– Да, да, конечно. Но я… хорошо себя чувствую.

– Правда?

– Правда. Очень хорошо себя чувствую.

– Очень-очень?

– Очень-очень.

– И все же, милок, ступай-ка ты в постель, – мягко сказала Андреевна. – А то тебя послушать, так получается, что пулевое ранение укрепляет здоровье.

Потом она повернулась к девушке и добавила:

– Вот видишь, иногда возможны и чудеса. А ты не верила!

– Невероятно, – пробормотала Камея. – Просто невероятно…

Тем временем адмирал Мак-Магон снял очки и свернул морскую карту.

– Благодарю, вас, фон Бистриц. Больше желать нечего. Вы буквально открыли мне глаза на бухту Монсазо.

– Служу Поммерну!

Мак-Магон глянул на него испытующе.

– У меня такое впечатление, что вы не столько служите, сколько дружите с Поммерном.

Майор взглянул на него вопросительно.

– Простите, экселенц?

– Вы не понимаете о чем я говорю?

– У вашей фразы много значений.

Адмирал понял, что Бистриц не хочет раскрывать свои тайны. Что ж, это было его право. Разведка, она и есть разведка. В отличие от флота, к туману там относятся хорошо. А уж фон Бистриц – это особый случай. Адмирал с легкой досадой прикусил дужку очков. Все-таки с ним, с Уолтером Мак-Магоном, можно быть откровенным.

– Ладно, это не имеет отношения к делу.

Майор тут же ухватился за слова, позволяющие уклониться от обсуждения нежелательной темы взамен отказа ее обсуждать.

– Намечается еще какое-то дело? – спросил он.

– Да, если вы не против.

На лице майора отразилось секундное замешательство.

– Простите, герр адмирал. Вы сейчас старший военачальник Поммерна в радиусе примерно полутора тысяч миль. Как я могу быть против?

– Барон, в наших отношениях требуется ясность. Кроме того, что вы майор курфюрстенвера…

– Виноват. Здесь я – только майор. И до тех пор, пока не появится возможность вернуться к собственному начальству, я обязан исполнять ваши приказы, герр гросс-адмирал.

– Хорошо, пусть будет так. Это многое упрощает. Скажите, вы наняли бригантину «Аонга» только для рейса на Аборавары?

– Да. Альбанцы не могут открыто воевать с Покаяной.

– Понятно. А возможно ли продлить контракт с капитаном Рикки?

– Вопрос лишь в сумме. Хотя не думаю, что он назовет чрезмерную цену. Альбанцы не прочь насолить Покаяне и совсем бесплатно. Особенно капитан Рикки. Особенно после измывательств над пленными альбанскими офицерами здесь, на Абораварах.

– Очень хорошо. Но для упрощения дела считайте, что вопроса о сумме вообще нет. Заплатим! А суть задания вот в чем. Вы наверняка помните, что чуть больше двух месяцев назад на траверзе мыса Мекар два наших корабля подверглись нападению покаянской эскадры под командованием адмирала Ворвида Альметракиса?

– Фрегат «Сенжер» в этом бою погиб, а линкор «Прогиденс» получил повреждения, но сумел вырваться.

– Верно. Скорее всего «Прогиденс» укрылся в одном из альбанских портов для ремонта. Найдите его, Бистриц! При определенных обстоятельствах этот корабль, быть может, спасет всю нашу эскадру. Вы догадываетесь, при каких?

– Думаю, что да… Догадываюсь. У вас ведь теперь открыты глаза на бухту Монсазо, не так ли?

– Так, Мартин. Найдите «Прогиденс». Не знаю, имеют ли для вас какое-то значение наши награды…

– Разрешите отправиться немедленно?

– Нет. Отплывете через… ну, скажем, через два часа. А перед этим вы должны посетить «Поларштерн» и встретиться там с одним егер-сержантом.

– С сержантом?

– Да.

– Не понимаю. О чем я буду говорить с ним два часа?

– Уверяю, двух часов не хватит, но больше дать не могу. Дело в том, что этот егер-сержант – ваш сын.

Лицо фон Бистрица дрогнуло.

– Иржи? Как он оказался на «Поларштерне»?

– Доставлен на скампавее «Ежовень». Егер-сержант Неедлы ранен в стычке с бубудусками при сопровождении нашего посла в Муроме. Дрался достойно, Обенаус ходатайствует о награде.

– Куда он ранен?

– В плечо. Пуля прошла навылет, кость не задета. Сейчас ваш сын поправляется.

– Извините, уход за ним…

– О, все, что необходимо, делается. Перевязки, антибиотики, усиленный рацион. Плюс личный патронаж со стороны ее высочества.

– А, даже так… Воистину, от судьбы не уйдешь.

Майор некоторое время смотрел поверх Мак-Магона в кормовое окно адмиральской каюты. Потом сказал:

– Как раз этих двух часов мне может не хватить. Там, в море. И поскольку от «Прогиденса» зависит судьба эскадры… Отплываем немедленно.

Гросс-адмирал молча склонил голову. Потом позвонил в колокольчик и приказал:

– Майору фон Бистрицу – баркас. Начальника штаба – ко мне. Приказ по эскадре: ремонтные работы заканчивать, всех вернуть с берега, быть в готовности к двадцати пяти ноль-ноль. Уходим в полночь! И да пошлет нам Пресветлый хотя бы часик темноты…

Судьба Уолтера определилась, как только он начал понимать значение и предназначение странных и необычных вещей в кабинете отца – от огромных раковин, которые именовались тридакнами, весили по четверти тонны и имели зубастые выступы, часто ушибающие ноги, – до маленьких свинцовых шариков, называемых картечью. Прямо в кабинете росла кокосовая пальма. Под потолком, четырежды изгибаясь в углах комнаты, висела шкура двадцатиметрового удава. Дабы не пугать сына, Джон Мак-Магон-старший, посмеиваясь, называл ее куском небесного экватора. Уолтер не знал, что такое экватор, но слово было чрезвычайно мудрым и очень спокойным.

– А ты подпрыгивал? – спросил он.

– Подпрыгивал? – удивился отец. – Это зачем?

– Ну, чтобы оторвать кусок. От этого… небесного кватора.

Отец рассмеялся.

– А, да. Очень подпрыгивал. И не я один. Лорд Саймон так прыгал, что даже ногу сломал.

Еще в кабинете стояли застекленные шкафы. В них красовались ветвистые разноцветные кораллы, только вот трогать их не разрешалось, потому что они не только легко разбивались, но еще и крошились в руках. А за это крепко влетало. Впрочем, Уолтера гораздо больше привлекал здоровенный черный лук с тетивой из жил страшной ящерицы. Увы, стрелы от него мама постоянно куда-то прятала, обещая выдать их, как только крошка Уолли подрастет.

Однако когда крошка Уолли немного подрос, его стали интересовать уже другие вещи. Карты и атласы с голубыми океанами; статуэтки бога Мососа, вырезанные из душистого дерева; рисунки неведомых берегов с хищными рептилиями; круглая штука, умеющая предсказывать погоду; бронзовая труба, с помощью которой можно было запросто разглядеть не только все, что творится в саду у соседей, но и увидеть который час на башне мэрии.

– Хочешь услышать море? – однажды спросил отец.

– Что за вопрос, сэр! – удивился крошка Уолли.

И услышал. В большой розовой раковине со страшного пиратского острова Пепрос.

– И много там таких раковин? – деловито спросил Уолтер.

– Да. Там много чего. Там еще кукаду живут, – сказал Мак-Магон-старший. – Это такие кукующие попугаи ростом с собаку и с угрюмым характером.