— Твое имя?

Голос чип-ридера из динамиков подавил остатки сопротивления. Химия не позволяла игнорировать требование.

— Глория…

Она ответила и удивилась своему ответу. Какая еще Глория? Она же Флора? Или нет?

28

— Потенциальная утечка, госпожа. Три пакета с неизвестным содержимым прорвались сквозь нашу блокаду. Использована системная уязвимость. Скомпрометированная аппаратура выведена из рабочего контура, работаем на второй резервной линии.

Госпожа в алом нахмурилась. Пускай ее план все еще оставался в приемлемых диапазонах рискованности, дополнительная помеха требовала осмысления.

Кто-то из тщательно экранированной подземной зоны ухитрился отправить что-то в большую сеть.

Если это работа полицейских алгоритмов, на разгроме отданных на заклание трех подземных этажей корпоративный спецназ не остановится. А если это информационная бомба от конкурентов?

Исследования финансировались из секретного фонда: никто и никогда не отчитывался за потраченное перед акционерами или советом директоров. Но это все равно не могло защитить от возможного компромата, если в ушедших пакетах находилось что-то грязное.

Комплекс “Патала” видел на своем веку очень много грязи, но сейчас госпожу интересовали только те эпизоды истории, в которых опытные следователи, вооружившись большими вычислительными мощностями, могли выявить ее участие.

Увы, денег в проект было вложено много, а полностью замаскировать финансовые потоки от внимательных глаз и мотивированных сыщиков не удавалось еще никому. Чище всего на этом поле играл Сильвер, транзакции которого рассыпались по тысячам частных лиц, каждое из которых даже не подозревало о своем участии в его играх. Но и тут вычисление таинственного сепаратиста тоже продвигалось, медленнее чем хотелось бы многим в корпоративной полиции и верхних корпоративных эшелонах, но зато верно.

— Отследить направление сигналов удалось?

— Прошу прощения, госпожа. Это был одноразовый узел. Косвенные признаки позволяют предположить физическое уничтожение. Бригада уже выехала, двадцать пять минут до прибытия… Госпожа! Нарушение дальнего периметра. Неизвестная банда на четырех мобилях. Дальний пост номер восемь не отвечает. Камеры не активны. Боевой контакт.

— Команду на ввод дополнительных сил из резерва!

Шанс на то, что вторжение инициировано утечкой был невелик, однако госпоже не требовался рост рисков на поверхности. Пока неизвестные не вступили в контакт с корпоративной полицией их стоило нейтрализовать.

Дерьмо, тихо пробормотала девушка-аналитик, транслируя во внешний мир распоряжение выдвинуть одну из групп зачистки к замолчавшему посту.

29

Паралич, который устроил Карлу его же чип, и последствия допросной химии побуждали головолома отвечать на задаваемые вопросы, но при этом лишали возможности делать это вслух.

Доступ к локальной сети и управлению камерами Карлсон утратил почти полностью. Внутренний чат оставался активен в одном из окон адреалиновых очков, но воли и концентрации для того, чтобы записать в строку ввода хоть один символ у головолома не осталось.

Даже центральное окно с камерой зафиксировалось в не самом удобном положении. Транслируемое изображение захватывало кусок пола с застывшей в позе зародыша Флорой, но виден был лишь ее затылок со шлейфом, а не лицо.

В верхнем левом углу угадывались ноги Свена, нижний правый время от времени закрывало плечо Бобби.

Ответы, которые не могли вырваться наружу, застревали в мыслях, мешали думать о чем-то еще. Если бы не навык головолома, позволяющий отделять внешние информационные потоки от взламываемой жертвы и собственные мысли, Карлсон впал бы в гипнотическую сонливость с утратой способности к рассуждению.

Каталептическое состояние угнетало Карла, но было ему знакомо. К чему-то похожему он подходил в перерывах между работой. Во внутреннем психическом оазисе Карлсона обитал вечно голодный пэкмен. Сейчас этот хищный колобок реагировал на внутренний монолог головолома и ловко поглощал никому не нужные ответы на вопросы Свена.

