— Вот и надо понять, кто такой шустрый, что их под себя подмял, — назидательно произнес Шлюндт. — Я тоже руки сложа сидеть не стану, но много ли узнаешь, находясь далеко от событий? Так что колоду тасовать тебе, Максим, здесь ничего не поделаешь. Если, конечно, ты примешь заказ. Итак!

Он встал с кресла и снова протянул руку вперед для пожатия.

— Еще один вопрос, достаточно важный, — произнес я негромко. — А лично вам слеза зачем? Что вы с ней делать станете?

— Лично я? — переспросил Шлюндт, не опуская руку. — Честно? Не знаю. Просто моя суть такова, что мне всегда хочется иметь то, чего нет ни у кого. Я антиквар, и любой предмет с историей для меня желанен, а такой, как слеза Рода… Он станет венцом моей коллекции, он для меня дороже всего того, что было собрано за долгие годы. Так что из всех, кто станет гоняться за этой диковиной, я, пожалуй, единственный, кто делает это из чистой любви к искусству. Что ты улыбаешься? Да, работа с древностями — это искусство, самое что ни на есть. Не меньшее, чем живопись или умение складывать слова в строки, а те в строфы.

Наверняка снова темнит. Возможно, не во всем, но недоговаривает что-то точно. Ну да ладно, во-первых, как мне кажется, этот черт менее рогат, чем другие, а во-вторых, все равно решение уже принято, так что…

— Да, еще одна мелочь относительно твоего гонорара, — поняв, что я вот-вот сделаю то, что он ждет, сказал Шлюндт. — Совсем забыл, а ведь это важно. Там, в Нави, ты не будешь иметь права слова.

— В смысле? — нахмурился я.

— Ты попадешь туда, куда хочешь, и вернешься обратно, но способы выполнения задуманного буду выбирать я, — пояснил Карл Августович. — Как идти, куда, когда, где стоять, где бежать — ты решать не вправе. Просто идешь след в след и четко выполняешь то, что тебе велено. Никакой самодеятельности. Любое проявление самостоятельности автоматически расторгает наш договор.

— Жестко, — подумав, произнес я. — И даже очень.

— Так и место ты для прогулки выбрал непростое, — иронично заметил антиквар. — Заповедное и очень, очень недоброе. Но, поверь, я на самом деле сделаю все, чтобы ты выполнил задуманное, поскольку всегда испытывал немалую симпатию к тому, кого ты там хочешь отыскать. Плюс не так часто сейчас встретишь людей, которые готовы рискнуть очень многим ради того, чтобы выплатить долг дружбы тогда, когда они могут этого и не делать. Одно, правда, я в ум взять не могу — почему сначала он? В смысле долг? Почему не месть?

— Потому что в этом вопросе я исповедую сицилийскую, а не корсиканскую методу. Не надо бежать и кричать, надо следить и ждать нужного момента. И потом — чем месть выдержаннее, тем слаще, — пояснил я и сжал его ладонь в своей, отметив ее далеко не старческую крепость и то, что она очень горяча, а после добавил: — Принимаю ваш заказ.

— Вот и славно, — удовлетворенно произнес Карл Августович, когда наши руки разъединились, хлопнул меня по плечу и снова уселся в кресло. — Вот и чудно. И раз все у нас замечательно сладилось, то изволь получить кое-какие мелочи, которые тебе могут пригодиться.

Он достал из-под стола небольшую деревянную шкатулку, крышка которой была покрыта искусной резьбой, изображавшей то ли виноградные лозы, то ли переплетенных между собой змей. Смеркалось, точно разобрать, что там за рисунок, я уже не смог.

— Так, — антиквар откинул золотистый крючочек замка и откинул крышку. — Сначала деньги на расходы. Я, знаешь ли, не сильно доверяю пластиковым картам, хоть они и удобнее, потому предпочитаю старые добрые наличные. Вот, держи. Не хватит — скажешь. И не скромничай, не стоит.

— Даже не собираюсь, — я глянул на весьма увесистую пачку купюр и отметил про себя, что скупым моего нового работодателя назвать никак нельзя. — У меня такой привычки нет. Расписка? Нужно ли присылать отчеты по тратам?

— Не вижу смысла, — поморщился Шлюндт. — Да, деньги любят счет, но в данном случае мы можем пренебречь разными формальностями. Мне важен результат. Так, далее. Вот вместилище для искомого предмета, положи его туда сразу же после того, как добудешь.

