– И каково ускорение? – спросила Маша.

– Да ерунда. Пять «же». Почти не чувствуется, правда? Гравистаты стали очень компактными.

– Да, вы располагаете лучшей техникой, чем мы. Надо же! Всего каких-то двадцать геолет с небольшим, а такая разница…

Станислава рассмеялась.

– Пора прекращать деление на «наших» и «ваших», командор. Все мы теперь в равной мере далеки от Солнца. Все мы теперь одна команда…

– О, конечно. Но я еще не привыкла.

Станислава неожиданно вздохнула.

– Что такое? – удивилась Маша.

– Боюсь, что вся наша техника не поможет вернуться на Землю.

– Все возможно.

– Вас это не расстраивает?

– Расстраиваться еще рано. Я мельком слышала, что в Терранисе тоже есть канал.

– Есть. Но не такой, как на Кампанелле. И макул здесь никто не видел. Серж полагает, что Терранис – конечная станция.

– Вот как? Да, будет печально, если он окажется прав.

– Сколько я его знаю, наш граф всегда прав.

– Граф? Какой граф?

– О! Простите, забыла, что вы недавно на «Фантаске». Граф – это все тот же капитан Рыкофф. Как ни забавно, его удостоили титулом.

– За что?

– Да за подвиги у Кроноса.

– Вы, вероятно, давно знакомы?

– Лет семьдесят. Ну, или около того. Трудно сразу сосчитать после всех перемен времени. В общем, мы встретились на Гравитоне.

– На Гравитоне-4?

– Да.

– Позвольте… Так вы побывали в системе Кроноса тогда, когда там все случилось?

– Не только я. Примерно четверть экипажа «Фантаска» – бывшие гравитонцы. Еще человек пятнадцать побывали в свое время на Гравитоне-3. А ДжошуаСкрэмбл, наш инженер, ну знаете, он в очках все время ходит, так тот успел побывать на обеих станциях. Жил на Гравитоне-3, строил Гравитон-4. А потом остался на следующий срок.

– Да, ветеран.

– У нас даже софус оттуда, со спасательного звездолета сняли, – с оттенком гордости сказала Станислава.

– Хороший софус?

– Уникальный. Умеет дружить. Во всяком случае – с Сержем.

Маша улыбнулась.

– Вы влюблены в свой корабль. У вас все уникальное!

– Нет, почему же… Хотя отчего же… Но влюблена я скорее не в корабль, а в человечество, способное создать такое.

– Станислава, скажите… вы видели их? Тех, кто старше нас?

Станислава отрицательно качнула головой.

– Их видел только один человек. Его на «Фантаске» нет.

Тут в ее озорных глазах неожиданно мелькнуло выражение печали.

– Впрочем, сейчас уже, наверное, два.

Маша выжидающе промолчала. Но Станислава в эту тему углубляться не сочла возможным. Едва ли не минуту она вообще молчала. А когда очнулась, то коротко извинилась. Сказала, что тут дела личные. И лично не ее дела.

– Хорошо, – сказала Маша. – А почему у вас вообще столько гравитонцев оказалось?

– Да много причин.

– Но есть и главная?

– Есть. Между Кроносом и Кампанеллой возможна связь. В том смысле, что явления одного порядка.

– Знаете, нас тоже протащило мимо Кроноса. Даже Гравитон-4 можно было различить.

– Вот как? Оч-чень любопытно.

– И макула, насколько я понимаю, впервые появилась не на Кампанелле.

– Да. Серж ее видел там, на Феликситуре.

– И она не набросилась?

– Нет. Почему-то не набросилась.

– Загадка.

– Да. И не последняя, как мне кажется. В последние дни я часто думаю, почему так много гравитонцев оказалось, в конечном счете, у Терраниса. Все вроде произошло естественным образом. Но как случилось, что одно и то же стремление полететь на «Фантаске» возникло у очень разных по характеру людей? Причем людей, изрядно насытившихся космосом.

– Наверное, у вас что-то есть общее?

– Единственное, что у нас бесспорно общее, так это факт пребывания на борту одной из станций серии «Гравитон» в системе Кроноса.

– Разные бывают случайности.

