— Заманчивая перспектива. — Я убрал амулет в карман. — Еще раз спасибо.

— Погоди, это не все, — Карл Августович снова запустил руку в шкатулку, которая, похоже, была бездонна. — Вот, прими мой последний дар.

Им оказалась связка ключей с брелком в виде оскалившейся волчьей головы.

— От моей квартиры на Остоженке, — пояснил антиквар, после чего протянул мне белый бумажный прямоугольник, извлеченный все из той же шкатулки. — Хорошая квартира, старый жилой фонд, три комнаты, кухня, раздельный санузел, высокие потолки. Тебе и на работу ездить оттуда быстрее.

— Это еще один подарок? — не удержался я от шутки. — Если все закончится благополучно?

— Еще чего! — фыркнул Шлюндт. — Мне думается, что если соразмерить денежный эквивалент стоимости слезы Рода и этой жилплощади, то последняя выйдет подороже. Так что нет, это не подарок и не гонорар. Просто я бы на твоем месте домой в ближайшие дни соваться не стал, что-то мне подсказывает, что там тебя ожидают разные неожиданности, причем недобрые. Потому поживи пока у меня, там тебя вряд ли кто-то станет искать. А если такое и случится, то для незваных гостей с давних пор у меня приготовлены разные приятные сюрпризы, а для тебя второй выход, о котором никто кроме меня и теперь тебя, понятия не имеет.

А почему бы и нет? Дома у меня ничего такого, без чего мне не обойтись, не осталось. Документы при мне, оружие тоже, деньги частью вон на столе лежат, частью на карте.

— Да и в офис особо не части, — положил ключи мне в ладонь антиквар. — Вряд ли его, конечно, станут взрывать или брать приступом, но все же — поостерегись. А теперь слушай, как найти тот отнорок, о котором я упомянул…

— Спасибо, Анвар-эффенди, — поблагодарил я давнего приятеля и заказчика после того, как он минуты две пел мне витиеватую здравницу, так, как это умеют делать только турки, пусть даже и не относящиеся к человеческому роду. — Поверьте, я искренне рад, что смог вам угодить.

— Перстень уже в пути, дорогой мой друг, — уведомил меня собеседник. — Уже летит в Москву, к тебе. И я еще немножко сладостей с ним отправил. Чуть-чуть! Сам покушай, свою хабиби порадуй. Э, ты же опытный мужчина, ты же знаешь — когда им сладко, тогда и нам сладко.

Так. Анвар ударился в восточную экзотику, его тон приобрел особые нотки, что мне очень не нравится. Вернее — не ко времени такой переход. Он означает, что потомок Тулай-Кана желает попросить меня об очередной услуге, несомненно, хорошо оплачиваемой, но сейчас крайне несвоевременной.

— Уста Максим, у меня есть к тебе маленькая просьба, — моментально подтвердив мои подозрения, медово проворковал мне в ухо из трубки Анвар. — Совсем маленькая. У вас в Москве живет одна ханым-эффенди… Э-э-э… Как правильно по-русски… Бабушка. Так вот, у этой бабушки во владении есть некий предмет, который я очень хочу видеть у себя дома. Я к ней уже посылал человека, тот ей и деньги предлагал, и отдых в самом лучшем отеле Анталии на столько, на сколько она сама пожелает, хоть пусть там до конца своих дней живет — так не хочет! «Нет!» — говорит. Уста Максим, ты к любому человеку ключик найдешь, я знаю. Сходи к этой ханым-эффенди, поговори с ней. А я в долгу не останусь. Даже торговаться не стану, сразу двойной тариф плачу. И еще небольшой подарок с меня.

— А что за вещица? — осведомился я, подумав, что данный вопрос можно попробовать решить, даже несмотря на то, что все мое время в ближайшие дни несомненно уйдет на поиски слезы Рода. В конце концов, этот заказ разовый, вот он есть, а вот и нет его. Анвар же клиент постоянный, подбрасывающий мне работу с завидной периодичностью, равно как и разные приятные бонусы вроде бесплатного отдыха в действительно хороших отелях, коими так славится его родина. Работа работой, а дух переводить тоже время от времени надо, причем делать это я предпочитаю с комфортом, по системе «все включено».

