— Спасибо, Игорь Алексеевич, — поблагодарил я. — Вопросы, замечания и предложения сверх утвержденной повестки? — обратился к товарищам. — Таковых не имеется. Предлагаю подвести итоги заседания. Докладчик — Сергей Владимирович Ткачев. Итак…

Просто шикарно скоротал утро — соскучился по всей этой милой сердцу бюрократии.

Позавтракав с Кимами в ресторане азиатской кухни — тут у нас сразу Китай, Корея и Вьетнам представлены — мы забрались в РАФик и сквозь продолжающую заметать Хрущевск метель, по полчаса назад почищенной дороге, поехали к выделенному корейским гастарбайтерам жилому дому. Одному из — всего у нас пять «хрущевок» ими заняты, самая большое национальное меньшинство Хрущевска получилось. Но как приехали, так и уедут, и однажды в эти дома заселятся Советские граждане.

— Улица имени товарища Ким Ир Сена? — разглядел табличку на доме номер один Юра.

— Будучи представителем коммунистической молодежи, я глубоко чту заслуги старших товарищей в нашей борьбе с империализмом, — кивнул я. — Многоуважаемый товарищ Ким Ир Сен — не исключение, и я счел возможным назвать улицу и завод в моем городе в его честь.

— Это — достойно, — одобрил довольный Ким.

Любит он папку, не сильно в этом отличаясь от нормального ребенка.

— Я рад, что ты так считаешь, — улыбнулся я.

Микроавтобус въехал во двор, пустая детская площадка — это нормально, корейцы на работу приезжают без детей — они сейчас в круглогодичных пионерлагерях, отъедаются, корейских учителей им выдали, ведь образование маленький гражданин получать обязан! — и мы вышли в метель, совершив короткую пробежку до подъезда.

— Заводы работают круглосуточно и без выходных, поэтому товарищей рабочих поделили на смены со «скользящими» выходными, — пока мы поднимались по чистенькой лестнице и любовались рассаженной в горшки на подоконниках растительностью — корейцы большие молодцы, следят за временным жильем без всяких напоминаний и понуканий — поведал я Киму. — Сейчас заслуженный выходной у товарищей из квартиры тридцать один и тридцать два. Туда мы и идем.

— Уверен, что им совершенно не на что жаловаться, но отец приказывал, — в очередной раз оправдался Юра.

— И это — совершенно правильно, мой дорогой друг, — успокоил его я. — Крепкие союзные отношения держатся на внимании и кропотливом исполнении договоренностей. Проверки важны, потому что они укрепляют взаимное доверие.

Мы добрались до четвертого этажа, и я доверил Киму позвонить в квартиру номер тридцать один. Дверь открыли почти сразу, и мы увидели сонного, растрепанного, успевшего наесть щеки и обрасти мышечной массой, одетого в майку и семейные трусы в цветочек корейского пролетария тридцати лет отроду.

Пара секунд на осознание, и он согнулся в глубоком поклоне:

— Мое сердце ликует от радости при виде вас, многоуважаемый товарищ Ким! Простите мне мой ужасно неподобающий вид!

Я же никого не предупреждал. Проверка — значит проверка!

— Доброе утро, — кивнул в ответ Юра. — Как вас зовут, уважаемый товарищ?

— Хан Бём, товарищ Ким! — отвесил кореец еще один поклон.

— Уважаемый товарищ Хан, я здесь по поручению Великого Вождя, — важно поведал Ким. — Он велел осмотреть бытовые и рабочие условия наших граждан.

— Забота Великого Вождя трогает меня до глубины души, — прослезился (!) Хан Бём. — Прошу вас, входите! Товарищ Ли, просыпайся, к нам пришел сам товарищ Ким Чен Ир!

Из глубины квартиры раздался грохот, который я квалифицировал как «падение с кровати», а мы тем временем вошли в прихожую.

— Могу ли я попросить у вас возможности подобающе одеться, многоуважаемый товарищ Ким? — спросил хозяин жилища у с любопытством осматривающего убранство коридора Юры.

Смотреть особо нечего — квартиры типовые: пол устлан линолеумом, слева — прибитая к стене вешалка и шкаф, справа — шкафчик для обуви и тумбочка для мелочей. На кухне — газовая плита, холодильник, стол с четырьмя стульями и пара шкафчиков для круп и прочей фигни — на полноценный гарнитур деньги есть, но купить их столько физически невозможно — своих бы граждан обеспечить.

