— А вода?
— Что вода?
— Ну, так без воды это будет огромная яма, а не озеро. Так же?
— У тебя мозги в геометрической прогрессии кажется стали развиваться… — Задумался я над этим сложным вопросом.
— Так что с водой? Если воды не будет, то это можно посчитать как невыполнение задания. — Умничала блондинистая вумница, почему-то выглядывая из нашей ямы как из окопа под шквальным огнем.
— Да с этим всё просто. Вон там подниму горную гряду и ударю по ней холодной магией. Влага в воздухе конденсируется и всё окей будет. Ну-с, приступаем. Тут можно чего и помощнее кинуть… где-то это здесь было… Во! — Узнал я знакомое созвездие треугольников, образующих подобие пентаграммы.
Сначала я даже не знал, что это за заклинание такое. Оно не давало никаких заметных эффектов, для мертвеца с дальностью видимости всего метров десять. Но потом до меня дошло, откуда трындецом попахивает… не сразу правда и ещё не до конца…
— «Инферальный луч экстерминатуса» я выбираю тебя… — Сорвался с моей руки небольшой огненный шарик и медленно-медленно поплыл в сторону болота.
— Что-то это мне не нравится… — Сильнее вжалась в землю Люмия, продолжая выглядывать из нашей ямки.
— Мне тоже, мне тоже… — Сползал я поглубже в яму. — Радиуса поражения я толком не знаю.
— Чего? — Резко обернулась на меня Люмия с ошарашенным лицом.
— Ибо это Хардкор…
— Это идиотизм использовать то о чем, не имеешь понятия! — Разозлилась Люмия, то и дело нервно оборачиваясь в сторону летящего шарика. — Только не говори, что и другие…
— Ты же свою голову по назначению пытаешься использовать? Пытаешься, и это похвально, но… да не суетись, оно долго летит. Как воздушный шарик. — Спокойно говорил я, сложив руки на груди на дне ямки, которая может и в могилку превратиться.
— Насколько же ты обезумел, Хардкор? — Вздыхала Люмия, ложась в таком же положении рядом со мной.
— Ты на что намекаешь? — Лениво спросил я, понимая, что она все равно не заткнется и продолжит изрыгать свою мудрость.
— Хватаешься за свою жизнь и неприкосновенность, но сам её как-то не сильно ценишь и бережёшь…
— А ты об этом? Просто моя смерть — это моё дело. Монстры, люди… никто не имеет право распоряжаться моей жизнью. Особенно боги… — Дёрнулся у меня глаз. — Никакая тварь не смеет решать, когда мне умереть.
— А если ты умрешь прямо сейчас?
— Это будет печально и грустно… — Пожал я плечами. — … для той твари, что ждет меня на дне.
— Переоцениваешь ты себя…
— А ты себя недооцениваешь. Кто из нас больше прав?
— Я… — С грохотом пронзил небо пылающий огненный столб.
Как же я привык к таким зрелищам. Такое спокойствие и умиротворение на душе… Это уже как-то естественным для меня становится. Сидеть в яме и надеяться, что я не сдохну от собственной самодеятельности, похожей на конец света.
Огненный столб стал закручиваться, быстро набирая обороты и размазывая по самому себе языки яркого пламени. В кой-то момент в воздухе появился вой. Воздух будто затвердевал и плотными, видимыми потоками устремлялся по спирали в облака, унося в себе мелкий лесной мусор, превращавшийся в искрящиеся угольки при приближении к столбу…
Люмия не выдержала и схватилась руками за мое плечо, утыкаясь в грудь лицом. Кажется её колотило от страха, но я был в этом не уверен из-за улетающих подолов платья. Интересно, если её полностью сжечь, то как она восстановится? Может для нее всё-таки существует смерть? Поэтому трясется? Я поднял руку и прижал к земле подол ее задравшегося до груди платья. Обзор перекрывало, в глазах итак мутно из-за недостатка кислорода, а так и вовсе ничего не видно…
Стоявшее на месте огненное торнадо остановилось. Так резко, что верхушка огненного столба размазалась по небу вихрями огненных щупалец, сквозь которые пролетела вся воздушная масса, выгибая их дугой и застилая небо дрожащей дымкой. Концы огненных щупалец, опускаясь по спирали, потянулись к основанию столба, будто растягивая его вершину, которая стала походить на расширяющуюся воронку. Спирали опустились до основания и стали стремительно раскручиваться, расширяя воронку и выгибаясь по её сторонам.
