– Здравствуй, Нибур. – Спокойный голос Ламберта прервал словоизлияния бывшего оруженосца. Капитан, очнувшись от дремы, поспешил к костру, лишь услыхал голос боевого товарища, теперь по протекции Ламберта несшего службу в самом Феграле в охране императора Мередора.

– Приветствую, капитан! – и Нибур по привычке низко поклонился учителю, за которым долгое время носил меч. – Приму за честь вернуться под твое начало.

– А что император? – быстро спросил Ламберт.

– Думает, я на караваи к матери в деревню отправился, – по-мальчишески широко улыбнулся Нибур, продемонстрировав ряд крепких белых зубов.

С одним болтуном в отряде Стаффорд еще мог примириться, но с двумя?! Помоги, Господи, отец наш и защитник! Как же скучал по тишине на биваках и переходах Посланник Небес, отправленный Всевышним в отряд капитана Ламберта! Молчание – золото, которого теперь жаждал притворявшийся имперским рыцарем небесный воин. Поддержать Иноэль, чтобы она могла выполнить свое предназначение, – вот миссия Стаффорда, но никак не выслушивание бесконечных пикировок двух хвастунов, пускай и хороших воинов! А хороших ли?

Стаффорд хмуро покосился на парочку воинов, что-то оживленно обсуждавших. Один с дерзкой татуировкой «За Империю» на выбритом черепе. Второй с буйными светлыми кудрями, смазливый и из-за мази лекаря Герона будто бы вечно изумленный. Когда же у него лицевые мускулы восстановятся?

Тут Стаффорд припомнил события последних недель и Бигдиша, который вряд ли верил в существование Посланницы, но все равно яростно защищал честь Империи и своего капитана и слепо следовал за Ламбертом. Потом всплыло в памяти и лицо наголо обритого Нибура, бабочкой порхавшего с тяжелым мечом, как с пушинкой, по тренировочной площадке в имперской крепости.

Несмотря ни на что, эти двое, хоть и не затыкались ни на минуту, были отличными воинами. Лучшими, как сказал Ламберт, но главное преданными и капитану, и императору Мередору.

Не указанный на имперской карте путь, тянувшийся по густому лесу, раздваивался. Одной веткой дорога круто поворачивала на юг, утопая в чаще, а другой тянулась прямо через редеющий подлесок и выныривала на открытую равнину.

На развилке Ламберт остановился, в задумчивости разглядывая дорогу, ведущую прямо, а вместе с ним застыл отряд, ожидавший приказа. Нахмурившись, Ламберт спешился и вытащил карту. Разговоры моментально прекратились, воины тоже насторожились, внимательно изучая местность и пытаясь понять, отчего поменялось настроение капитана.

– Что тебя насторожило, мой капитан? – Стаффорд подъехал к Ламберту и слез с коня.

Придерживая жеребца за повод, он заглянул в карту, развернутую хмурившимся капитаном.

– Помнится мне, – медленно произнес тот, ткнув пальцем в чернильную загогулину, – маршрут был указан прямо, а здесь…

Стаффорд внимательно пригляделся к многочисленным развилками и линиям трактов. Рукой Арамила была перечеркнута опасная переправа через реку, впадавшую в Торговое море, и жирно обведена более надежная.

– Еще с утра подумал, что изменился он… Не должно здесь быть поворота.

– Так мы уже проехали одну развилку прямо. – Вогнар, перегнувшийся через луку седла, тоже изучал маршрут. – Под холмом.

– Да, – соглашаясь, кивнув Стаффорд, – точно проезжали.

Опытные путешественники, они все оказались сбиты с толку, будто бы путь нарисовали заговоренными чернилами, и потому линия маршрута скользила между указанными деревнями как ей заблагорассудится.

– Если сомневаешься, капитан, поехали прямо, – предложил Вогнар, кивнув на пролесок. – Не стоит доверять мальчишке эльфу, так и в ловушку не долго попасть.

Ламберт глянул на ассасина так, будто ткнул острием меча, и тихо произнес:

– А кому ж тогда доверять, Вогнар?

– Они ж дикие эльфы, им слово «честь» что пустой звук, – фыркнул ассасин и потер слезившийся зрячий глаз.

– Честь – это, может, пустой звук для нежити. Проклятые и те с ним знакомы, а уж эльфы подавно! – осек нехорошие речи Ламберт и, быстро свернув карту, спрятал ее в кожаный чехол. – Едем на юг, – отдал он приказание. – Скоро будет переправа.