— Вы в своей квартире, и у вас заслуженный выходной, товарищ Хан, — улыбнулся ему Ким. — Уверяю вас — ваш внешний вид нисколько нас не смущает.

— Товарищ Ким! — пискнул пролетарий, прикрыв рот ладошками и роняя слезы из глаз.

У него сегодня самый счастливый день в жизни — столько внимания и заботы от монаршей семьи! Тут из дальней комнаты в коридор выбежал сосед Хана по квартире, такой же слегка отъевшийся, но успевший облачиться в мятый костюм и кое-как пригладить волосы кореец. Поздоровались-познакомились, количество счастливых слёз удвоилось, и мы пошли смотреть комнаты. На прикрытом занавесками окошке — горшочек с геранью. Слева от окна, у стены — односпальная кровать, сейчас «разобранная», потому что из нее выдернули товарища Хана. Напротив — шкаф и комод. На последнем — черно-белый телевизор. Линолеум чист, на мебели — ни пылинки, за что проверивший поверхности белым платочком Юра выразил товарищу Хану свое расположение. Слезы пошли бурным потоком.

Навестили вторую комнату — отличалась отсутствием телевизора (слишком жирно будет два на квартиру выдавать) и аккуратно заправленной кроватью. Напоследок сходили на кухню и заглянули в холодильник — полнёхонек! — оценили содержимое шкафов — тоже не пустуют — и Юра, с формального позволения хозяев жилплощади, отведал ложку холодного, подернувшегося слоем жирка, супа из холодильника.

— Жирно и специй в меру! — вынес вердикт. — Кто готовил этот суп?

— Я нарезал продукты, но остальное — заслуга товарища Ли! — ответил Хан.

— Дружба и совместный труд — это важно! — одобрил Юра. — Скажите, товарищи, есть ли у вас какие-нибудь жалобы?

— Мы совершенно ни в чем не нуждаемся и никому не завидуем! — верноподданически тараща глаза на маленького вождя, ответил товарищ Ли. — Мы работаем по восемь часов пять дней в неделю, высыпаемся и едим трижды в день! Единственное, что нас печалит — тоска по Родине.

Не скажи он последнего, Ким мог бы решить, что здесь его гражданам лучше чем дома и ОЧЕНЬ на них обидеться.

— Сергей, выполняют ли товарищи Ли и Хан должностные обязанности в полной мере? — обратился ко мне Юра.

— Абсолютно все корейские товарищи работают образцово-показательно, и, когда их пребывание у нас закончится, я обязательно напишу письмо с благодарностью за таких замечательных рабочих, — ответил я чистую правду.

Эксцессы, конечно, случаются — например, любители дружбы народов в виде наших комсомольцев любят спаивать гастарбайтеров (без злого умысла, конечно!), что порой сказывается на их продуктивности, но это — нормально, и ломать корейским товарищам жизнь из-за этого я не буду.

— Продолжайте добросовестно трудиться ради торжества коммунизма, товарищи, — выдал наказ Юра. — Уверен, вы и дальше будете являть собой образец корейского трудолюбия, не посрамив чести нашей Родины.

Корейцы проорали свой аналог «Служу Советскому Союзу», я сфотографировал их с Юрой и Джехвой на прихваченный «Зенит» — ну конечно вы получите фотографии, товарищи Ли и Хан, я же понимаю, насколько эта картонка может изменить ваш статус внутри лучшей Кореи — и покинули квартиру тридцать один, позвонив в соседнюю.

Здесь восторга и слез было еще больше, потому что в квартире проживают корейские дамы — их у нас тоже немало, семейные пары живут вместе, а эти — холостые. Очень больно бьем комсомольцев по рукам за понятные поползновения — хочется экзотики, а нам потом разбирайся. Бьем по рукам и одиноких дам — не хочется объяснять корейским чиновникам почему не пьющий, скромный и легко «подкаблучиваемый» северный кореец должен остаться здесь, с молодой женой.

Юра счел две посещенные квартиры достаточно репрезентативной выборкой, и мы покатили на кирпичный завод имени его отца, посмотреть на рабочие условия. Производственный сектор ожидаемо привел Кима в восторг — всё в соцреалистических орнаментах, барельефах и плакатах, колесит техника, и нам даже пришлось пропустить неспешно прошедший по железнодорожным путям товарняк — работа кипит, а это у нас нынче почти признак святости.