Аксель нажал «отбой» на мобильном телефоне и положил аппарат на стол. Перед ним сидели Артур Тресс, который наконец вырвался из отдела криминалистической экспертизы, Кейра и Дилан. Коллинс как раз докладывала о результатах поиска психотерапевта Тайры, когда Грину позвонил Марк Карлин и сообщил, что он срочно уехал на встречу с потенциальной сестрой убийцы и через несколько минут встретится с главврачом для обсуждения ее случая. Именно поэтому он не пришел на запланированную встречу команды, а предупредить забыл. Подобная забывчивость Карлину была не свойственна. И один этот факт свидетельствовал о том, что Марк остро заинтересован в происходящем. Он нырнул в гипотезу с головой и вернется только тогда, когда получит доказательства, что он прав. Или ошибся.
Новость о том, что Карлин получил подтверждение своим догадкам, без преувеличения произвела на Акселя эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, даже сам Марк до конца не верил, что прав, хотя упрямо и профессионально отрабатывал версию. Во-вторых, после провала с фотороботом было страшно ошибиться еще раз. В-третьих, знакомое чувство близкой развязки не пришло. Вместо него Грина затопило такое мощное ощущение тревоги, что он даже подумал, что перепил кофе за последние дни. К счастью, руки не дрожали. Но сердце сходило с ума.
Адреналиновая гонка.
Или все-таки тревога? Аксель пока не мог разобраться. Детектив глянул на умолкнувший телефон и попытался вспомнить, о чем они говорили до того, как раздался звонок. Кейра смотрела на него со спокойным вниманием. Она стремительно менялась, Грин чувствовал эти изменения, но не понимал, как их трактовать и нужно ли их трактовать. Он отдавал себе отчет в том, что она не останется в команде. И вряд ли даже задержится в полиции. Он сам еще считался молодым специалистом. Шутка ли, руководитель отдела в тридцать. Такое в управлении встречалось нечасто. Но даже в свои тридцать он научился считывать стажеров до того, как они открывали рот. Кейре не нужна была полиция. А вот Дженкинсу – нужна. И именно поэтому стажера не уволили, а лишь перевели. Чтобы дать шанс проявить это рвение, талант, если он есть.
И все-таки, почему он чувствует тревогу?
– Мы выяснили, – продолжила Коллинс, когда Аксель жестом показал, что можно продолжать, – что Тайра Тувински несколько раз меняла психотерапевта. Пока не удалось установить особенности посещений и причины, по которым она обращалась то к одному, то к другому. И находились психотерапевты в разных частях города. На момент начала структурирования и анализа информации я подумала, что в этом случае нас интересуют два, максимум три последних врача. Я думаю, что Инквизитор убил ее вскоре после знакомства. Вернее, вскоре после того, как узнал о ней правду. К сожалению, последние три врача принимали в отдалении от любых психиатрических заведений. То есть Инквизитор мог встретиться с ней только в случае, если сам ходил на терапию или его сестра ходила. Из всех записей мне удалось получить пока только карту из самого последнего кабинета, – Кейра покопалась в папке, чтобы достать нужные листки. – Примечательно, что на последнем зафиксированном приеме Тайра не говорила об отчиме и насилии. Она говорила о том, что влюблена и не понимает, как ей жить с этими чувствами.
В кабинете повисла тишина. Кейра, кажется, наслаждалась тем, что три пары мужских глаз сосредоточенно остановили взгляды на ее лице. Она отложила папку, оставив в руке копию записей психотерапевта.
– «Пациентка встревожена, эйфорична. Меняет место положения. Не лежит. То и дело смотрит в окно и на часы». К сожалению, многие психоаналитики и психотерапевты ведут весьма куцые записи.
– То есть она была влюблена, – резюмировал Артур Тресс. – И ты думаешь, что ее возлюбленный – это и есть Инквизитор?
– Предполагаю. В любом случае нам нужно его имя. У этого врача имени не оказалась, я с ней говорила по телефону. Нужно время, чтобы связаться со всеми психотерапевтами Тайры. А их – на минуточку – одиннадцать. И не каждый сейчас живет и практикует в Треверберге. Некоторых даже нет в живых.
– Интересно все-таки, почему она так часто их меняла? – спросил Аксель.
