Душа Хорька ушла в пятки.

— Вперед! — приказал Зитаар.

Но тут что-то скатилось с ветки, что-то черное, лохматое, похожее на огромный колючий ком, и вцепилось всаднику в спину.

Повторять дважды Хорю было не надо. Он подпрыгнул высоко-высоко, пискнул и помчался со всех ног.

Клинок рыцаря смерти свистнул, озаряя все вокруг зеленым огнем. Но ясно было, что метит он совсем не в беглого лучника.

Хорь ощутил лишь свист ледяного воздуха над головой. Юркнув между кустами, он кубарем скатился в ложбину. Выбрался наверх и прыжками поскакал дальше, повизгивая от ужаса. Он несся сквозь мокрые кусты, ветви хлестали его, капли дождя насквозь промочили лохмотья. Он бежал до тех пор, пока не увидел впереди пламя костра. Радостно-желтый живой огонек, в отличие от зеленого огня, магического, показался в этот миг бесконечно дружелюбным.

Хорек заголосил: «Помогите» и вылетел на поляну.

Вокруг костра кружком сидели люди в черных куртках с капюшонами. Над костром, подвешенная к жердине за ноги, жарилась оленья туша. Стреноженные кони паслись в стороне. На дереве висел совершенно голый человек с отрезанными ушами и носом. В паху зияла ало-черная дыра, и все ноги повешенного были залиты кровью.

Хорек застыл, глядя круглыми от ужаса глазами на сидящих у огня. Один из них медленно поднялся. Он был выше других, в лиловом плаще, отороченном волчьим мехом. Черные длинные волосы свисали слипшимися прядями вдоль его узкого горбоносого лица. Один глаз был прикрыт черной повязкой.

— Кто ты? — рыкнул головорез, и кривой клинок с противным вжиканьем вышел из ножен.

Хорек попал туда, куда мечтал попасть — к разбойникам.

— Ребята! Дорогие! — завопил Хорь и повалился на колени, протягивая руки к сидящим. — Как я рад!

Целый день ушел на то, чтобы обогнуть долину. Ночевали в лесу, выставив часовых. Сектанты спали отдельно, рыцари и прочие имперцы — отдельно. Для монахини Ренард устроил из лапника удобный шалаш. Ренард долго не мог уснуть, лежал и слушал, как бьет о ствол дерева сломанным бивнем конь смерти. Остальных лошадей пришлось стреножить и отправить пастись под присмотром Эмери — живые скакуны боялись черной твари не меньше, а может быть, и больше, чем волков.

После полуночи Эмери должен был сменить Джастин. Голубоватый, похожий на молоко туман окутывал лес, он плыл длинными рыхлыми прядями, цепляясь за ветки деревьев и кустов, и слегка светился. В его извивах мелькали чьи-то лица, едва приметно контуром, намеком. Души павших в битве покидали долину.

Ренард разбудил Гоара и указал на пряди тумана.

— Эльфийская волшба, — пробормотал Гоар.

Подошел Идразель, дохнул и прогнал туман.

В лесу царила удивительная тишина — лишь слышно было, как фыркают и переступают стреноженными ногами кони на поляне, срываются с листьев капли влаги да еще время от времени пытается напевать Эмери, борясь со сном.

Пошел мелкий дождь.

Ренард поднялся, направился к Эмери, ткнул того в плечо и указал глазами на лежащий на земле нарубленный лапник — мол, топай, спи. Тот благодарственно кивнул, шмыгнул носом и потрусил на место следопыта.

Гоар перевернулся на спину и стал храпеть.

Ренард мерил поляну шагами и думал. Одна неприятная, одна тревожная ядовитая мыслишка сверлила мозг.

То и дело он останавливал свой взгляд на Даргане. Тот лежал неподвижно, не шевелясь, с закрытыми глазами. Спит или притворяется? Вообще говоря, как должны вести себя покойники? Ясное дело — погрузиться в вечный покой, как и положено мертвым. Ну а такой, как Дарган? Он ведь, кажется, вообще не спит?

Ренард развернулся и направился прямиком к алкмаарцу. Двигался следопыт неслышно, ступал мягко, ни одна ветка под ногой не дрогнула, ни один камешек не зашуршал.

— Ты спишь? — спросил Ренард, остановившись подле лежавшего.

— Нет, — донесся шепот не громче шуршания листвы.

— Тогда почему закрываешь глаза?

— Чтобы стервятники не выклевали.

