Сходив в соседнюю квартиру, напряг дядю Диму доставкой до Хабаровского аэропорта и вернулся аккурат к окончанию передачи. Пока Виталина ходила в душ, я допечатал последнюю главу «Нейроманта» и порадовал переодевшуюся в корейский шелковый халатик девушку новостью:

— Закончено! Теперь давай сочинять хитрый пропагандистский план.

— Не убирай, я потом почитаю, — прервала Виталина процедуру отправки рукописи в ящик стола.

Я освободил ей место и переместился на диван, подложив под голову подушку-Чебурашку местного производства:

— Мистера Смита уволят так, что жизнь его, по сути, закончена — будет где-нибудь в мелкой конторке бумажки перекладывать. Такое положение дел его, очевидно, не порадует, и тут-то мы и придем к нему с предложением: стать автором бестселлера.

— Кажется, понимаю! — хохотнув, кивнула Виталина. — «Как я ездил в СССР с Джоном Ленноном»?

— Шаришь! — обрадовался я. — Начнем с биографии, по папочке: «Я родился в семье скромного банковского работника…».

Сочинять при наличии супермозга несложно — после короткой биографической справки о становлении личности на фоне войны перешел к сути, надергав клюквы из будущего и напихав выдуманных сцен — Леннон может и в суд подать, но мы-то причем? Это все мистер Смит! Напечатаем где-нибудь в мелкой газетенке извинения и опровержение. Кто-то даже его прочитает, но большинству будет плевать. Книжка получилась интересной, и, по моему мнению, способной вызвать туристический энтузиазм у каждого, кто ее прочитает. А главное — маленького формата, рассчитанная на продажу в газетных киосках и на вокзалах.

— Перебор с эротикой, — прокомментировала Виталина.

— Две никчемно короткие сценки без, так сказать, проникновений из-за нежелания жениться — это, по-твоему, «перебор»? — расстроился я.

Совсем без конечно же отсутствующего в СССР секса нельзя, но и выставлять соотечественниц легкомысленными и легкодоступными рука не поднялась — они же не такие!

— Я бы оставила одну — второй раз то же самое читать не интересно, — пояснила она.

— Дает статистику, — вступился за вторую сценку я. — Создает впечатление, что у нас тут все дамы очень целомудренные.

— Нудно, — отмахнулась Виталина.

— Давай менять, — вздохнув, смирился я. — Например…

— Эта сценка лучше! — одобрила девушка, убирая рукопись в бандероль.

— Дядя Дима расстроится, когда вернется, — хохотнул я на конверт.

Тоже самолетом отправлять, придется ему снова в Хабаровск и обратно ездить.

— По почте нельзя — секретно, — пожала плечами Виталина.

— «Все написанное Ткачевым подлежит защите ценой жизни всей группы сопровождения, а потом — ценой жизни поднятых по тревоге военно-милицейско-КГБшных чинов», — кивнув, вольно процитировал я постановление за подписью товарища Цвигуна. — Помню. Устала?

— Не-а!

— Теперь нам нужна хорошая, но беззубая книжка, пригодная как для внутреннего, так и для внешнего рынка, — заявил я. — Давай про космический лифт и влияние мракобесия на прогресс. Иллюстрировать позовем товарища Леонова, ему будет приятно. Может и еще одну награду отхватим! Название — «Фонтаны рая».

Прерваться пришлось уже через два с половиной часа — нужно лечь пораньше, потому что с утра нужно встречать следующего зарубежного гостя — негра Фанки Фанка.

— Ну конечно я не ждал, что с Фанки Фанком приедет американский посол! — ответил я на вопрос Виталины, когда мы пили кофе в терминале аэропорта в ожидании немного задержавшегося из-за ветра самолета. — Даже будь он звездой уровня Леннона, ничего бы не изменилось — он же черный! Нигер! Не совсем человек, а что-то вроде потешной говорящей обезьяны. Да американцам кое-куда в пятидесятых войска вводить приходилось, заставлять местные власти подчиняться отмене законов о расовой сегрегации. И до сих пор не везде все гладко — «Уайтс онли» места все еще существуют. Целый важный господин посол в сопровождение негритянскому артисту из гетто? Не в этой вселенной!

