Как обычно, дома меня уже ждала очередная проблема.

— Ваше Сиятельство, вам тут это, из типографии звонили, — доложил Петька.

— Перезвонят, — отмахнулся я. — Я устал с дороги.

— Они говорят, это срочно.

— У них каждый раз что-нибудь срочное. Пусть разбираются сами. В прошлый раз, когда было срочно, у них кончилась коробка краски, которую надо было всего-то пойти и купить на соседней улице.

— Да, но тогда они позвонили один раз, — отметил Петька. — А сегодня уже четырнадцать.

Я нахмурился. Четырнадцать раз — это серьезно. Это тянет уже не на коробку краски, а на целое ведро.

Я поднялся наверх и набрал номер печатни. В трубке тут же послышался голос одного из братьев Мартыновых. Создавалось ощущение, что он нарочно сидел рядом и ждал моего звонка. Я встревожился еще больше.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — произнес наборщик и замолчал, словно бы названивал весь день только за тем, чтобы со мной поздороваться.

— Ну, здравствуй. Дай угадаю, опять что-то случилось?

В трубке закашляли. Потом наборщик промямлил:

— Да так, ничего особенного. Ваше Сиятельство, а вам удобно говорить, вы не заняты? Может, я вас от чего-то отвлекаю?

Вопрос прозвучал с такой надеждой, что я приготовился к очередной катастрофе.

— Я полностью в твоем распоряжении, — заверил я. — Выкладывай, что там опять стряслось?

— Ну… эээ… — забормотал Мартынов.

— Рассказывай, говорю! — прикрикнул я. — А то лишу тебя жалованья.

Мартынов вздохнул, как смертник, идущий на эшафот, и заговорил.

— Ваше Сиятельство, у нас есть две новости. Хорошая и плохая.

— Ваше Сиятельство, у нас есть две новости. Хорошая и плохая.

Я сильнее прижал трубку к уху.

— Серьезно? О, да это же замечательно! Это просто отлично. Хм, а вот это уже не очень. Что, совсем? А как же вы… А, вот как. Ладно, делайте все, что в ваших силах. А мне пока нужно кое-с-кем поговорить.

Я положил трубку, вышел и постучал в дверь покоев Дарьи.

— Дорогая, можешь позвонить своему отцу? У меня к нему срочный разговор.

Турчанинов примчался меньше, чем через два часа. Тесть в жизни не стал бы прибегать ко мне по первому зову, но у него был сверхъестественный нюх на деньги. Он как будто чувствовал, о чем пойдет разговор.

— Простите, что так бесцеремонно оторвал вас от дел, еще и вечером. — Я проводил Турчанинова в гостиную. — Но разговор и правда важный. Дело в том, что…

Тесть слушал, и глаза его все сильнее лезли на лоб.

— Угощайтесь, папенька. — Я пододвинул блюдо с закусками и сам разлил коньяк по стопкам. — Надо нам отпраздновать, в конце концов.

— Серьезно? — Турчанинов все еще не мог поверить. — Англия?

— Именно. Сам в шоке. Оказывается, наши столичные партнеры недавно встречались со своими коллегами, а те со своими коллегами, а те со своими… В итоге книга про мальчика дошла до британцев, и те очень заинтересовались сюжетом. Говорят, он кажется им каким-то родным. Я даже боюсь представить, сколько денег мы за это получим, если книга и там станет популярной.

Турчанинов молчал, не донеся стопку с коньяком до рта. Кажется, его фантазия тоже отказывала.

— Знаете, я обдумал ваше предложение, — продолжал я. — Мне и правда нужно взять вас в соучредители. Я не справляюсь в одиночку, а завтра утром и вовсе уеду. Тем более, нам надо расширять штат.

Турчанинов открыл рот. Меньше всего он ожидал, что я решу взять его в долю, как только дела пошли в гору. Брови тестя недоверчиво сошлись на переносице. Я подлил ему еще коньяка.

— Скажу честно, мне не хочется делиться прибылью, но куда деваться. Вдвоем мы заработаем намного больше, чем смогу я один. Предлагаю вам тридцать процентов. Все-таки, это в каком-то смысле и ваша типография.

— Сорок, — тут же отреагировал Турчанинов.

Я нахмурился, изображая внутреннюю борьбу, хотя именно на этот ответ и рассчитывал.

— Ну хорошо, сорок. Так будет честно.

Мы выпили еще. Я щедро следил за тем, чтобы количество благородного напитка в рюмке тестя не уменьшалось.

— Так что же, договорились? Предлагаю разделить обязанности так, как и планировали. Я отвечаю за набор сотрудников, генерирую идеи, а вы занимаетесь хозяйственными вопросами, общением с городской администрацией и ремонтом.

Я с широкой улыбкой протянул руку. Турчанинов, немного поколебавшись, пожал ее.

— Поедемте прямо сейчас к нотариусу, заверим наш договор. Он как раз работает до восьми. Скрепим, так сказать, официально, чтобы впредь между нами не возникало никаких недопониманий. Тем более что завтра я этого сделать уже не смогу, а печатне нужен официальный хозяин.

Турчанинов кивнул. На дне темных глаз тестя плескалось легкое недоверие к столь неожиданной щедрости, но его заглушал коньяк и шок от вдруг свалившегося богатства.

К нотариусу мы успели за полчаса до закрытия. Тот, завидев графскую семью, тут же засуетился, и через десять минут каждый из нас обзавелся листом красивой гербовой бумаги с подписями и здоровенной печатью. Особенно меня порадовало, как четко прописаны обязанности каждой из сторон. Как говорится, во всем должен быть порядок.

— Куда вы с ним так спешно умотали? — спросил меня Игорь, когда я вернулся. — Мне казалось, вы с Турчаниновым не особо ладите.

— Не без этого. Именно поэтому я решил начать налаживать отношения с семьей жены и подкупить тестя небольшим подарком. Я все-таки отдал Турчанинову половину типографии, которая ему так нравится. Точнее, сорок процентов. И моему родственному порыву не помешал даже тот факт, что скоро наша печатня, кажется, будет стоить дороже золота.

Игорь внимательно на меня посмотрел.

— Ты головой не ударялся в последнее время?

— Не помню такого.

— Значит, в чем-то должен быть подвох.

— О, еще какой. — Я заговорщицки подмигнул кузену. — Я искренне рад, что, когда Турчанинов об этом узнает, я буду уже на пути в столицу.

На следующее утро я проснулся против обыкновения рано. Надо успеть позавтракать и привести себя в порядок перед поездом, до Оренбурга путь неблизкий.

И проверить ловушку для Лазаря. Вдруг сегодня мне все-таки повезло.

То, что на этот раз мне улыбнулась удача, я понял по разгневанному лицу Лидии. Жена столкнулась со мной на улице и тут же уперла руки в бока.

— Ночью кто-то опять сожрал все мои цветы!

— Хищные? — уточнил я.

— Нет, хищных с прошлого раза не осталось. Но лучше бы хищные! Теперь они уничтожили сабрении. Они же стоят бешеных денег!

— А, это такие вонючие? — вспомнил я. — Которые садовник чуть не выкопал, потому что решил, что под ними что-то сдохло? Так это же очень хоро… Ай, не пихайся! В смысле, дорогая, я так тебе сочувствую.

— Сделай что-нибудь с Лазарем, Вик. Я рада, что хомяк нашел себе компанию, но негоже ему бегать по окрестностям и вместе со стаей поедать все вокруг. Когда ты заводил его, насколько я помню, речь шла о домашнем питомце, а не об уличном. Тем более, он может пострадать.

Лидия некоторое время обдумывала последнее утверждение. Оно не выдерживало критики даже по меркам семейной ссоры, где обычно верхом логики являются фразы: «Ты меня не любишь» и «Потому что». Когда на горизонте появляется Лазарь, страдает что угодно, только не он сам.

— В общем, ты должен вернуть его домой, — резюмировала жена. — И как можно скорее.

— Не кричи, дорогая. — Я приобнял Лидию за плечо. — У меня есть сильное подозрение, что он уже дома.

Моя импровизированная хомяколовка на самом деле была устроена крайне примитивно. Большой жестяной ящик с крышкой, внутри которого лежали несколько брусков зачарованной древесины и который должен был захлопнуться, как только внутрь кто-то заберется. Это в теории, а на практике на середине крышку заклинило, так что выбраться из ловушки не смог бы разве что кто-то очень толстый.

Но особых надежд на ящик я и не возлагал, он был поставлен скорее ради приличия. Думаю, если Лазарю понадобится, он прогрызет даже бетонный блок. Мой расчет состоял в другом.