— Ставлю на боевых магов из свиты принцессы, — вполголоса предположил я.

Гвардеец ухмыльнулся.

— Это тех, кого вы уже один раз обмакнули в… — он замолк, последовал быстрый взгляд в мою сторону. — … выставили не в лучшем свете их боевые навыки.

Поправка вызвала с моей стороны усмешку. Попытка оказаться дипломатичным осталась незамеченной.

— Ты прав — мы макнули их в дерьмо, с легкостью уничтожив ховер с КИБами. Теперь носом будут рыть землю, пытаясь доказать госпоже, что они настоящие воины, а не отребье, кого любой проходящий мимо уничтожает по щелчку пальцев.

— Публичное унижение, — Карл понимающе смежил веки. — Это заставит их проявить рвение.

— Рьяное рвение, — уточнил я, приподняв указательный палец.

На моем лице гуляла легкая улыбка. На это не мог не обратить внимание Карл.

— Надеетесь завлечь их в ловушку?

Пауза с моей стороны.

— Надеюсь дать их хозяевам повод для размышлений.

И снова быстрый взгляд в мою сторону.

— После того, как перебьете весь отряд?

Вопрос повис в воздухе без ответа. Зачем объяснять очевидное. Да, я собирался жестко разобраться с прибывшими гостями. Не из-за природной кровожадности, хотя, может из-за нее тоже — следующий уровень слияния с доменом заставил сильнее проявиться черты характера предков Мещерских, а там не привыкли с врагами миндальничать, — а исключительно из холодного расчета — если показательно убрать одних любопытных, то возможно другие поостерегутся лезть туда, где их не ждут.

К тому же, речь шла о германцах, а их сейчас не слишком любили в Колониях, да и во всем мире. Смерть тевтонов от неизвестного новичка не вызовет столько волнений, как могло бы оказаться с другими державами.

— Вы уверены, что справитесь с целым отрядом КИБов? — осторожно уточнил Карл. И вздрогнул.

Я сам не заметил, как мое лицо окаменело и на нем проступило выражение холодной надменности. Сила крови все сильнее давала о себе знать — ум одного предка, доблесть другого, жестокость третьего и гордость всех разом проявлялась все сильнее в изменяющемся характере.

Прирожденные хищники, они не сомневались в собственном праве повелевать, и всегда принимали брошенный вызов. Такова была их натура. Таков был их путь. И теперь он передался мне, став частью новой личности.

— Они увидят перед собой безусого юнца, кому повезло наткнуться на старинный артефакт, помогший добраться до семейной реликвии в форме родового поместья, — холодным тоном сказал я. — И совершат ошибку.

Карл помедлил, и с усмешкой указал:

— Свою последнюю в жизни.

Я прислушался к чувствам и что-то внутри подсказало — пора.

— Скоро начнется. Прикажи наемникам уходить.

Мои глаза скользнули в голубые небеса, и бездонный провал ответил мне легким ощущением чье-то присутствия. За нами следили.

— Дрон только что пролетел.

Карл удивленно задрал голову вверх, и разумеется ничего не заметил, слишком высоко двигался беспилотник.

— Откуда вы… — вопрос замер на устах. Дальше спрашивать гвардеец не решился, что-то прочитав в моем взгляде.

Близость домена давала мне больше возможностей, одна из них — чувствовать направленное внимание чужаков. Все равно, что ощущать чужой взгляд, только в гораздо больших масштабах.

— Они скоро будут здесь, — повторил я, развернулся и начал спускаться с бархана.

Солнце продолжало печь, нагревая песок. Лагерь шевелился, шли быстрые сборы.

Они появились с юга и не озаботились предупреждением о своем прибытии посылкой вестника в виде одиночной разведки. Шесть КИБов высадились на берег крепко спаянной группой, где каждый знает, что делать. Стандартное боевое звено — пятерка плюс командир.

Уже знакомые модели «Паладин» в расцветке личного штандарта германского правящего дома.

Комплексы индивидуальной брони в магическом зрении выглядели фантастическими доспехами. Каждый окружала пелена колдовских знаков. Воздух при взгляде на них словно плавился, делая зыбкими очертания массивных фигур.

