Но у камина Андрей снова растерял свою решительность. Он долго и с интересом рассматривал рисунок на каменном портале. В отличие от подвала, здесь обыгрывались какая-то любовная история. Вот король замечает прекрасную даму, в следующей миниатюре он становится перед ней на колено, очевидно, делая предложение. Вот влюбленные держатся за руки. Вот король коронует свою королеву. И вот влюбленные соединяются в томительных объятиях. Все это было выполнено в стиле средневековых миниатюр, какими обычно украшали книги древние переписчики. Самые отвратительное, что эти сюжеты что-то Андрею напоминали. Что-то, ускользающее от его знание, но чертовски знакомое…

Маг тряхнул головой. Хватит отвлекаться на всякую чушь. Надо вспомнить, зачем он сюда пришел.

На этот раз огонь зажегся не так просто, как в подвале, но и не сопротивлялся, как в гостиной. Он будто бы подумал некоторое время, прежде чем загораться в полную силу, но в конце концов принесенные снизу дрова занялись. Андрей с усмешкой подумал, что начинает эти камины одухотворять.

Вот и всё, осталось только ждать.

Взгляд мага упал на фотокарточку. Сделана она была поистине талантливо. Немногим художникам удается так удачно передать всю красоту её носителя, а уж тем более фотографам. Наденька в этом платье, со сверкающим от счастья взглядом, выглядела чудо как хорошо.

Внутри все как скрутило. Андрею неожиданно жгуче, яростно захотелось быть причиной счастья Нади. Тем, на кого барышня Огонь-Догоновская будет смотреть этим сияющим взглядом.

Андрей взял рамку в обе руки и сжал ее с силой, так что кованый металл стал немного прогибаться. Но маг не мог оторвать взгляда от счастливой Нади. Показавшаяся ему по-началу колючей и неприветливой, внутри полицейской нашлась не только смелая, но и чувствительная барышня, которая не побоялась взять на себя ответственность за дом и его жителей. А как смело она отшила его тогда в гостиной? Андрей улыбнулся и медленно поставил рамку на место. Он никогда не искал себе спутницу жизни намеренно, но те, что метили на это место оказывались трепетными и нежными, женственными и тихими. Идеал женщины по мнению многих. Но точно не Андрея. Он всё никак не мог понять, что со всей этой вереницей барышень, лица многих он сейчас уже и не вспомнит, не так? Ведь и умницы, и красавицы, и вышивка, и танцы, и лучшие во всей столице книксены. А все не то.

Теперь Андрей понял, что все это было не то. Что всю жизнь он искал такую, как Надя. Искал не там, а потому, конечно, не находил. Не в столичных салонах и на высоких приемах, куда маг посылал полицейскую по началу, надо было искать барышню Огонь-Догоновскую. И если бы не та дуэль, не выходка Светланы… Вот уж, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Из собственных размышлений Андрея отвлекли тихие шаги позади. Маг усмехнулся оборачиваясь.

– Ну, наконец-то, Владимир Александрович, а мы вас уже зажд…

Но перед ним стоял не Адлерберг. Точнее, не тот представитель семьи, которого он ждал увидеть.

– Надежда Ивановна, что-то случилось?

– Прошу, Андрей, для тебя просто Надя, – полицейская улыбнулась, и в этой улыбке было так много. Обещания самых горячих объятий и самых сладких поцелуев. Жаркого шепота по обнаженной коже и тихих стонов. Андрей оттянул ворот рубашки.

– Надя, – послушно сказал он. – Что-то случилось?

Барышня качнула головой, потянулась к волосам. В пару движений распустила пучок, и темные волосы заструились по плечам. Её черты лица немедленно стали мягче, да и весь внешний вид полицейской стал менее воинственным. Будто она наконец сняла с себя доспехи, за которыми прятала настоящую себя.

Надя преодолела те несколько метров, что разделяли их, оказываясь совсем близко, коснулась запястья мага.

– Прошу, только не надо вопросов, – тихо произнесла она, заглядывая в глаза. Андрей с ужасающей ясностью понял, что тонет в этой синей бездне ночного неба.

