормоз, который имеется у каждого из нас. Убийство – это «плохо», но не для них. Для них оно является необходимостью, жертва сама «напрашивалась на это», и убийство – «единственный выход».
Через два дня самолёт доставил Эрика в Петербург. Рональд с Ольгой смогли улететь только в конце мая, проверка в клинике требовала присутствия Рональда. Ольгу одну он не отпустил.
Глава 5. Ольга.
Проверка в клинике требовала присутствия Рональда. Ольгу одну он не отпустил. Ольга, когда Рональд вводил её в дела клиники, вспомнила, что окончила финансово-экономическую академию. Некоторые документы привлекли её внимание. Она поискала по интернету курс по экономики, после него попросила назначить проверку.
Память к Ольге вернулась. Было ощущение, словно ей показывают фильм про неё. Разрозненные картинки, фразы складывались в историю её жизни до аварии. Ольга сначала растерялась и разнервничалась, настолько другой была её жизнь в Питере. Память вернулась не постепенно, она обрушилась на неё водопадом. Словно таймлапс – множество картинок в ускоренном просмотре – мелькали события, люди, эмоции прошлого. Ольга захлёбывалась от воспоминаний, от ощущений, от узнавания себя. Женщина не успевала осмыслить льющийся на неё поток.
Было две Ольги «до» и «после». Женщина вспомнила, как училась стантрайдингу, свою Хонду, купленную для неё родителями. Сердце опять сжалось от этих воспоминаний. Она вспомнила родителей, и сердце её сжалось – где они? Что с ними? Почему их нет рядом?
Ольга любила высокие скорости, влекущее желание оставить всех далеко позади, закладывая крутой вираж. Как постепенно, жажда быть быстрее, выше и круче лишила её страха. Ольгу интересовали только мотоциклы и мотоспорт. Родители считали, мотоспорт не может быть целью в жизни. Это хобби, причём опасное увлечение, а профессию надо иметь ту, что приносит доход. Они настояли, чтобы Ольга поступила в экономическую академию. Она ходила на занятия, но все вечера проводила с байкерами. Училась Ольга на тройки, ей было скучно. Жизнь начиналась там, где ветер в лицо, адреналин, страх и восторг одновременно. Это всё Ольга получала на курсах стантрайдинга. Она ходила туда каждый день и совершенствовала своё мастерство. Ей интереснее было обсуждать новинки мотоциклов, девушка могла отремонтировать байк, её привлекали трюки и мотожизнь города. Ей неважно было куда ехать, её привлекала сама дорога, ложащаяся под колёса и ветер.
Ольга вспомнила, как в клубе из «хэнгэраунда» – новичка, её перевели в «мемберы», действующего члена клуба. Она вспомнила свою подругу Наташку-Ведьму, прозванную так за длинные чёрные волосы, всегда распущенные по плечам непослушной копной, за бесстрашность перед взятием препятствий, за громкий смех. Ольга познакомилась с ней в клубе «Легиона». Ведьма тогда уже была «мембером» и Ольга ей подчинялась. Ольга выделывала такие трюки на своей Хонде, какие даны не всем. Она обошла Ведьму, которая считалась одной из лучших женщин-байкеров в клубе. Ольге дали кличку Валькирия после очередного фестиваля, на котором она, подражая своему кумиру Ивелу Книвелу, перепрыгнувшему на «Harley-Davidson» девятнадцать автомобилей, перепрыгнула через мишину прессы. Её прыжок получился красивым, зрелищным! Ольга на своей красной «Хонде» в чёрных кожаных штанах и красной косухе молнией пролетела над автомобилем, словно дева-воительница на своём крылатом коне. Скандал, конечно, был крупный, она же не заявила прыжок в программу. А не сказала Ольга о нём, потому что его не пропустили бы. В первую очередь не разрешил бы сам президент. Девушке хотелось покрасоваться и доказать, чего она стоит. Президент затащил Ольгу в свой кабинет, толкнул на диван и крыл её такими словами, которые девушка не слышала никогда. Она сидела, сжавшись в комочек и лепетала:
