– Вот что, дружище, – сказал я. – За десять секунд до того, как мы ударимся, молча бери управление на себя. Буде ж такого не случится, а я умею рассчитывать глиссанду, тоже помалкивай. Хорошо?

– Дай ты человеку порезвиться, – поддержал Круклис.

– Понял, – сказал Джекил. – Молчу. Резвитесь, создатели.

Впереди забрезжила серная заря. На всякий случай я выбросил по сторонам штанги с объективами. Так, чтобы массозаборник не заслонял ближний вид по курсу.

– Зажмурьтесь, – предупредил Джекил.

Но я не успел. Краешек Виктима вынырнул слишком быстро. Проморгавшись, я с удивлением заметил, что глаза Круклиса широко раскрыты в сторону пылающих носовых экранов.

– Что, и зайчиков нету?

– Нету, – спокойно ответил бывший человек.

Вместо зрачков в его глазах оставались едва заметные точки.

– Неплохо, – сказал я.

– Чего ж плохого, – согласился он.

– Не боишься?

Круклис удивился.

– Мне бояться? Чего?

– Тебя ведь будут обследовать. Во время карантина, когда прилетим.

– Будут, – улыбнулся Круклис. – Но ничего особого не найдут. Вот, смотри.

Он помахал рукой. Она уже была не белой, а только бледной.

– Впечатляет, – сказал я.

– Тебя еще что-то гложет?

– Гложет. Ничего не замышляешь против человечества?

Круклис опять улыбнулся.

– Серж, я ведь поумнел, а не поглупел. К тому же с детства люблю человечество.

– Обнадеживает. Все же хочу получить прямой ответ. Я давно тебя знаю, скрытного.

Парамон посерьезнел.

– Да, Серж. Очень давно. И больше, чем ты помнишь.

Он напрягся, подобрался, на миг скрылся в невесть откуда взявшемся туманце, потом вновь проявился, как на старинной фотобумаге. И я увидел на его лысине капли воды, радужно сияющие в свете Виктима. Или Солнца? Поди разбери…

На щеках Круклиса показалась густая борода. Черная, с проседью. А его голые ноги массировали две раболепно согбенные девушки. Да, глупо смотреть на восходящую звезду без светофильтров, подумал я. И спрятался в эту мысль, как в раковину. Но Круклис быстро достал меня оттуда.

– И сейчас еще не пришло твое время, Серж. Хотя близится, признаю. Совсем уж близко, знакомец ты мой старый…

Мне показалось, что о своем запаздывающем времени я слышу не впервые. Даже скучно стало.

– И как все это понимать прикажешь?

– Пока никак. Запоминай. Еще при этой жизни тебе придется складывать общую картину.

– Общую картину чего?

– Общую картину себя, – загадочно сказал Круклис.

Я понял, что большего от него не добьюсь.

Мы быстро сближались с Феликситуром. Виктим всходил над горизонтом все выше. Под нами одна за другой озарялись горные вершины. «Туарег» миновал терминатор над самой поверхностью планеты.

Я не ошибся. Промчавшись между двумя вулканами, звездолет вышел именно в тот район, куда я и хотел его привести. Конечно, любоваться чем-то там, внизу, при скорости девять километров в секунду невозможно, но замедленный просмотр видеозаписи позволил это сделать.

Оксанкин кратер заметно изменился, – оплыл, подрос, разбросал в стороны новые потоки. Кирпичного цвета лава практически заполнила ближайшую долину, утопив остатки нашего парома. Над застывшей поверхностью торчали одни антенны.

– Вот это да! Могли и поджариться, – сказал я.

– Запросто, – признал Круклис.

– Прав был интриган ассирийский?

Круклис нехотя развел руки.

– И нас бы не стали спасать? – спросил я.

– Кто?

– Старшие, старшие.

– Нет. Для них, как и для эволюции, судьба индивида особого значения не имеет. Вот если бы возникла угроза всему нашему биологическому роду – тогда да, что-нибудь предприняли бы. Но не по мелочам.

– Хорошенькие мелочи! Я себя мелочью не считаю.

– И правильно, Серж. То, что мы тогда не поджарились, свидетельствует о некоторых способностях. Еще больше о наших способностях говорит сам факт появления на Феликситуре. Но чтобы с нами заговорили, этого мало.

