– Пощадите – ведь мы сами раскрылись вам! – ныл Грош, понимая, что отпираться не имеет смысла. – А помните – ведь это я вывел вас из крепости! Ведь было, да?

– Было, – не стал спорить Ламберт. – Но было и другое, верно? Вы привели нас в логово виверны? Вы лишили моих слуг лошадей? Знаете, что за одно только ваше мошенничество я, имперский рыцарь, обязан убить вас на месте?!

Самым диким в этой сцене было то, что Иноэль спокойно наблюдала за происходящим – словно ее вовсе не волновала наша судьба. Самое время возмутиться: «Как же так – ведь я это делаю только ради тебя!»

Но тут же пришло неприятное отрезвляющее понимание.

Что ей мы, двое ничего не значащих людишек, когда перед ней стоит вопрос о существовании целых народов, целых рас? Как ничтожны наши мелкие пакости по сравнению со страшными кровопролитными войнами, пронесшимися по Невендаару и вызвавшими гнев Всевышнего?!

Впрочем, несмотря на эти рассуждения, жить мне все-таки хотелось. И я, как бывало уже, мысленно возопил к могучему магу Горензефу. И снова маг не счел нужным отозваться на мои мольбы. Видимо, не казалось ему достойным применение магических усилий во спасение наших шкур.

С одной стороны, это могло значить, что нашим жизням все-таки еще суждено продлиться. С другой – маячащий над головой сверкающий Андогур лишал наше ползание по травке малейших остатков душевного комфорта.

– Самое отвратительное, что сдавать вас инквизиции бессмысленно, – с отвращением сказал Ламберт. – Из вас просто вытряхнут пыль – и пустят на новые подлости…

– Отдать столичным судьям? – с сомнением произнес Стаффорд.

– Это, конечно, можно, – сказал Ламберт. – Но тащить их с собой до самой столицы… Так-то были хоть слуги. А теперь, получается, – ни слуг, да еще и пленников тащить…

Грош, несколько оправившийся от гнева благородного рыцаря, заговорил с присущей ему вкрадчивой жуликоватой убедительностью:

– Благородные рыцари и, вы прекрасная посланница, будьте свидетельницей – не было в наших душах ни малейшего злого умысла! Проклятый Себастьян застращал нас так, что мы и сами до сих пор не понимаем, где правда, а где ложь! Страх – вот что мешало нам распахнуть свои сердца с первых минут вашего благородного участия в нашей нелегкой судьбе!..

– Как поет, шельмец! – усмехнулся Стаффорд.

– Ни дать ни взять – поэт! – холодно добавил Ламберт.

Вдохновленный Грош продолжил с новым подъемом:

– Решившись раскрыть вам нашу незавидную роль во всей этой истории, мы не просто отдаемся на ваш суд – мы предлагаем вам помощь!

Я изумленно посмотрел на приятеля. Что это он еще выдумал?!

– Какая наглость, – проговорил Стаффорд. – Я снова хочу отрубить ему голову…

– Сделайте милость, благородный рыцарь! – воскликнул Грош. – Лишь выслушайте до конца то, что я хотел бы предложить. Ручаюсь, мой план пойдет на пользу и вам, доблестные рыцари, а главное – поможет доставить посланницу во дворец, избежав страшных опасностей…

Я невольно восхитился приятелем: он знал, за какие ниточки дергать, чтобы заинтересовать рыцарей. А что могло беспокоить их сильнее, чем безопасность Иноэль и исполнение приказа Императора?

– Говори! – сурово приказал Ламберт.

– Так я и говорю! – оживился Грош, подымаясь на ноги и отряхиваясь как ни в чем не бывало. – Надо оставить все как есть…

– Что?! – Лицо у Ламберта вытянулось, меч в его ладони совершил оборот, от чего я затылком ощутил неприятный холодок.

– В смысле – только лишь видимость того, что все осталось по-прежнему! – замахал руками Грош. – Пусть инквизиция думает, что мы все так же следим за вами и выполняем темные поручения отца Себастьяна!

– Какой в этом смысл?! – попытался возразить Стаффорд, но Ламберт жестом остановил его, кивнув Грошу, чтобы продолжал.