– Если это и случайность, то случайность, в которую не хочется верить, памятуя, каким путем мы все сюда попали. Понимаете?

Станислава замолчала, глядя на растущий впереди Терранис. Они приближались с ночной стороны, и темнота скрывала три четверти планетного диска. Светился лишь узкий серп на северо-востоке.

– Символично, – сказала Станислава. – Большая часть проблемы погружена во мрак неизвестности.

– Но объяснение брезжит?

– Для объяснения слишком мало фактов. Для предположения слишком много смелости. Назовем это подозрением. Не относитесь к нему серьезно, командор.

– Напротив! К женским подозрениям именно так и надо относиться. Ведьмы мы.

– Да, как правило. Впрочем, в данном случае… не знаю, не знаю. Возможно, Кронос сделал гравитонцев своими глазами на Земле. И в определенной мере подчинил нас себе. Сделано это очень тонко, никакого влияния мы не ощущаем. В обыденной жизни человек ведь практически никогда не задумывается, откуда или отчего у него возникает желание. Возникло – и все тут. Между тем тот, кто контролирует рождение желаний, тот управляет и поведением. То есть человеком. Замечательный способ! Страшно, правда?

– Жутковато, – согласилась Маша. – Какие есть подтверждения?

– Факт влияния макул на психику человека можно считать установленным. Влияние Кроноса – тоже, даже с большей достоверностью. Влияние Кроноса сложнее и многообразнее, отчего легче обнаруживается. Знаете, почему Скрэмбл носит очки с охлаждением?

– Нет. Почему?

– Он видит инфракрасное излучение. После Кроноса. Это очень неудобно.

Маша невольно приподнялась насвоем мягком ложе.

– Каким образом? Это проверено?

– Да, вполне. В сетчатке глаз Джошуа появились новые типы фоторецепторов. Первый и единственный случай в истории медицины. Но это еще что! Многие из нас приобрели новые способности, поверьте. Будет время – расскажу. Тайны мы не делаем. Хотя тайна есть, и еще какая…

– Ничуть не сомневаюсь, – обеспокоенно сказала Маша. – Но не пора ли готовиться к посадке? Мы входим в атмосферу.

Станислава улыбнулась.

– Никакой подготовки не требуется. Все ремни да застежки остались в солнечном прошлом. Если охранные системы каким-то чудом не сработают, то никакие ремни не спасут.

– Брр!

– Да все нормально. Можно спокойно наслаждаться видами незнакомой планеты.

Маша приподнялась, чтобы лучше видеть то, что было впереди.

Белая масса под ней тоже шевельнулась, образовав новый слепок, повторяющий позу. Из него вылепилась удобная спинка. Под ногами образовалась ниша, из которой веяло теплом. Это было особенно приятно, поскольку на флигер надвигалась ночь и ночь ненастная.

В атмосферу они вошли удивительно мягко, без грохота и даже без существенного разогрева обшивки. Флигер затормозился не набегающим потоком, а своими двигателями. В плотных слоях он уже летел со скоростью обычного самолета. Прошло еще несколько спокойных минут, и они погрузились в густые облака. Темнота поглотила машину. Но в кабине стало лишь чуточку сумрачнее, поскольку колпак над ней превратился в сплошной радарный экран.

– Нет, это не флигер, – с некоторым сожалением сказала Маша. – Скорее, такси. Ни рева тебе, ни грохота, ни тряски. Прощай, романтика!

Станислава опять улыбнулась.

– Романтика будет. Это я обещаю.

Облака остались вверху. Флигер наклонился на крыло, и слева стало заметным речное русло, извивающееся среди густого тропического леса. Деревья стремительно приближались, и от этого захватывало дух.

– Интересно, как вы управляете, пальцами?

– Можно и пальцами, но лучше непосредственно этим, – Станислава прикоснулась к виску. – Софус автоматически настраивается на биотоки мозга первого человека, садящегося в кабину. Можно посылать и робота.

– Очень удобно. А долго еще лететь?

– Уже прилетели.

Маша растерянно оглянулась.

Деревья, которые только что находились далеко внизу, теперь с двух сторон нависали над головами. Без малейших толчков флигер приземлился то ли на просеке, то ли на длинной лесной поляне.