— Ща жмыхнет, наверное… — Шевельнулась мысль в мутнеющих мозгах, отпечатавыющих в своей памяти опускающийся на землю ядерный гриб.
На всякий случай, я подтянул на себя мягкотелую Люмию, которая в панике хваталась за все что можно и ожидаемо схватилась за мою голову, вжимая моё прекрасное лицо в свои подушечки безопасности и фиксируя его своим острым подбородком на моей макушке. Мелочь, конечно, но чувство спокойствия они добавляли…
С оглушительным грохотом, мою голову заполнил едкий звенящий белый шум, а дальше пропало всё… в глазах темнота, кожа ничего не чувствует, никакие мышцы не слушаются. Появилось чувство невесомости и страной круговерти…
— Эй, эй… очнись! Хардкор… — Появился вдруг в глазах размытый образ Люмии, кричавшей будто сквозь толщу воды.
Она притянула меня за воротник и придала сидячее положение, заслоняя своим плывущим лицом весь обзор. Медленно стала возвращаться чувствительность и, болезненно моргая, я стал оглядываться по сторонам.
Пара деревьев, которая росла столетиями вокруг нашей ямки, лежала на земле с вывернутыми корнями. Да и ямка немного присыпалась, мои ноги были под слоем теплой и парящей земли. Лицо Люмии вдруг приобрело четкие очертания и стало до ужаса чумазым, впрочем она практически не пострадала… платье самую малость оплавило и порвало. Можно подлатать, но проще выбросить.
Помогая себе руками, я вытащил из земли ноги. Меня пошатывало, но я встал на ноги и, придерживаясь за книгу на поясе, взглянул на плоды своих трудов, вновь убеждаясь в том, что сила моей мысли безгранична…
Раскаленный и сухой воздух дрожал, открывая перед моим взором апокалиптический пейзаж. От болота не осталось ничего, кроме глубокой и широкой ямы, чья превратившаяся в магму поверхность медленно застывала, оставляя на себе огненные трещины с вырывающимися из них искрящимися брызгами…
— Это… — На вздохе произнесла Люмия за моей спиной.
— Прекрасно. — Выдохнул я, чувствуя как на лице распознается кривая улыбка.
— Идиотизм! — Вскрикнула Люмия, сопровождая свою речь увесистым подзатыльником.
От удара меня повело. Повело сильно, а тело просто не хотело слушаться и я беспомощно ткнулся носом в земляную стенку нашей ямки. Такую теплую, но совсем не милостивую и твердую… перевернулся на спину.
— Френдлифаер у нас негласно запрещен. — Лежа на спине, скосил я глаза, не поднимая головы и продолжая говорить хриплым голосом. — Мы же вроде союзниками стали? И я вроде на руководящей роли? И вроде ты согласилась за мной следовать? Я где-то неправ? Нет? Тогда почему я получаю гребанный урон, ещё и в спину? У тебя мозгов не хватает, чтобы осознать эти простые вещи?
— Это ненормально! — Указала она рукой в сторону раскаленной ямы и злобно надула щеки. — Ты просто взял и всё сломал! Надругался над природой и над самой жизнью! Создал ещё одну пустошь, в которой ничего не вырастет и не расцветет.
— Ты гринписовец что ли? — Ухмыльнулся я. — Способна только болтать о том, что видишь? Напряги свою единственную извилину и соотнеси факты, подумай о будущем…
— Это… это возмутительно! — Сложив руки на груди, отвернулась Люмия, показывая мне покрасневшую от ожогов спину под прожжённым платьем и… невредимые блондинистые лохмы.
— Ну да… согласен, мой косяк. С моей стороны больше фрэндлифаера прошло. Сильно болит? — Вздохнул я, чувствуя металлический запах в носу.
— Да… — Вдруг плаксиво буркнула Люмия.
— Ничего, пройдёт… — Напряженным голосом заметил я, собираясь с силами и вставая на ноги. — Все равно ты уже завтра о такой ерунде забудешь. На дураках всё заживает, от того они так долго живут и продолжают радоваться жизни.
— Невежественный смерд… — Прошептала Люмия.
— Очень даже вежественный и благодарный тебе за широкую и крепкую спину в момент нужды. — Заметил я, листая книгу. — Раз ты так об этом печешься, то я со своей стороны, пойду на ещё одни уступки и дам денег в качестве благодарности.