– Да вот, кстати. Почему нами вообще заинтересовались?

– Потому, что мы есть.

– Мы давно есть.

– Так и интересуются давно. Сколько мы есть, столько они и интересуются.

– Даже так?

Круклис кивнул.

– Хорошо, спрошу иначе, – сказал я. – Почему они с нами именно сейчас заговорили? Не раньше и не позже?

– Да мы пальцы в костер стали засовывать.

– В Кронос, то есть?

– Да.

– Пальцы? Скорее уж голову.

– Можно и так сказать.

– Ну и как, стоит иметь с нами дело?

– Серж! Иногда ты меня огорчаешь. Ведь вот же я, здесь сижу. Реально. Между тем без чужой помощи из коллапсара не выберешься. Это, надеюсь, понятно?

– Это я понимаю, огорченный мой. Но вдруг тебя в отставку отправили? Забраковали? Трогать вот себя запрещаешь.

Круклис расхохотался.

– Забраковали? Слово-то какое вспомнил! Нет, братец, там никого не бракуют. Хотя и чинят, причем основательно. Даже не чинят, а, как бы это поточнее… усовершенствуют, вот.

Потом он похлопал меня по плечу и сказал:

– Ты давай, Серж, пилотируй. Смотри, как ловко получается – и скорость набрал, и Оксанкин кратер посмотрел. А сейчас, если не ошибаюсь, Солнце, Гравитон и «Туарег» находятся на одной линии?

– Находятся, находятся, – проворчал я.

– Идеальная ситуация, для того чтобы использовать станцию в качестве ретранслятора. Я правильно понял? Валяй, передавай. Что-нибудь краткое, мужественное. Например:

– Подходяще? – ухмыльнулся Круклис. – Глас из прошлого, почти с того света. Представляю, какое впечатление депеша произведет на матерых гравитонцев. Что скажешь?

Что тут можно было сказать? Угадал дословно. Не забраковали его, кажется. Да и настроение слишком хорошее для забракованного. Такое настроение бывает у человека, заново обретшего смысл существования. Прямо позавидовать можно.

Прошло несколько часов. Феликситур остался в ста тридцати тысячах километров за кормовым отражателем «Туарега». Без помощи Джекила я рассчитывал режим фотонного разгона, решил не терять формы. Во всем полагаться на софусов я уж никогда не буду. Они ничуть не хуже людей. Могут и подвести.

Вдруг раздалось деликатное покашливание. Я поднял голову. В дверях рубки стоял Круклис. С салфеткой на локте, с подносом в руках. Эдакий гарсон-переросток. В радужном балахоне.

– Чаю хочешь?

Я выключил карманный компьютер.

– Люблю дурачества.

– Знаем, знаем.

– Что за чай?

– «Сэр Липтон» подойдет?

– Настоящий?

Круклис обиженно поднял брови.

– В жизни лучше пользоваться настоящим.

Я подозрительно глянул на его уже почти розовые руки.

– М-да? Чудеса продолжаются?

– Никаких чудес. Просто кое-что прихвачено из запасов Гравитона.

Он поставил поднос на пульт и разлил чай. Себе налил в блюдечко. Подул на него. Аромат растекся по всей рубке. Явно назревал разговор.

– Слушаю, – сказал я.

– Умница, – сказал Круклис и хлебнул из блюдца. – Чего не пьешь? Боишься отравы?

– Не поддевай. Думаешь, легко привыкнуть к выходцу с того света?

– До сих пор ты держался неплохо. Прости, думал, что запаникуешь. А ты – нет, ничего. Даже с вопросами не слишком пристаешь. Джекил прав, вы есть молодец, сударь.

– Безусловно, – поддакнул Джекил.

– Молчи, вольноотпущенник, – сказал я. – Закругливай кораблю. Парамон, мне кажется, ты сам расскажешь, когда сочтешь необходимым.

– Нет, право, люблю тактичных гоминид.

– А ты уже не гоминида?

– Сам не знаю, – признался Круклис. – Мышцы еще не совсем сформировались. И эти… половые органы. Но успехи есть.

– Регенерируешь, значит.

– Ага. Регенерирую.

– А ты и в самом деле тот, кем был?