Благодаря пэкмену Карлсон мог слушать ответы Флоры. Слушать и сопоставлять их с пакетами, которые получил во время взлома.

— Твое имя?

— Карл… Флора? Глория.

Карлсон уже встречал упоминание Флоры Найтингейл, а потому не удивился расхождению имен. Флора была рабочим псевдонимом, служебной психической маской, скрывающей подлинную личность полицейской. Внутренне полицейская отождествляла себя с Найтингейл, но головолом не собирался жаловаться на такие аномалии профильным специалистам Корпола.

— Твоя настоящая фамилия?

— Карлсон… Найтингейл? Лиддел.

— Полное количество лет?

Стартовый набор вопросов являлся лотереей. С одной стороны, для качественного допроса требовалась тонкая калибровка с заранее известными ответами. С другой, всегда существовал риск, что на одно из произносимых Флорой/Глорией слов окажется кодовым и, в ответ на него запустится еще одна защитная программа, скрытая от работающих в фоновом режиме алгоритмов прошивки.

Сам чип Карлсон вычистил и теперь был полностью уверен в отсутствии там тревожных закладок, но у полицейской могли оказаться и скрытые имплантаты.

На счастье головолома сюрпризы Флора преподнесла совершенно другие. Но сначала начались странности в исполнении Свена.

— Твое настоящее имя Флора?

— Нет… Да.

Карл сначала удивился вопросу, но уже спустя мгновение пробовал понять, как сочетается Глория с Флорой. Ключевым словом, конечно же, было “настоящее”. Оно имело отношение к реальности, каким бы представлением о мироустройстве ни пользовались.

Карлсон привык к тому, что вокруг него много самых разных реальностей: физическая, информационная, расширенная, дополненная, персональная, консенсуальная, фантомная… Однако, без дополнительных уточнений контекст вопроса оставался предельно прозрачен.

Настоящее предполагало ответ о том, что существовало на самом деле, если ответы расходились — расходилось и само дело.

Кто же ты, Флора, подумал Карлсон, которому вдруг стало очень интересно, кого же он на самом деле недавно взломал.

30

Происшествие на свалке спровоцировало активность не только в Корполе и тех корпоративных отделах, которые специализировались на внешней разведке. Помимо них оживились политические аналитики, прослойка менеджеров, работающих с рынками и биржей. Но, помимо них, на защищенном канале собрались те корпораты, которые точно знали, что в состоянии обнаружить Корпол, если подземные улики не будут надежно уничтожены.

У подземного исследовательского комплекса в закрытой базе данных корпорации “Карфаген” имелся многобуквенный шифр, зацепившись за который при желании можно было бы установить статьи расходов на содержание тайного объекта.

Кроме того, шифр тесно связывали с одной из влиятельных представительниц совета директоров, некоей Валерией Барбат. Упоминание данного имени всуе не сулило человеку ничего хорошего — за этим следила служба внутренней безопасности массальского филиала.

Официально Валерия проживала неподалеку от центрального офиса корпорации, по другую сторону Средиземного моря, но некоторые системные службы оставались в курсе реального положения.

Четыре женщины, четыре массальских региональных директора из шести лежали в своих капсулах, а их цифровые аватары сосредоточенно изучали сводки, поступавшие к ним сотнями путей: от высокоатмосферных снимков до утечек от сотрудников корпоративной полиции.

К сожалению, связи с Валерией Барбат у них не имелось. Корпол надежно изолировал сектор, в котором шел ожесточенный бой, как от городской сети, так и от спутниковой трансляции.

Пока остальные корпорации сокрушенно подсчитывали убытки от захваченного информационной изоляцией участка со складскими помещениями морского порта, отданного в долгосрочную аренду Логистическому союзу, в “Карфаген Индастрис” оценивали масштаб будущих неприятностей.