— Американцы — страшные нацисты, — согласно кивнула Вилочка.

— И нам это очень на руку, — продолжил я. — Черные еще много десятилетий будут устраивать массовые беспорядки, белая молодежь — им сочувствовать, и в какой-то момент дойдет до публичных извинений на коленях высшими американскими чинами за годы угнетения негров.

— Я бы на такое посмотрела, — развеселилась девушка.

— Авось доживем, — проявил я осторожный оптимизм.

Двери выхода с летного поля открылись, и в терминал потянулись прилетевшие из Москвы граждане. Вот они, дорогие гости — на фоне белых лиц соотечественников две черные, полные смеси любопытства и страха — пропаганду никто не отменял, вдруг мы тут совсем дикие? — рожи смотрятся очень контрастно. Второй — это менеджер и лучший друг «звезды», негры редко в одиночку куда-то ходят, это у них классово близкая нам любовь к коллективизму. Одеты, ясное дело, в шубы и шанки-ушанки — это и понт, и замерзнуть не получится. У артиста из-под шапки торчат дрэды, а у его товарища ничего не торчит. Потом на прическу посмотрим — интересно же!

Дядя Семен поднял над головой табличку «Фанки Фанк», и негры, обрадовавшись ориентиру, направились к нам в сопровождении белого, знакомого мне мужика из нашего МИДа.

— Добро пожаловать в СССР, — первым протянул я руку.

— Щит [ дерьмо], хоуми [ нейтрально-вежливое жаргонное обращение]! — не подкачал Фанки Фанк. — Ваша страна — чертовски огромная! У меня все ноги затекли! Это мой кореш Тайрон.

Поздоровались с Тайроном, и МИДовец, который весь вчерашний день водил негров по Москве, показывая красоты СССР, а потому сильно устал, решил откланяться:

— Вверяю вам заботу о мистерах Брауне и Блэке.

И отправился в зал ожидания, чтобы улететь в Москву ближайшим рейсом.

— Будем надеяться, что оно того стоило, — улыбнулся я гостям. — Идемте!

И мы пошли на выход. Фанки Фанк — это вам не Леннон с ограничителями в виде посла и жены, этот стесняться и не думал:

— Твою мать, нам все время говорили, что у вас тут нищета и люди помирают от голода, но в Москве ни одного бездомного, а еда нихрена не дороже нашей! И это я еще не говорю о том, что по вашим улицам ездят «Мерседесы»!

Ездят — как только отечественный кооператор получает возможность реализовывать свою продукцию за валюту, он сразу же пересаживается на буржуйский транспорт.

— Белые любят врать, — развел я руками.

— Щит, ты ведь тоже белый! — заметил неувязку мистер Браун, менеджер звезды.

— Я — русский, — скромно ответил я. — Безусловно, чисто физически нас можно приписать к белым людям, но, например, Гитлер считал русских низшей среди белых расой, а ваши белые делают все, что могут, чтобы наша страна развалилась. Даже термин для нас специальный есть — «сноу-нигер».

Интуристы радостно заржали.

— Русские — это славяне, — продолжил я. — Одна из теорий об образовании термина «славянин» восходит к древним временам, когда окружающие моих предков кочевники любили похищать славян, чтобы потом продавать их в рабство на специальных рынках, в том числе — европейским белым. «Slave» — «слэйвенин» — «славянин».

— Не знал об этом, нигер, — признался Фанки Фанк.

— Об этом мало кто задумывается, — не стал я его осуждать. — Но это нормально — с тех пор мой народ сильно изменился, и теперь с нами приходится считаться всему миру! Но не будем о политике — вы тут явно не для этого. Запишем совместный трек?

— Хе, нигер, я боялся, что ты не предложишь! — обрадовался Фанки Фанк, и мы дали друг другу «пять».

Покинув аэропорт, мы сели в РАФик и поехали к границам Хабаровска. Маршрут другой, покороче — утро же, все на работе, и показать народные гуляния не получится. Ничего, возвращаться они будут вечерним рейсом, и все что надо увидят. Да и смысла на самом деле особо нет — ну съездил негр в СССР, ну понравилось ему там, ну и что? Он же очевидно куплен КГБ, ну кто его слушать станет?