Он торгуется! Ну и ладно, я бы тоже на его месте торговался.

— Разумеется, синьор президент, — благодарно кивнул я. — Даже если ваши предприниматели не согласятся, я все равно буду очень благодарен.

Добродушно покивав — какой хороший мальчик тут у нас — он предложил:

— Идемте смотреть «Киберсин»?

— Идемте! — с неподдельным энтузиазмом подскочил я со стула.

Ну а когда еще такую легендарную фигню посмотреть получится?

Стол слегка покачивался, но рисовать это не мешало. Качалось и все остальное — жить нас определили в купленный СССР, но пока не переместившийся к родным берегам круизный лайнер. Скоро наши граждане будут на нем колесить по заграницам, но пока пользуемся мы.

Каюта первого класса внушала — это почти полноценная квартира с двумя комнатами и собственным санузлом. А вот мебель подкачала — имеются стол, четыре стула, кожаный диванчик и кровать в другой комнате. Не входила мебель в сделку потому что, поставили что нашлось под рукой. Кают первого класса здесь их четыре штуки, одна пока пустует, в другую заселилась охрана, и в третьей живут Кимы. У них с мебелью получше — наследник все-таки. По прибытию в СССР внутреннее убранство корабля подвергнут переделке — при социализме никаких «классов» кроме социально-экономических быть не должно.

На мой взгляд, это — полный абсурд, но наша Девятка и ее корейский аналог сошлись на том, что жить на лайнере — лучший для нас вариант. Если открыть закрывающую иллюминатор шторку — утро, а у нас солнечная сторона — можно увидеть океан и наш крейсер. Нас охраняет, да! Если напрячь зрение, на горизонте можно разглядеть один. Ну а третий отсюда не видно — он с другой стороны службу несет.

Чуть дальше от берега, на нормальных глубинах, притаилась наша подлодка, а над головой время от времени летают вертолеты. Это уже местные, содействие оказывают. Враг не пройдет!

Закончив, я показал Вилке рисунок потешно-анимешного авокадо, с умильной мордахой трогающего себя за упитанные щечки.

— Жирненький! — хихикнула девушка. — Это как у японцев?

— Маскот, да, — кивнул довольный ее реакцией я. — Местным будет не интересно — они большим оптом торгуют, по пожилым контрактам, недостатка в которых нет. А вот нам для популяризации пойдет. Но пока придержим, — вздохнув, убрал листочек в чемодан. — Потому что авокадо на всех не хватит, и мы получим раздражение из-за невозможности его достать за пределами Дальнего Востока. Сначала нужно забороть весь остальной дефицит, тогда можно надеяться на понимание.

— Может тогда вообще пока авокадо не завозить? — предположила Виталина.

— Грядет страшное — новый транш на космическую программу, — развел я руками. — И рублей у нас осталось удручающе-мало, зато очень много валюты.

— Обменял бы в Госбанке по курсу, — предложила она страшное.

Я нашел в небольшой стопке на столе нужный листочек:

— Вот, ты вчера спала уже, а мне Сергей Андреевич расчеты принес.

Девушка нашла нужный фрагмент:

— Цена одного авокадо в долларовом эквиваленте — полцента, — посмотрев на меня, она спросила. — А за сколько продавать будем?

— Три рубля кучка, а в кучке — три штучки, — с улыбкой процитировал я.

— Поняла, — хмыкнула она. — Неплохая конвертация.

— С такими возможностями идти в Госбанк и менять по курсу — быть полнейшим идиотом, — кивнул я. — Я не жадный и не против подкинуть стране буржуйских денег, но у деда Юры карт-бланш на их экспроприацию, и, раз он не берет, значит ему не надо. Ну и лично мне очень приятно от того, что наши люди смогут попробовать экзотику.

В дверь каюты деликатно постучали. Чертыхнувшись, Виталина побежала в спальню, переодеваться из халатика и полотенца на голове в нормальное. Я одеться уже успел — только галстук с пиджаком добавить — поэтому пошел к двери, по пути успев поморщиться — «Киберсин» оказался полным дерьмом, и ничего полезного из него нам не обломится, потому что ученые товарищи из Зеленогорска опередили поделку англичанина Стаффорда Бира опередили на добрую пятилетку.

— Пароль? — подчинившись регламенту, спросил я.