Ее глаза на звезды не похожи

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

Маг протянул руку, касаясь темной прядки у лица, пропуская её сквозь пальцы. Любуюсь каждой черточкой красивого лица, разглядывая каждую родинку, изгиб брови, линию губ и тонкий шрам. Склонился, вдыхая аромат её волос.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Из головы вылетели все разумные мысли, которые Андрей так долго собирал, стоя у камина. Не вспомнил он о том, что с минуты на минуту в кабинете может появиться Владимир Александрович, и о том, что вот так дотрагиваться до незамужней барышни он не имел никакого права. И всё же маг коснулся нежной щеки ладонью, склонился к полицейской и поцеловал.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини,

Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали.*

Этот поцелуй был совсем не похож на первый. Теперь аккуратные, изучающие прикосновения стремительно перерастали в нечто большее. К удивлению Андрея именно Надя оказалась более смелой, наступая, сминая его и сводя все попытки быть деликатным на нет. Становилось всё жарче, и вовсе не от того, что камин разгорался всё ярче. Пальцы запутались в волосах на затылке, маг рывком притянул Надю вплотную к себе… И через мгновение в его голову уперлось дуло револьвера. Раздался знакомый щелчок.

Андрей торопливо отпрянул, почувствовав металл. И пока разум мага возмущался, более мудрое сердце трусливо ухнуло в пятки, первым почувствовав опасность.

– Что за… – Андрей проглотил половину фразы, потому как перед ним стояла совсем не Надя. А он сам.

– Что, Андрюша, не рад видеть? – Фельдфебель напротив усмехнулся, дохнув на Андрея спиртовыми испарениями, убрал пистолет.

Как такое может быть, Андрей уже не спрашивал, догадывался, что очередное видение. Только от знания этого легче не становилось. Офицер-дознаватель перед ним покачнулся, махнул револьвером, пьяно улыбнулся. Русые волосы были всклокочены, на скуле наливался синяк, парадная форма, такая же, в которой он обычно щеголял на балах, была в беспорядке. Такая же, как на фотографии на камине.

И если от видения в подвале было страшно, то от этого кривого зеркала было жутко. Да и такое уж оно кривое?

– Полюбила я милёнка черненького кажется, – затянул Андрей напротив. – А он, рыжая зараза, гуталином мажется! И-и-их!

Мужчина махнул револьвером и сам рассмеялся своей незатейливой шутке, то ли на ходу сочиненной, то ли прослушанной где. Маг поморщился. Неужели он и вправду так выглядит со стороны? Выглядел раньше.

– Что ты хочешь? – Андрей сделал ещё полшага назад. – Я знаю, что ты – всего лишь видение.

– Да? Бесстрашный? – Его двойник сделал широкий шаг навстречу. – А видение может так?

Фельдфебель вскинул пистолет и выстрелил. Звук на мгновение оглушил Андрея, но хуже было другое, в полу дымилось пулевое отверстие. Такое от бестелесных духов точно не остается. Маг поспешил сжать в кулаки дрожащие руки.

– Эх, Андрюшка! – Двойник широко расставил руки. – Куда ж ты нас затащил? Помимо того, что в столице проштрафился, в какую-то глушь кинули, так еще и в доме чертовом оказался, откуда ни входа, ни выхода. Да с кем…

– Что ты хочешь? – С нажимом повторил Андрей.

– А помнишь ту песенку? “От Адлербергов и Барановых избави Боже, дом Романовых”, – напел двойник слащаво-приставучую мелодию базарной песенки. – Ты на кого рот-то свой раззявил? На дочку Юлии-свет-Фёдоровны? – Фельдфебель рассмеялся. – Думаешь, тебя по головке нагладили, в чине подняли, так ты теперь – пуп земли? Вот умора!

Двойник расхохотался, а Андрею стало совсем жутко. Этот второй Андрей как будто и правда был им самим. Той его частью, что пряталась в тени, что заставляла сомневаться, бояться, отступать. Что знала все его потаенные страхи.