– Возможно. Хотя, быть может, их привлекли вулканы.

– Причем здесь вулканы?

– Планетологи полагают, что Вулканное кольцо образовалось после столкновения Кампанеллы с крупным астероидом.

– И что из того?

– Пока не знаю. Но здесь отмечены различные гравитационные аномалии.

– Они бросились изучать аномалии, когда люди взывали о помощи?

– Да, странно. Но ведь была же причина, не так ли?

– Наверняка, – согласилась Ио.

Два шестиногих робота быстро разгребли песок и обнажили борт шлюпки.

– Эге, – сказала Ио. – Да тут уже побывали!

Действительно, в многослойной обшивке зияло отверстие с оплавленными краями. Из него, как из древних часов, сыпались струйки песка.

– «Гепард-3», картинку видите? – спросил Рональд.

– Вижу хорошо, – отозвался Барановский. – Надеюсь, сами не полезете?

– Нет, – сказал Рональд. – В Вест-Пойнте отучили.

Один из роботов включил фару и осторожно прополз в дыру. На внутреннем экране скафандра Рональд увидел изображение короткого коридора перед отсеком главных двигателей. Его пол был покрыт слоем песка.

– Скаут-22, следы есть?

– Следы отсутствуют.

– Продолжай.

Без особых затруднений робот открыл переходной люк и проник в кабину экипажа. Все кресла, включая оба пилотских, оказались пустыми.

В заоблачных высях прокашлялся Барановский.

– Это любопытно, – сказал он. – Не оставили даже одного дежурного? Поищите в отсеках.

Поиски ни к чему не привели.

– Скаут-22, подключиться к системам.

Робот вернулся в кабину и склонился над пультом.

– Софус мертв, – доложил он. – Кристаллы памяти чисты.

– Нет, – сказал Рональд. – На Кампанелле побывали и поработали. Поработали основательно.

– Ты это уже говорил, – заметила Ио.

– Да, но не с такой озлобленностью.

– А-а.

– Но как экипаж покинул шлюпку? – недоумевал Барановский. – Она же заперта изнутри.

– А как экипаж покинул «Си Гвард»?

– Не знаю.

– И я не знаю.

– А кто прорезал дыру снаружи? – спросила Ио.

– Вопрос хорош, – признал Рональд. – Лучше предыдущего. Сейчас попробуем узнать.

Он приказал второму роботу включить металлоискатель и обследовать окрестности бархана.

– На что ты рассчитываешь? На интуицию?

– Нет, на логику. Тот, кто обследовал шлюпку до нас, либо благополучно ушел, либо неблагополучно находится поблизости.

– Ты считаешь, что…

– Да, здесь очень подходящее место для ловушки.

– Я – скаут-22. Есть контакт.

– Браво, полковник, – сказала Ио.

– Рассредоточьтесь, – посоветовал Барановский. – Приготовьте оружие.

– А что, собственно, может произойти? – спросила Ио.

– Да место, говорю, для ловушки подходящее, – ответил Рональд.

– Но кто станет нас дожидаться пять лет?

– Мина, например.

– Ты считаешь…

– Дочь Евы! Меньше вопросов.

– Бирюк ты, полковник.

– Да. С правом решающего голоса.

– Ладно, молчу. И как тебя Маша терпит… Есть хочу.

Рональд попытался припомнить, с какого века женщин стали брать в межзвездные экспедиции, но у него не получилось. Было похоже, что брать начали сразу. Поспешно, то есть.

Проворно работая четырьмя лапами из шести, двадцать второй скаут разгреб песок неподалеку от посадочной опоры и начал осторожно тянуть что-то из ямы.

– Стоп, – скомандовал Рональд. – Мина?

– Никак нет.

Робот извлек из песка обыкновенный полужесткий скафандр Космофлота довольно устаревшей модели.

– Биологическое содержимое отсутствует, – доложил скорпион.

– Ты хочешь сказать, человек мертв? – поправила Ио.

– Я хочу сказать, что внутри никого нет, – бесстрастно пояснила машина.

– Вот как? Покажи.

Робот поднял скафандр за плечи. Болтая конечностями, он повис в манипуляторах, уронив голову-шлемофон на грудь.

– Застегнут на все замки, – с удивлением заметила Ио. – Каков запас кислорода?

– Шестьдесят три процента, – ответил скорпион. – На груди имеется надпись «Шеген Джумагулов».

– Яцек, – попросил Рональд, – проверь, пожалуйста, числится такой в экипаже «Фламинго»?

– Нет, – после небольшой паузы отозвался Барановский. – Шеген Джумагулов исполнял обязанности штурмана транспортного звездолета «Альбасете».

– Ага, теперь хоть что-то понятно.

– Знаете что? Поищите еще. Обычно на задания ходят вдвоем.

Барановский был прав. Второй скафандр отыскался довольно скоро. Он находился у обломков легкого вертолета. Скафандр когда-то принадлежал ЭвартуВиттону, еще одному члену экипажа «Альбасете». Он также был застегнут на все замки и также оказался пустым. Рядом с ним робот нашел табельный «кольт», в обойме которого не хватало двух патронов.

– Что скажешь, полковник? – спросила Ио.

– Ручное оружие не спасает, – механически ответил Рональд.

– Бирюк ты, полковник.

Вернувшись на базу «Орешец», он сразу принял душ. Не столько из гигиенической необходимости, сколько из-за надежды поймать нужный образ, поскольку в душевую кабинку Ио не придет.

В голове каждого человека всегда находится более одной мысли, но какая-нибудь доминирует, заглушает остальные. Их, то есть мысли, можно заставить роиться, сделать равноправными. Тогда из бурлящего подсознания они начинают вплывать в узкую щель понимания, вспыхивают на мгновение, достаточное для их опознания.

Добиться такого состояния можно разными способами, как общими для всех, так и строго индивидуальными, действующими только на конкретную личность в специфической обстановке или состоянии. Для Рональда таким средством были капли воды, барабанящие по макушке.

Отрегулировав поток до нужной силы, он выждал, пока мысли засуетились как следует, и принялся их рассматривать. Сначала попалась группа оборванных, чисто ассоциативных образов, объединенных общей темой сырости: зеленые мхи, древняя резиновая обувь со смешным названием галоши, лягушка с удивленным взглядом, лужи на плацу академии Вест-Пойнт, мокрые от виски усы сержанта Ивана Грозни по прозвищу Айвен Террибл, и тому подобное.

Потом мелькнула Маша, причесывающаяся у зеркала. Ее сменила картина учебных стрельб планетного танка «Репейник-S8», снятого с вооружения в XXVII столетии, после чего зрительные инпринты прекратились, уступив место понятиям определенного смысла. Вспомнились классификация кишечных нематод, закон Авогадро и тот факт, что барбитуровая кислота названа в честь любимой женщины некоего химика. Великая сила любви, так сказать. Сразу после снотворного наступила очередь особенностей гравитационного поля планеты Феликситур в системе Кронос. И вот здесь Рональд уловил слабое потепление, стоящее того, чтобы его запомнили.

Дальше проступили тени логических заключений, в разное время навещавших голову. О том, что вживание в роль по системе Станиславского чревато инкапсулированием мышления, хотя и не полным, в отличие от забытой болезни шизофрении; о том, что истина немножко постигаема благодаря человеческой способности ошибаться; о том, что жить приходится для того, чтобы ненароком не умереть; о том, что как джинна ни выпускай, он все равно смотрит в бутылку. Ну и прочее, прочее, прочее, в том же духе. Среди этой шелухи попадались забавности, грустинки, изящности, а также плоды чистого брюзжания великих умов, достойные внимания лишь отточенностью форм, но ничего подходящего к случаю не всплывало.

Требовались иные горизонты.

Рональд сделал воду погорячее, чтобы избавиться от упрямых софизмов, которые мешают человеку жить в свое удовольствие. Когда это получилось, вновь пошли видения. И они, в конце концов, дали нужный результат, но уже только на третьем круге. Результат воплотился в образ садовника. Эдакого ворчливого старого робота, пересаживающего цветы с клумбу на клумбу. После этого Рональд понял, что большего не добьется. Он выключил воду, тщательно высушился, унял неизбежную после сеанса дрожь в коленках, надел шорты и вышел в кают-компанию. Там его ждали Игнац, опять же, Ио, а также кофе и коньяк.