Рыцари-маги двадцать первого века, они не сомневались в собственной силе, держа себя и выглядя так, будто полные хозяева положения. Подобное поведение вызывало глухой рев раздражения. Но вместе с тем, стоило отдать тевтонам должное, у них имелись причины вести себя вызывающе. Где-то на границе неба и водной поверхности затаились корабли, готовые поддержать артиллерийских огнем.

Я стоял на берегу в расслабленной позе, Карл держался чуть позади. Оба подчеркнуто безоружные, оба спокойные, как гранитные статуи.

Щелкнуло забрало шлема закрытого КИБа, створка плавно отъехала вверх, открывая мужественное лицо. На нас уставились голубые глаза, глубоко внутри которых пряталась настороженность, в основном из-за непонимания возникновения масштабного выброса астральной энергии.

— Андреас фон Дерлиц, полномочный представитель принцессы Генриетты и его императорского величества императора Фридриха, повелителя Священной германской империи, — представился он и с ожиданием уставился на Карла, игнорируя меня.

Первый пробный шар. Попытка выяснить простым жестом степень психической устойчивости собеседника. Если выйдет из себя, значит покажет мальчишеское отношение согласно возрасту.

Глядя на чеканный профиль мужественного лица тевтонца, я мысленно усмехнулся. Неужели думал попадусь на столь примитивный трюк? Большая ошибка с его стороны.

— Тимофей Мещерский, — коротко представился я. Карл и вовсе промолчал.

Я чувствовал, как невидимые лучи технологических и магических сканеров и сенсоров вонзаются в пустоту за моей спиной и ничего не находят кроме легкого возмущения.

Подчиняясь моей воле, домен притворился энергетической аномалией, и теперь это видели сидящие в КИБах маги. Я буквально физически ощущал, как уходит напряжение из глаз германца, заменяясь спесивой самоуверенностью.

И тут тевтон совершил вторую ошибку — уверился, что видит перед собой обычного сопляка, кому повезло найти старинный артефакт, вызвавший странный феномен.

Он видел, что я одаренный, но не смог пробиться сквозь закрытую ауру, разглядев лишь то, что я позволил, и потерял осторожность.

Глупо. И на руку мне.

— Вы пойдете с нами, — презрительно цедя слова произнес он. Голубы глаза глядели на нас как на безродную шваль, кем он вправе повелевать. — Встаньте на колени и заложите руки за голову.

И это была третья, и последняя ошибка, потому что ни один Мещерский, даже во времена заката рода, никогда не вставал на колени. Внутри всколыхнулась ярость, холодным потоком затапливая сознание, пробежала волной, наделяя тело силой.

— Кто ты такой? — медленно по слогам произнес я, глядя в глаза германцу и сам же ответил, высокомерно вскинув подбородок: — Тевтонская падаль, возомнившая о себе невесть что. Мои предки сожгли вашу поганую Саксонию и перебили там всех, как мусор. Потому что вы и являетесь мусором, и ничем иным. Вся ваша поганая империя не больше, чем выгребная яма куда скатываются все отходы человеческой расы.

Слова падали, как тяжелые камни, становясь предвестниками скорой грозы. Сначала лицо гвардейца из свиты германской принцессы залило мертвенной бледностью, затем налилось багровым румянцем злобного гнева.

— Ты… как ты смеешь… твоя жалкая семейка, — он не находил слов.

Я понял, что тевтон навел справки, прежде чем отправиться сюда и знал с кем предстоит говорить. Про опустившихся родственников Тимофея, про него самого, ничего кроме презрения не вызывающего. Он знал, и не мог поверить, что такой индивид смеет с ним говорить таким тоном.

Единственное что удерживало германца от немедленной атаки на слишком дерзкого сопляка — как и другие, он не знал каким образом мне удалось расправиться с военным ховером, внутри которого находилась боевая двойка коллег из свиты рыжеволосой принцессы.

А я продолжал нагнетать, с удовольствием отдавшись на волю приятного, и холодного как стылый лед, гнева, глядя прямо в лицо наливающегося злобой тевтонца.