Я взял в руки небольшой футляр, выполненный в виде ограненного алмаза с выдолбленной сердцевиной, подумав о том, что наниматель чуть опередил меня. Просто я как раз хотел перейти к разговору о том, как именно выглядит то, что мне предстоит отыскать.

— Выходит, совсем невелика эта слеза, — я подкинул футляр на ладони, отметив то, что он, несмотря на размеры, весьма увесист. — Да?

— Сам я, как ты понимаешь, ее не видел, но исходя из названия и обрывочных данных, она где-то со средних размеров земляничину, — пояснил заказчик и пальцами проиллюстрировал свои слова. — Вот такая. Хотя это и из названия следует. Не бывает слез размером с тыкву.

— Плохо, — высказал свое мнение я. — Прописная истина — чем меньше объект поисков, тем сложнее его отыскать даже после того, как взял за горло текущего владельца. Хотя есть и плюсы — после самому его проще спрятать. Случаи, они ведь разные бывают.

— Резонно, — согласился со мной хозяин дома. — Ну и еще кое-что. Вот, держи.

И он достал из шкатулки небольшой черный кругляш на тонком кожаном шнурке.

— Амулет, — констатировал я, вглядевшись в предмет. — Судя по всему, работы старых мастеров.

— Сразу видно знатока, — одобрил мои слова Шлюндт. — Так и есть. Эта замечательная штучка сработана в давние времена Филипом фон Череном. Рассказывал тебе наставник о таком?

— Признаться, нет, — повинился я. — Мирослав все больше меня об отечественных ковалях просвещал. Он вообще со скептицизмом относился к иностранным мастерам, был у него на этот счет небольшой пунктик. И после мне про Черена слышать не приходилось, не скрою.

— Странно, — отметил Шлюндт. — Большого таланта и познаний был человек, хоть, конечно, и не без недостатков. А его амулеты — это, знаешь ли, отдельная тема для разговоров, особенно те, что гарнитурные.

— Какие?

— Он часто создавал парные предметы, — пояснил Карл Августович. — Ну, перстень — подвеска или, к примеру, серьги — кулон. Вот и этот амулет — он изначально парный. Их два было, но первый я несколько лет назад отдал на попользоваться одному очень перспективному юноше, а тот мне его так и не вернул.

— Нехорошо так поступать, — охарактеризовал я поступок неизвестного мне молодого человека. — Взял — отдай.

— Нет-нет, просто так вышло. Жизнь поворачивается по-всякому, так что не стоит его винить. Да и потом — твоя вещь всегда к тебе вернется, так что это только вопрос времени. К тому же я, как и ты, тоже не любитель спешить в кое-каких вопросах. Да, время ресурс невосполнимый, но оно у меня пока есть.

Он протянул мне амулет, и я его принял, но на себя пока надевать не стал. Давным-давно наставник намертво вбил в меня одну простую привычку — не спеши пользоваться теми вещами, о принципе работы которых ты понятия не имеешь. Причем неважно, что это — фрезерный станок, насосная станция или амулет, сделанный неизвестным мне европейцем. Сначала пойми, что к чему, а уж после решай — надо оно тебе или нет.

— Эта вещица сможет защитить тебя от ряда чар, на которые мастера колдуны, что наши, что не наши, — пояснил мне Шлюндт. — Если говорить современным языком — даст защиту от ментального воздействия. Так, чтобы обеспечить полную безопасность — нет, сильный и опытный колдун, особенно если дать ему время, сможет рано или поздно достучаться до твоего разума и подчинить его своей воле, но с наскока даже у мастера вроде Верховина ничего не выйдет. Ну а дальше ты уж сам не зевай. Ну и еще кое-какие полезные свойства у сего амулета есть. Он, например, морок от реальности поможет отличить, сонные чары развеет.

— Вещь! — Я подкинул амулет на ладони. — Спасибо. Действительно полезная штука, слова дурного не скажу.

— Помнишь, я упомянул о том, что сейчас ты получишь аванс, — прищурил левый глаз Шлюндт. — Считай, что это случилось. Если все закончится благополучно, то этот амулет станет твоим навсегда. Ну а со временем, я, может, тебе и второй подарю, парный к нему, после чего тебе намного проще станет взаимодействовать как с оборотнями, так и с вурдалаками.