— Один, семь, сто четыре, Лёха, зимородок, — правильно ответил дядя Федя с той стороны.

Можно открывать.

— Доброе утро.

— Доброе, — поздоровался он в ответ. — Через пять минут выходим.

— Спасибо, встретим во всеоружии, — пообещал я и помахал одетому в трусы и майку сонному Киму, которого будил собственный охранник.

Юра помахал мне в ответ, кивнул корейцу и свалил в каюту приводить себя в порядок. Вернулся «домой» и я, подбодрив любимую:

— У тебя четыре минуты!

Расстояние и стены каюты сделали ее ответ неразборчивым, а я тем временем повязал галстук и вернулся за стол, чтоб просмотреть утренние газеты. Ну что тут сказать? Все первые полосы в наших с Кимом рожах, но содержимое разнится — здесь как бы свобода слова, поэтому никто не мешает журналюгам брать деньги за «заказухи». Вот в этой желтенькой, напечатанной на ультимативно-дерьмовой бумаге газетенке, описана наша с Кимами и Вилкой кокаиновая оргия. И ведь даже своих граждан их телека этим повеселить не получится — у нас про кокаин и оргии нельзя. Но какая фантазия у этого борзописца с великолепным именем Хулио! Инфа, разумеется, взята у «анонимного источника из близкого окружения президента Альенде». В суд подать не выйдет — я же Советский гражданин, и никаких договоров про «не вырезать и не перевирать» с этой газеткой не заключал.

— Любимая, а ты знала, что мы с Юрой — педерасты и наркоманы? — с улыбкой встретил я появившуюся в комнате, переодевшуюся в темно-зеленое платье, сережки с изумрудами, тонкую цепочку с изумрудным же кулончиком и невесть как успевшую соорудить сложносочиненную высокую прическу девушку.

И даже накраситься успела — вот она, школа КГБ!

— Стоило оставить тебя одного на две минуты, и ты сразу упал на самое дно, — скорбно вздохнула она, подошла и нежно прижала к себе. — Не волнуйся, любимый, я вылечу тебя и от педерастии, и от наркомании.

Мы поцеловались, девушка вытерла с моих губ налипшую помаду нашедшимся на столе платочком и ухмыльнулась:

— Первым делом ты должен перестать красить губы.

Не выдержав, я заржал, а Виталина села читать газетку, мило порозовев щечками к ее середине:

— Спорим этот урод сам регулярно ходит на оргии?

— Фантазией такое придумать сложно, — кивнул я. — Потом кино снимем про зажравшегося американца, который к сатанистам в закрытый клуб ходит, на оргии.

— Мир пока не готов? — с ухмылкой предположила девушка.

— Пока не готов, — не стушевался я, надевая пиджак.

Покинув каюту, встретились в коридоре с Кимами — одетая в более легкое кимоно и собравшая волосы в те же «шишечки» по бокам, что и вчера Джехва выглядит безукоризненно, а вот Юра немного помят — не привык к путешествиям и смене часовых поясов. Его жена тоже не привыкла, но она — девочка, поэтому жульничает при помощи косметики. Прихватив с собой охрану и членов делегаций, прошлись по кораблю и по трапу спустились на оцепленный местными и пришлыми вояками кусок пирса.

С высоты Сантьяго показался чуть ли не прибрежным городом, но на самом деле от него до океана далековато, поэтому сейчас мы находимся в порту Сан-Антонио, от него до столицы почти сотня километров. Вчера вечером нас привезли сюда на поезде, обратно поедем на нем же. От столицы городок отличается «заточенностью» под логистику — отсюда отбывает немалая доля экспортной продукции — и рыболовство. Меньше сотни тысяч жителей, малоэтажная застройка, покоцанные дороги — все атрибуты маленького портового городка в наличии. Отличается и народ, предпочитающий ярким краскам практичность. Ладно, насчет «предпочитающий» я погорячился — ходят в том, что могут себе позволить.

Наша группа забралась в лимузин — перегнали сюда специально для нас, от порта до вокзала кататься — остальные погрузились в автобус, и водитель в виде дяди Вадима (местных водительских прав у него нет, но их никто и не попросит), пристроившись за полицейским кортежем и парой армейских броневиков, неспешно повез нас по потрепанным улочкам Сан-Антонио.