Кейра пожала плечами.
– Или это связано с изменением условий социальной помощи, или с особенностями Тайры как пациентки. Я могу сказать от себя, что жертвы подобного насилия… сложны в терапии. Они никому не доверяют, им очень сложно войти в терапевтический альянс с психологом. Чувствуя малейшую угрозу, часть из них бежит, другая – закрывается. Тайра могла менять специалистов потому, что не чувствовала себя в безопасности ни с кем из них. Или же причина проста, и как я уже говорила, в это вмешивалась служба социальной помощи. Скорее всего, выделенные средства можно было реализовать только по определенным программам. И с точки зрения системы психологической помощи в городе на таких местах, куда потоком идут жертвы домашнего насилия, представители незащищенных слоев общества, специалисты долго не задерживаются. Просто не выдерживают. У меня пока что все.
– Хорошая работа, Коллинс, – одобрил Грин. – Продолжайте.
– Мне жаль, что поиски в архиве не дали результата, детектив, – смущенно улыбнулась Кейра.
– А это не удивительно, – вступил Оуен, с суровым видом глядя в свой ноутбук. – И занимательно. И подозрительно. Я наконец-то получил доступ к логам сервера, на котором располагается наша система архивации. И могу утверждать три вещи. Во-первых, файлы действительно были удалены. Во-вторых, первое удаление произошло в день, когда мы нашли Лоран. В-третьих, это было сделано с компьютера Катарины Куге. Ночью. Не берусь утверждать, что это она, но круг сужается, потому что тот, кто это сделал, находился в управлении. Допускаю проникновение. Положа руку на печень, с охраной данных у нас так себе. И при большом желании и смекалке почти любой может добраться и до архива незамеченным. Но также я бы поговорил с самой Катариной. Может, она замечала что-то странное.
– Она сама странная, – вмешалась Кейра. – Мне кажется, она чем-то серьезно больна. Я то и дело вижу выражение боли у нее на лице.
– Больна? – удивленно переспросил Грин. В голове начала складываться мозаика, но все еще не хватало решающего фрагмента.
– Да, – кивнула Коллинс, с совершенно неуместной улыбкой глядя на детектива. – С ней точно надо поговорить. Позвать ее?
– Подожди, – покачал головой Аксель. – Дилан, продолжай.
Айтишник пожал плечами, отодвинул от себя ноутбук и обвел всех выразительным взглядом. Тресс угрюмо молчал. Он вообще в последнее время говорил мало, измученный бесполезными анализами вещественных улик с мест преступления. Обычно именно криминалисты играли решающую роль в расследовании. Именно они подкидывали то, что позволяло напасть на след убийцы и поймать его. Но в этом деле все шло не так.
– Я должен проверить компьютер Катарины. А кто-то из вас должен добыть журнал посещений архива и управления в нужный день.
– Займусь, – подал голос Артур. – Я тут подумал вот о чем. Катарина Куге действительно работает в полиции тридцать лет. Но она совершенно не продвинулась по службе и несколько раз уходила из управления, а потом возвращалась. По сути, я не знаю никого, кто был бы с ней близко знаком.
– Это к чему сейчас? – спросил Грин.
Криминалист нервно передернул плечами и поднял на детектива глаза.
– Несколько лет назад я участвовал в деле, главным фигурантом которого оказался сотрудник моего отдела. Мужчина-криминалист, который служил в полиции десять лет. Он успел убить пятерых, прежде чем мы его вычислили. Поехал на фоне смерти матери-садистки, профессора по химии в Тревербергском университете. Вам лучше не знать, что он делал с жертвами. С тех пор я понял одно: под подозрением должен находиться каждый. Потому что на работе мы носим одно лицо. Дома другое. А наедине с жертвами можем носить третье. Любой из нас.
В кабинете снова стало тихо. Аксель задумался. Он тоже сталкивался с тем, что убийца оказывался из числа приближенных к полиции. А еще с тем, что твой напарник в армии – двойной агент, которому поручено устранить лично тебя. Еще вчера ты был готов отдать за него жизнь, а сегодня вынужден убить его, защищая свою. Аксель долго приходил в себя после того инцидента и думал, что доверие атрофировалось за ненадобностью. Слова Тресса его отрезвили.