— Часы, — отозвался турок. — Большие, напольные, старые. Очень тонкой работы, друг мой, сделаны Авраамом Фавром. Знаешь марку «Фавре Лейба»? Швейцарскую? Вот это он ее придумал, почти три века назад.

— Понятно, — сказал я. — И надо полагать, часов, которые самолично этот Авраам изготовил, на белом свете почти не осталось.

— Почему? Есть еще несколько, — бодро ответил мне собеседник. — Но большей частью в музеях и коллекциях. А напольные только у этой почтенной женщины имеются. Уста Максим, очень они мне нужны. Подарок, понимаешь? Нужному человеку хочется приятное сделать. Если я такое ему подарю, то он чуть добрее станет. Когда человек добрый, то он улыбается, а с улыбкой приходит желание весь мир сделать светлее.

Хм. Где-то я такое уже слышал. Вернее, когда-то. Причем очень давно, чуть ли не в своем безоблачном детстве.

И еще — интересно, что за человек такой, к которому сам Анвар-эффенди ключик подбирает? Знаю я цену этой медовой доброжелательности, она присутствует ровно до того момента, пока что-то не по его желаниям и планам пойдет. И пресловутая добрая улыбка в тот же миг сменится жутким оскалом.

Но, видно, здесь не тот случай. Видно, сейчас ему проще часы подарить, чем выпотрошить под мраком ночи несговорчивого смертного.

— Пришли мне фото этих ходиков, пожалуйста, — попросил я. — И адрес бабули тоже. Не обещаю, что решу этот вопрос сегодня-завтра, но постараюсь сделать это максимально быстро.

— Сейчас скажу, все тебе на почту отправят, — обрадовался он. — Спасибо, друг мой. Мне очень важно, что ты согласился. Сам же знаешь — тех, кто обещает, много, тех же, кто делает — почти нет. Но ты не такой. Ты сказал — все, можно чем-то другим заняться, потому что у тебя слово и дело никогда не расходятся между собой.

Я еще пару минут послушал комплименты в свой адрес, потом выдал небольшую ответную хвалебную речь, в которой превозносил своего собеседника до небес. Ритуал, без него никак. Это у нас все коротко и ясно, потому что мы всегда спешим. Обменялись парой слов — и пошел каждый по своим делам. С турками такие номера не проходят, у них взаимные восхваления являются частью культурного кода, без них, как и без торга, сделка не сделка. Кстати, то, что Анвар сразу пообещал мне двойной тариф заплатить, является лишним подтверждением того, что ему эти часы ну очень нужны. Мне прямо интересно даже стало на них глянуть — что это за вещица такая?

Но вот только времени у меня на это сейчас совсем нет. Часы никуда не денутся, а вот слезу Рода кто-то запросто может к рукам прибрать. Ладно еще если ведьма, там хоть какие-то варианты можно отыскать, а если Джума — то все, пиши пропало. Мне легче расписаться в своем бессилии, чем лезть в московские подземелья с целью забрать у тамошней владычицы новую игрушку. Хотя бы потому, что живым я оттуда точно не выберусь. Ничего не имею против риска, это часть моей профессии, но надо отличать его от слабоумной отваги. Репутацию, понятное дело, жаль, но жизнь дороже.

Убрав смартфон в карман, я продолжил заниматься тем, от чего меня отвлек Анвар, а именно изучать документы, связанные с полученным заказом. Довольно увесистую папку с ними мне вручил Аркаша после того, как мы снова оказались на родной земле. Ну а ему ее передал водитель Володя, ожидавший нас на парковке шереметьевского терминала «С».

Вот все же сразу видно, что Шлюндт хоть и пытается показать, что он обеими ногами стоит в новом времени, все же живет по законам старого. У меня встречались заказчики вроде него, то есть очень небедные и проживающие в других странах, но почти никто из них ни разу не предложил мне ночлег в своем доме. Кому-то такое в голову не пришло, кто-то воспринимал меня как, пусть и дорогой, но все же обслуживающий персонал. Получил задание, получил аванс — и все. Свободен. Нет, Анвар и еще несколько постоянных клиентов, обитающих на Востоке, себя ведут совершенно по-другому, но у них и отношение к гостям, кем бы они не являлись, абсолютно другое. Это традиции, это устои. Раз этот человек переступил порог дома с твоего разрешения, то все, он найдет под этой крышей защиту, стол и кровать.