Но лес по мере движения лишь сгущался, и напряжение в отряде возрастало. Наконец воцарилось молчание, о каком еще час назад так скорбел Стаффорд, но теперь ему казалось, что уж лучше бы шла привычная беседа. Нет-нет да и посматривал он назад, где деревья смыкались, обступая почти незаметный лесной тракт, и солнце рисовало на опавших листьях светлые пятна.

Только когда по левую руку чаща расступилась и стало светлее, воины вздохнули с облегчением. Неспешно под пригорком протекала широкая полноводная река, и с пологого холма виднелся крутой противоположный берег. Тракт вильнул и вывел кавалькаду к воде, над которой клубилась холодная туманная дымка. Река казалась очень тихой и темной, а берег покрывал мелкий песок, усыпанный кое-где крупной сырой галькой. Длинный деревянный мост на высоких потемневших опорах соединял, как скрепка, два берега, словно не давая им разойтись в разные стороны. Даже с первого взгляда не чувствовалось в нем надежности, будто встань только одной ногой, как провалится широкий настил и уронит в реку неосмотрительных путешественников.

– Да он еле держится, – протянул Рорин, приглядываясь к мосту. – Прежде чем ехать, нужно проверить.

Он почесал густую черную бороду, глянув на Стаффорда. Рыцарь хмуро вглядывался в настил, не чувствуя к нему доверия.

– Если это безопасная переправа, – медленно произнес он, – то какая ж тогда опасная?

– Я проверю, – вызвался Лукай, направляя коня к хлипкому сооружению.

Отряд внимательно следил за ним с берега. Вот мечник спешился и, ведя коня в поводу, ступил на широкий потемневший настил моста. Жеребец заупрямился, мотая головой, и Лукаю пришлось хорошенько натянуть поводья. Конь взбрыкнул, отказываясь идти дальше, ударил подкованными копытами по доскам, вырываясь. Жеребец уже шарахнулся обратно, как вдруг настил под ногой мечника просел, и тот мгновенно застыл, не шевелясь. Немного погодя Лукай топнул ногой, проверяя деревянную твердь, и быстро вернулся обратно.

– Опоры точно подгнили, но настил еще держится, хотя прогибается под конем. Вон как испугался, – произнес Лукай и ласково похлопал разволновавшегося коня по гладкому боку, стараясь успокоить. – Можно попробовать проехать.

– Может, лучше вплавь через реку? – Нибур всматривался в рябь в середине реки, где течение было особенно сильным. У берега на дне лежали большие камни и грядой убегали к середине реки. – Похоже, здесь мель.

Не дожидаясь разрешения, он взлетел в седло и, понукая лошадку, заставил ее войти в холодную воду. Та зафыркала, принюхиваясь, и сделала несколько осторожных шагов.

– Нибур, – окликнул его Ламберт, когда вода достала почти до стремени, – вернись на берег!

– Капитан, по гряде можно перебраться! – Бывший оруженосец оглянулся, сверкнув белозубой улыбкой.

В тот же момент лошадь ушла под воду, унося с собой имперского рыцаря. Воины с криками ринулись к реке, торопясь спасать товарища. Через мгновение Нибур вынырнул, показалась лошадиная голова. Он дергал повод, заставляя кобылу повернуть обратно. Она била ногами, пытаясь отыскать дно, пока под копытами не почувствовала скользкую речную гальку.

– Тьфу ты, Бетрезен дери! – бранился перепугавший соратников Нибур, отплевываясь. – Там яма!

Выбравшись на берег, он, вымокший до нитки, спешился и тут же скинул плащ. С одежды стекала вода, содержимое седельных сумок тоже оказалось погубленным. Попона и седло пропитались холодной влагой.

– Не пройдем по реке. – Пытаясь избавиться от попавшей в ухо воды, Нибур заскакал на одной ноге. Потом плюхнулся на гальку и по очереди стянул сапоги, выливая оттуда воду.

– Значит, путь один – по мосту, – произнес Ламберт, вглядываясь в бревна опор и почерневшие доски настила. – Сначала я, остальные следом по одному.

Отряд, ожидая на въезде на переправу, с беспокойством следил, как Ламберт, ведя коня в поводу, медленно пересекает мост. Жеребец шел нехотя, останавливаясь и потряхивая головой, словно не нравился ему путь. Наконец капитан ступил на противоположный берег и помахал рукой. Его крик растворился в речном шуме, донесшись до воинов едва слышным эхом: