Широкий поиск по второстепенным корреляциям приносил первые плоды: несколько городских камер в прямом эфире транслировали двум региональным директорам сцену неторопливого убийства Вирджинии Айдони, еще одной девушки с “соловьиной” фамилией.

44

Какие чувства может испытывать ученый, когда на его глазах совершается эпохальное открытие? Хорошо, не обязательно ученый — руководитель проекта, администратор по природе, лидер, который держит в руках все управляющие нити, тоже подходит. Какими эпитетами можно передать тот экстаз, который охватывает от осознания раскрывающихся перед тобой тайн мироздания?

Валерия вспоминала древнего жителя Сиракуз, выбежавшего нагишом с криком “Эврика” на улицу. Ей тоже хотелось выкрикнуть что-то величественное, чтобы услышал весь мир. Но вместо того, чтобы торжествовать, дама в красном развернула в четырех окнах расширенного пространства сводки, еще одно окно оставила для приближенного аналитика, а в шестое вывела прямую трансляцию из лаборатории.

Свен размеренно задавал вопрос за вопросом, каждый ответ полицейской моментально направлялся на обработку суперкомпьютеру, тайно смонтированному здесь же, в подземном исследовательском комплексе “Карфаген Индастрис”. С каждый ответом искусственный интеллект, которому до этого скормили материалы по предыдущим девушкам, вычленял все новые и новые детали открытия.

Глория Лиддел, как следовало характеризовать пойманную девушку по официальным биометрическим данным, являлась частью чего-то большего.

Под комбинированным действием электронных и синтетических наркотиков пленница подтвердила базовую гипотезу — ее сознание содержало память как минимум четырех посторонних людей.

Если бы это всплыло в повседневной жизни, Глория, наверняка, объяснила бы данный факт своей профессией полицейского чип-ридера. Очень удобное прикрытие: читая память чужих людей можно невольно запустить в собственную память множество данных. Так прикрывала свою природу Диана Кавелье, попавшаяся на том, что слишком увлеченно копалась в деле Райзенор.

Теперь вопросы составлялись таким образом, чтобы свелась к нулю возможность получить ответ через работу с посторонними чипами. Последние минуты жизни другой женщины, так и не попавшие в полицейские сводки, чью аппаратную память удалось утаить от следователей Корпола, не могла знать никакая Флора Найтингейл.

Суперкомпьютер, после обработки материалов по данному феномену, констатировал единство личности в нескольких людях. То существо, которое называло себя Флорой, как минимум, помнило разнородные биографии как свои.

Найтингейл — соловей. Возможно, этот образ как-то помогал синхронизировать воспоминания вокруг одного семантического ядра. Валерия благодарила всех известных ей богинь за то, что те подарили такой удобный ключ для выявления носителей Найтингейл.

У пленницы исходно не было распределенного сознания, какого-либо развитого сверх человеческих норм интеллекта, других фантастических суперспособностей из числа тех, которые любят вставлять в художественные сценарии про героев.

Только общий психологический слепок и синхронизируемая посредством сетевых соединений память. Никакой мистики в Найтингейл выявить не получилось — лишь программно-аппаратная поддержка, позволяющая нескольким женщинам стать единой в нескольких телах.

Валерия Барбат сомневалась, что феномен можно воспроизвести на мужской базе: те же особенности психофизиологии, которые делали женщин почти не взламываемыми, обеспечивали бесконфликтный контакт между двумя личностями.

Охота за сокровищем потребовала немалых вложений, определенного риска, даже противостояния с Корполом, но оно того стоило.

Являясь одним из директоров центрального филиала, временно работающей в регионе, Барбат умела быстро и точно определять коммерческий потенциал той или иной инновации. В данном случае ценник улетал в небеса, потому что речь шла о возможном бессмертии.

Проводимые в подземной лаборатории эксперименты: медицинские, психологические, аппаратные и программные тесты, должны были дать ответ на центральный вопрос, ради которой Барбат лично присутствовала в осажденном комплексе — насколько качественно сохраняется в других телах исходная память? Можно ли сказать, что там, на операционном столе лежала та, кого когда-то звали Сильвией Райзенор?

Чтобы предотвратить возможную ошибку, а также пресечь утечку данных к другим телам Найтингейл, пришлось закопаться под землю, разорвать большинство сетевых соединений, спровоцировать Корпол на установку изолирующего купола, а также заполнить окружающее пространство шумами передовой радиоэлектронной борьбы.

Валерия старалась держать себя в руках, но взгляд то и дело возвращался к индикатору метрики, которую определял проводящий исследования суперкомпьютер. Девяносто семь процентов — так оценивалась вероятность того, что удалось вычленить все необходимые алгоритмы, позволяющие синтетической личности по имени Флора Найтингейл транслировать себя на разные тела.

Свен уже приступил к предпоследней секции вопросов, та требовалась для контрольного сравнения состояний до того, как попавшая в плен распределенная личность узнает о гибели одного из своих тел и позже.

После этого сопоставления необходимость в Глории Лиддел отпадет, подумала госпожа в красном. Лабораторию придется закрыть, а сделанное открытие проверить на подопытных.

Зачем нужно бессмертие, если оно не твое?

Валерия задумчиво посмотрела на Свена, который потихоньку отмирал от “Пигмалиона”, на скучающего Бобби, валяющегося в полуобморочном состоянии Карлсона.

Эти люди, сами того не зная, добывали секрет, за обладание которым можно было убить и не испытать никаких угрызений совести. Но госпожа Барбат не хотела чувствовать себя неблагодарной. Когда-нибудь позже она вспомнит всех причастных к ее возвышению, позволив их именам появиться на пьедестале, достойном памятника первой бессмертной женщине планеты Земля.

О том, что первенство когда-то принадлежало каким-то женщинам-соловьям мировой истории знать не обязательно, полагала госпожа в красном, мысленно поднимая тост за счетчик, который показывал уже девяносто восемь процентов соответствия.

45

Представьте, что вы находитесь в окружении людей, которые не сделали вам ничего плохого, однако сами по себе являются дурной компанией. А вы лежите себе на полу, почти что в позе эмбриона, под действием аппаратного паралича и химии для выбалтывания секретов. Химия при этом не работает лишь оттого, что ей мешает этот самый паралич.

Крайне неприятная ситуация, которая обещала стать втройне более неприятной, когда действие “Пигмалиона” завершится. Карл уже несколько раз замечал, как напрягаются голосовые связки, пока еще слишком вяло для чего-то отличного от тихого хрипа.

Если Флору все-таки положили на стол и включили непрерывную подачу допросной смеси, то головолом мог лишь надеяться на то, что химия исчерпает свою деструктивную мощь раньше, чем он проболтается о чем-нибудь существенном. В этом вопросе особую угрозу для Карлсона представлял Бобби.

Мало того, что боевик оказался иммунен к аппаратному запрету на движения, но он был силен, опытен и вооружен пушкой, которая могла повторить выстрел с допросным инъектором.

Помимо Бобби следовало опасаться автоматических защитных систем самой лаборатории. Но эта техника могла находиться под контролем внешнего оператора, влиять на которого головолому было нечем.

Странное знание, пришедшее невесть откуда, говорило Карлсону, что в его распоряжении есть только один виртуальный патрон на три потенциальные угрозы.

Свен, чью опасность Карл оценивал как умеренную, замыкал список.

Какое-то время головолом думал “выстрелить” именно в чип-ридера. Если прервется допрос Флоры, внешнему наблюдателю придется вмешаться. Других специалистов в лаборатории Карлсон не видел.

Свена спасала его неподвижность и соображение, что подключиться к динамикам можно снаружи, а записи с датчиков наверняка дублируются на какой-то удаленный сервер.