— Если тебе не надо спать, почему не встанешь на пост вместо одного из наших?

— Встану. Но только вместе с Иргом.

Дарган сел, поднял веки и кивнул в сторону спящей Тейры.

— Понятно, — усмехнулся Ренард. — Эта девушка — твоя невеста? Ну… то есть была… когда ты был жив.

— Нет, — покачал головой Дарган. Мгновенно нахлынуло прошлое — Лиин, день свадьбы, чума. — Нет. Я встретил ее уже здесь, в пограничных землях. Она — единственная уцелевшая. Единственная живая из Алкмаара. А моя невеста, Лиин, она исчезла. Но я верю, что найду ее. И непременно — живой.

— Жаль, что не невеста… — Ренард кашлянул. — Когда ты смотришь в другую сторону, Тейра просто пожирает тебя взглядом. И в глазах ее такая страсть… такое желание. Иногда мне кажется, что одна ее любовь может тебя исцелить, но иногда… что она может тебя убить, если ты воскреснешь и скажешь, что любишь другую.

— Ты так хорошо разбираешься в девушках, что можешь прочесть в глазах Тейры ее чувства? — спросил Дарган с недоверием.

— Ну, такую страсть трудно не заметить.

Алкмаарец повернулся и посмотрел на спящую.

— Я часто на нее смотрю, когда она спит, и пытаюсь отыскать в ней сходство с Лиин. Пытаюсь, но не могу. После смерти можно любить лишь то, что любил при жизни.

— Тогда отыщи Лиин. — Ренард повернулся и направился в обход лагеря.

А Дарган все смотрел на Тейру. Она спала. Навес из лапника защищал ее от капель дождя. Дарган снял с шеи медальон и осветил его светом лицо спящей девушки. В первый момент ему показалось, что он видит Лиин. Дарган вздрогнул всем телом, и иллюзия пропала. И все же спящей Тейра показалась ему необыкновенно красивой. Или это «Свет души» так преобразил ее лицо?

Дарган вновь надел медальон на шею и отвернулся.

— Чем нежить отличается от живых? — спросил Ренард.

— Низшая нежить тупо выполняет приказы Мортис.

— Так и у людей, — кивнул Ренард.

— Высшие тоже подчиняются, хотя и воображают, что обладают собственной волей.

— Аналогично.

— Можно восстать против Мортис, но любой бунт обречен на провал и будет жестоко подавлен.

— У вас нет желаний?

— Желания есть, — покачал головой Дарган. — Дело в другом. Нас ничто не трогает, ничто не волнует. Мы холодны. Это главное.

— Но ты спас Джастина, — напомнил Ренард.

Дарган задумался.

— Да спас… Свет… — он осекся. — Сам не знаю почему, — добавил поспешно.

— Послушай, у меня к тебе еще один вопрос, и это касается не Тейры…

Договорить Ренард не успел.

Громко хлопая крыльями, между деревьев пролетела горгулья.

Краем глаза следопыт уловил движение серых теней за стволами.

— Волки! — крикнул он.

И невольно вскинул руку, будто собирался вытянуть стрелу из невидимого колчана.

— Задница Бетрезена… — пробормотал следопыт, сообразив, что безоружен.

Дарган вскочил и ринулся в темноту.

Идразель тоже проснулся и первым делом поднял посох, ярко осветивший поляну. Где-то в отступающей темноте послышалось рычание, потом визг, и все стихло.

— Кто стоял на часах? — спросил Идразель.

Ренард шагнул к нему.

— Ну, я.

— Около лошадей надо стоять! — рявкнул демонолог. — А не подле баб ошиваться.

Дарган вернулся и первым делом отправился проведать Бешеного.

Дождь усилился, Ренард понял, что в эту ночь ему не доведется выспаться. Остальные тоже проснулись до срока, сбились в кучу, клацая зубами. Следопыт наломал лапника и соорудил прикрытие для костра. Удалось вскипятить воду и заварить малиновые листья, пили горячее, ругались, ждали, когда небо посереет, и можно будет тронуться в путь.

К сожалению, следопыт так и не поговорил с Дарганом о том, что его мучило.

Уже когда совсем рассвело, дождь прекратился, но низкие тучи по-прежнему нависали почти над самыми вершинами деревьев. Маленький отряд двигался медленно — почва в этих местах была глинистая, дорога сделалась скользкой, будто покрылась льдом, копыта коней скользили.