Колпак погас и съехал назад. Сразу стало темно, послышались свист ветра, шорох листвы. Ощущался сильный запах незнакомых цветов. После безмолвной Кампанеллы непривычно было слышать крики ночных птиц, далекое рычание хищника. В кустах жалобно попискивали мелкие зверьки. Было понятно, что планета не просто жива, она насыщена жизнью.

– Ничего не вижу, – сказала Маша. – Можно включить фары?

– Не стоит. Мы прибыли инкогнито. Но вас должны встречать. Давайте подождем.

Начался дождь. Станислава кабину не закрывала.

– Вода всасывается обивкой, – пояснила она.

Дождь был не очень сильным, но крупным. Капли звучно шлепали по листьям, земле, обшивке флигера, некоторые чувствительно били в голову и по плечам.

Шум дождя заглушал звуки. Поэтому обещанный встречающий подошел к самому борту, прежде чем Маша заметила темную фигуру. Человек откинул капюшон и наклонился, рассматривая тех, кто был в кабине. Он хорошо видел в темноте, поскольку через секунду на коленях Маши лежал тяжелый букет, источающий незнакомые ароматы.

– Не урони, – сказал подошедший.

Маша прижала цветы к груди.

Две крепкие руки, которые она не могла спутать ни с чьими, подхватили ее, подняли, бережно опустили на землю. Потом осторожно погладили волосы.

– Я вернусь послезавтра, ночью, – сказала Станислава. – Примерно в это же время.

Маша повернулась. Под ногой хрустнула ветка.

– Стася… не знаю, что сказать.

– И так ясно, – рассмеялась Станислава.

– Что я могу для вас сделать? Я тоже правильно поняла?

– Совершенно правильно. Подарите своего старшего офицера, командор. Мне нравится его прическа.

– Дорогая моя сестрица! Вы же понимаете, я не распоряжаюсь его сердцем.

– Сердцем? О, его сердцем уже распоряжаюсь я! – без тени сомнения заверила Станислава. – А вот отпуском…

– А, это. Двое суток.

– Двое?

– Больше нельзя. У него сейчас масса забот с «Вихрем».

– Вот наш капитан, например, к людям очень внимателен…

– Да, я оценила! Трое суток. Земных, разумеется.

– Можно было бы и побольше, – недовольно сказала Станислава. – Но так уж и быть, сторговались. До видзенья!

Блистер над кабиной закрылся, внутри флигера послышался негромкий поющий звук. Машина приподнялась. Из-под нее вырвался сильный ветер. Флигер плавно скользнул вперед, растаял на темном фоне леса. Потом светлый, едва различимый на фоне облаков силуэт мелькнул над деревьями в самом конце поляны, после чего флигер совсем исчез. У Маши почему-то дрожали колени. Даже показалось сначала, что трясется земля.

Всю ночь они усердно занимались любовью. Проснулись уже от полуденной жары. Маша с любопытством оглядела комнату с низким потолком и узким оконцем. Все здесь было сделано из естественного дерева и ничем не окрашено – пол, стены, широкая лавка, на которой они спали. Потолок опирался на толстое бревно, уложенное на стены.

Потом она долго всматривалась в лицо Рональда, находя все новые и новые морщинки. Рональд явно постарел, но был бодр и жизнерадостен. Маша очень остро поняла, каким необходимым он для нее стал. От него всегда веяло дружелюбной силой и спокойствием точного знания. Маша погладила его мускулистую руку.

– Мне так много у тебя нужно спросить, Ронни.

– Э! Времени теперь более чем достаточно.

– Кого из наших удалось разыскать?

– Из «вихревцев» – Джун, Нолана, Милдред. Но поиски продолжаются.

– И Милдред нашли?

– Ну, ее найти было проще всего. Интравизор, как-никак. Кроме того, уцелела половина экипажа «Фламинго», шестеро с «Альбасете». Думаю, еще кто-нибудь отыщется, возможностей у нас теперь куда больше.

– Гора с плеч!

– Да, все не так уж плохо, – улыбнулся Рональд.

Маша внимательно осмотрела комнату.

– Неказистый получился домишко, – сказал Рональд. – Плотницкое дело пришлось осваивать на ходу.