– Ведь если мы явно перестанем подчиняться нашему соглядатаю, Себастьян найдет новых шпионов, – сказал Грош. – И вряд ли они будут такими недотепами, как мы с моим другом Свидриком. Где он еще найдет менестрелей с далеких окраин? Ну а если мы сделаем вид, что продолжаем выполнять поручения Зага – мы сможем предупредить их опасные последствия, а заодно узнать о планах наших недоброжелателей…

– А ведь он дело говорит, Ламберт! – сказал Стаффорд.

– Да, убедительно врет, шельма! – усмехнулся Ламберт. – Боюсь, что ничего не остается, кроме как поверить им на слово.

– В конце концов, вам же нужны хорошие, исполнительные слуги, – обворожительно оскалился Грош. – К тому же – способные ублажить тонкий слух пением и древними сагами…

– Все, все! – скривился Ламберт, пряча меч в ножны. – Хватить болтать. Так и решим. Но сразу предупреждаю: если я замечу хоть малейший подвох…

– Что вы! – не выдержал я. – Я готов жизнь отдать за Иноэль!

Девушка одарила меня лучистым взглядом. Мне снова захотелось жить.

– Но у меня одна просьба… – сказал Грош, застенчиво отводя взгляд. – Даже не просьба – так, просьбочка… Раз уж получается, что у нас теперь двойная работа, вдвойне опасная и вредная для здоровья, не соблаговолите ли вы повысить нам жалованье?

– Что?! – изумленно воскликнул Ламберт. – Да как ты смеешь?! Как у тебя еще язык поворачивается?!

– Так ведь мы помогаем от чистого сердца! – сказал Грош настолько искренне и проникновенно, что оставалось лишь дивиться, отчего над его растрепанной шевелюрой до сих пор не образовался мерцающий нимб.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но напряженность снял заливистый смех Иноэль. Уж и не знаю, что ее так рассмешило – наше унижение или актерские способности Гроша.

Но я вдруг почувствовал невероятное облегчение: этот волшебный смех подействовал как лекарство, сгладившее вдруг все взаимные претензии.

– Ладно уж, мошенники… – проворчал Ламберт, смягчаясь. – Посмотрим, какой от вас будет толк, – там и решим…

За узким окном в толстой каменной кладке виднелась улица. Там бурлила обычная столичная жизнь – и ничего не менялось с момента основания города. При том люди старательно избегали смотреть в сторону зловещей глыбы Магистрата, откуда денно и нощно наблюдали за ними подозрительные взгляды инквизиторов.

И никому из этих беспечных горожан и в голову не приходила мысль о том, насколько зыбко и призрачно их привычное существование.

О том, что, возможно, всех их скоро сметет легким прахом с поверхности Невендаара, который рассерженные боги решили наконец подвергнуть основательной чистке…

Отец Себастьян остановил взгляд на видневшихся невдалеке башнях императорского дворца. Лицо его невольно дернулось. Он медленно задвинул тяжелую темную портьеру, вернулся к столу и тяжело опустился в кресло.

Гонец принес интересные вести, и рассматривать их можно по-всякому.

С одной стороны, отыскалась наконец посланница. Слава Всевышнему – не досталась она ни Падшим, ни эльфам, ни гномам, которые, как оказалось, прекрасно осведомлены о сущности небесного явления и страстно желают захватить посланницу небес, чтобы использовать ее силу в собственных интересах.

С другой стороны – столь ценный приз не достался ни Ферре, ни этим двум недотепам-нейтралам. Посланница в руках людей Императора – и это сильно усложняет ситуацию.

Впрочем, даже в этой, не слишком приятной ситуации, как оказалось, есть некоторые плюсы: мошенникам-нейтралам удалось устроиться в прислугу к самому Ламберту! Глупо не воспользоваться этим обстоятельством. Надо срочно передать распоряжения Ферре и Загу…

В размышления отца Себастьяна ворвался тихий голос незаметно вошедшего референта:

– Брат Себастьян, его святейшество ожидает вас. Просил не задерживаться.

Себастьяна посетило неприятное предчувствие. А интуиция, как правило, не обманывает – именно этому необычному звериному чутью, он обязан своим высоким положением.

«Странно, – думал отец Себастьян, приближаясь к покоям Великого Инквизитора, – ведь обычно я появляюсь с докладом на час позже. Что же вызвало столь явное нетерпение Иоганна?»