Статуя открыла глаза.

Я рухнул на пол, отлетев к стене. В пещере словно полыхнуло маленькое солнце. Рядом чертыхнулась Дарья, ударившаяся о каменный пол. Надеюсь, мои домочадцы отделались всего лишь ушибами.

Статуя оглядела пещеру. Разумеется, она не двигалась, но у меня возникло четкое ощущение, что каменный идол пристально рассмотрел каждого. Великий маг Рабодар, оказавшийся и вправду великим, очнулся от векового сна и изрек:

— А вы что еще за овечьи гузна⁈

Этого в целом логичного вопроса я не ожидал. Обычно ожившие магические статуи вопрошают что-то более торжественное. Не про гузна уж точно.

— Мы твои спасители. Мы вернули тебя к жизни, — решил я сразу же зайти с козырей.

Бурных излияний благодарности, разумеется, не последовало.

— Какой сейчас год? — проскрипела статуя сварливым старческим голосом.

— 1891, — ответил я.

— Ну так и пиз…те отсюда! Кто меня разбудил? Я должен был проснуться только в 1950!

Кажется, Рабодар за годы пребывания в камне немного повредился рассудком.

— Мы спасли тебя, — терпеливо повторил я. — Ты лежал на болотах, заключенный в камень, а мы тебя вытащили, счистили мох и пробудили ото сна. — Не нарочно, мысленно добавил я, и лучше бы не пробуждали. — Ты должен быть нам благодарен.

— Это за что я тебе благодарен должен быть, куча ты компостная⁈

Жизнь в деревне явно оказала большое влияние на лексикон древнего мага.

— Может, за то, что ты сейчас с нами разговариваешь⁈ — вспылил я. — А не паришь в холодном мраке небытия или где ты там парил. Все эти годы ты валялся на болотах в виде позабытой всеми статуи!

— Вот именно! Я отдыхал! Мне было так хорошо! Но нет, обязательно надо было припереться и все испортить!

— Но ты же был словно мертвый, — изумленно ответил я.

— Да! — возопил Рабодар. — И никто меня не доставал! Меня как будто и не было! Знаешь, как тяжело быть деревенским магом⁈ В нужнике и то одному не остаться, обязательно под дверь припрется какой-нибудь идиот и будет спрашивать, почему у него корова заболела! Я так надеялся поспать хотя бы лет тысячу, так нет!

Не давая никому опомниться, Рабодар переключился на следующую жертву.

— А это что еще за ослиный помет⁈

Ослиный помет по имени Игорь, с живым интересом рассматривающий статую, нахмурился.

— Говорят, в прошлом маги пытались тебя пробудить, но никому это не удалось, — решил я сменить тему.

— Я что, по-твоему, тупой? Я заключал душу в статую не для того, чтобы меня доставал каждый полудурок!

— Но они пробовали разные заклинания…

Статуя презрительно фыркнула.

— Так секрет был в драконьем огне? — догадался я. — Ты был так уверен, что однажды какой-нибудь дракон на тебя наткнется?

— Вот еще! Срал я на этих ящериц летающих, не дают ни молока, ни шерсти! Не твое дело, в чем был секрет. Но драконий огонь кого угодно разбудит. Вы бы меня еще в жерло вулкана запихнули. Ах вы козьи какашки! Дубины безмозглые! Гнилые сортирные доски! — продолжал распаляться Рабодар. Судя по тону, которым он произнес последнее весьма оригинальное ругательство, сортирные доски были для него больной темой. — А ты чего вылупилась, курица ощипанная⁈ Стоит тут, то же мне. Корова недоенная! Самка каутописа!

— А ну не смей оскорблять мою жену! — рявкнул я.

— А что такое каутопис? — заинтересовалась Лидия, проигнорировав сыплющийся на нее поток оскорблений. — Какое-то животное, которое обитало здесь раньше?

— Обитало, обитало, на тебя похоже, такое же страшное, — выплюнул Рабодар. Если бы статуя могла скрестить руки на груди, она бы, безусловно, это сделала.

— А можете описать, как оно выглядело?

Жена достала откуда-то из недр корсажа блокнот.

Я уставился на Рабодара. Если бы древний маг был человеком, заткнуть его можно было бы только ударом молотка по голове, желательно летальным. На не в меру разговорчивый камень молоток вряд ли подействует, скорее уж сам расколется. Чтобы заставить замолчать Рабодара в его нынешнем состоянии, понадобится небольшой ядерный взрыв.