– Вы все делали сами? – спросила она.

– Куда там! Свиристел помог со своими мужиками.

– А кто такой Свиристел?

– Морской торговец и немножко пират. Сегодня познакомлю.

– Пират, морской торговец… Никак не привыкну. Рыкофф поделился со мной своими догадками. Но я не успела понять, зачем потребовалось ввергать несчастных кампанеллян в прошлое?

– Я тоже не уверен, что понял все. Но две правдоподобные причины могу назвать.

– Какие?

– Во-первых, те, кто создал трансцендентный канал, могли решить, что людям не мешает побороться за жизнь, чтобы лучше ее ценить. Почему это так важно, Серж, наверное, объяснял.

– Да. Весьма убедительно. А вторая причина?

– Наверное, нужно было посмотреть, насколько быстро, начав с нуля, люди вернутся к исходному уровню развития. И в материальном плане, и в социальном. Должен заметить, что темпы прогресса террян устроителей эксперимента явно разочаровали.

– Почему так думаешь?

– Да ведь канал продолжал работать. И перемещению подверглись уже не столько люди, сколько их самая техника. Тебе не кажется, что «Фантаск» с «Вихрем» прорвались не потому, что сумели, а потому, что им это позволили?

– Очень даже кажется. Из-за необходимости ускорить развитие колонии на Терранисе?

– По-видимому.

– М-да. Жили себе, жили. И вдруг является некто и начинает нами манипулировать.

– Какое там «вдруг»! Просто раньше мы не замечали.

– Раньше? Ты хочешь сказать, что те, кто старше нас, вмешивались в нашу жизнь и до Кампанеллы?

– Почти уверен.

– Расскажи.

– Начинать придется издалека.

– Сам говорил, что времени теперь – ого-го.

– Ладно, слушай. Начну с того, что со школьныхвремен я не перестаю поражаться тому, как люди находили в себе силы жить раньше, в Темный период истории. Океаны лжи, насилия, жестокости. Болезни, голод, тяжелейшие материальные условия. Поразительно, но в этих океанах всегда отыскивались светлые островки вокруг отдельных личностей, призывавших опомниться, звавших к любви, состраданию, доброте. Мы знаем, что зачатки добра, так же как и зла, вырастают из самой биологической основы человека. Но вот что странно, так это озарения, посещавшие проповедников тех времен. Озарения объяснить одними материальными причинами не удается. Являлось в тех озарениях многое – от железных птиц и огненных дождей, до типа отношений между людьми, удивительно похожих на те, что существуют сейчас.

Маша глянула в открытое окно, за которым качался ствол незнакомого дерева, змееобразно извивались лианы. Потом осторожно вставила:

– На Земле.

– А? Да, на Земле. В том-то и дело, что на Земле. Задолго до того, как мы отправились к Эпсилону, откуда-то взялся в воображении Томазо Кампанеллы его Город Солнца… Гуманистические идеи Ренессанса вообще мой конек, задерживаться на них не буду. Возьмемся за мировые религии. Но не с вопроса о демиурге, а с точки зрения этических норм. Кроме конкретных рекомендаций по-доброму относиться к единоверцам, там есть и другое. Вспомним о фундаменте любого массового культа – надежде на справедливое воздаяние, самой ценной и дорогостоящей из всех надежд. Заметь, всякая религия зарождается лишь при наличии значительного числа людей, готовых в нее уверовать. Не случайно возникновение мировых религий приходится на времена смут и войн, когда особенно сильна потребность в надежде. Но как своевременно она появлялась! Бесконечные войны в Индии минус шестого века – Будда, страшное душевное опустошение после подавления Римом иудейских восстаний – Христос. Беспощадные войны кочевников Аравии – Мухаммед. При каждом большом и продолжительном бедствии находился Утешитель. Уже на одном этом можно строить спекуляцию о внешнем вмешательстве, тебе не кажется?

– Пока – нет. Жажда надежды для человека естественна. И появление утешителей вполне объяснимо наличием спроса.

– Мгм, хорошо сформулировано. Однако твое объяснение может быть не единственным, согласна?

– Допускаю. Но счет один – один не приносит победы.

Рональд улыбнулся. Маша глянула на него искоса.