Кто-то тронул меня за плечо. Ощущение было такое, словно на меня с размаху обрушилась гранитная плита.

— Этот штук, он чего, разговаривает? — послышался неуверенный вопрос. Это был Валун. Я уже и забыл о присутствии троллей, которые притихли на время выступления Рабодара. Каменюкам было некогда говорить — они изо всех сил пытались понять, что происходит.

— Вроде того. Извини, я не знал, что так выйдет.

Валун предпринял еще одно героическое умственное усилие.

— Его ругаться. Его что-то не нравиться.

Я мысленно выдал Валуну грамоту за звание самого умного тролля. По крайней мере, из здесь присутствующих.

— По-моему, ему не нравится все. Но ты не переживай, мы его отсюда заберем, а взамен я привезу нормальный подарок. Я правда думал, что это всего лишь красивая статуя.

— Да, твоя лучше забирать, — рассудил Валун. — А то, когда мы с Кремень ну, того этого… И у нас быть маленький тролль, вдруг этот штук его плохим словам научит.

О да, это Рабодар мог. Древнему магу было под силу не только научить одного тролленка ругаться, но и открыть целые образовательные курсы.

Я почти с восхищением прислушался, как Рабодар распекает Аристарха, который посмел ему что-то возразить. Сортирно-сельскохозяйственные эпитеты у мага уже закончились, так что теперь его речь состояла почти сплошь из нецензурных выражений. За две минуты Рабодар ни разу не повторился.

— Моя не знать, что такое вот это вот слово, что его говорить, а зачем его вон в то слово засовывать. Но моя думать, наш маленький тролль такое слушать нельзя, — рассудительно заметил Валун.

Я кивнул. Да, тут он прав. Но от вопроса все же не удержался.

— Слушай, Валун. Ты же знаешь, как получаются маленькие тролли?

— Конечно. — Валун довольно улыбнулся. — Когда папа-тролль и мама-тролль очень любить друг друга, они брать камень, класть его в темный большой пещера, и через девять месяцев из него получаться маленький тролль. Мы с Кремень как раз искать камень получше.

Я промолчал. Интересно, мой друг слишком наивен для своего возраста или у троллей на самом деле все так и происходит? Пожалуй, не буду спрашивать.

Рабодар между тем пошел на второй круг. Статуя перевела дыхание, если так можно сказать про статую, и принялась костерить троллей. Те от потрясения стояли молча. Тролли вообще тяжело воспринимают слишком много слов в минуту, а тут еще и почти все слова были непонятными.

У входа в пещеру послышались шаги. Наверное, какие-нибудь опоздавшие гости. Я не обернулся, поглощенный новой тирадой Рабодара.

— Ах ты………! — припечатал тот съёжившегося у стены тролля, кажется, Графита. — И… И…!

Лоб Графита от напряжения пошел трещинами. Он явно пытался перевести тираду с рабодаровского на троллий.

— Ах ты кусок камня поганый! — рявкнули за спиной так, что у меня заложило уши. —… обгаженный! Кирки на тебя нет! Да чтоб тебе камнежорка уши поотгрызала! А ну закрой рот,… несчастный! И…! И…! И…!!!

Я обернулся. У входа в пещеру, уперев руки в бока, стоял Швотенберц с несколькими гномами. Судя по робкой улыбке Валуна, это он пригласил на свадьбу шахтеров. Ну надо же. Насколько я знаю этот мир, гномы и тролли никогда всерьез не враждовали, но и особой любви между ними тоже не было.

Статуя Рабодара притихла. Она явно не ожидала получить отпор, тем более от существа, лишь немного превосходящего ее ростом. Швотенберц невозмутимо прошествовал вперед и слегка мне поклонился.

— Это что еще за осадочная порода? Раньше его здесь не было.

— Да так, откопали на болотах одну древнюю статую. Но она этого не оценила. А ловко ты его, тут никто не мог и слова вставить.

Гном в ответ на общий вопросительный взгляд пожал плечами.

— Я в шахте уж пятьдесят лет работаю. Вы что, думаете, я там приказы отдаю высоким литературным языком?

— Помет ты куриный, — напомнил о себе Рабодар, но как-то не слишком уверенно. Гном круто развернулся к нему.