Он готов был умолять на коленях, но для этого пришлось бы встать.

Лина молчала.

— Тебя раздражает то, что я тут? — произнесла она.

Маиран как наяву видел перед собой её встревоженное лицо. Чуть разомкнутые губы, едва заметная складка между бровями. Душащая забота. Снисходительность к его капризам, будто он — больной ребёнок.

— Да, — Маиран заставил себя принять очевидное.

— Мне не хочется оставлять тебя сегодня, — сказала Лина, — ты сегодня хотел спрыгнуть с обрыва.

Откуда она знает⁈ Он не говорил ей об этом. Она не маг Света, чтобы читать мысли. Неужели Велен сказал? Вряд ли, остальные были далеко, но от этого обрыва его увела именно Лина. Просто взяла за руку и заставила уйти. Тогда она казалась спокойной, будто просто предлагала продолжить путь.

Маиран чувствовал себя беззащитным перед ней. Почему она всё понимала? Почему он перед ней как голый? Её проницательность раздражала даже больше, чем забота.

— Что мне сделать, чтобы ты ушла и оставила меня? — почти прорычал Маиран.

Лина колебалась. Маиран спиной чувствовал, что она протягивает руку, чтобы прикоснуться к нему. Рука отодвинулась.

— Пообещай, что я найду тебя на этом самом месте завтра утром, — наконец выдвинула она условие, — живым, — с нажимом добавила она.

— Хорошо, я обещаю, — Маиран дал обещание, не задумываясь. Всё что угодно.

Лина начала сворачивать одеяло обратно. Маиран запоздало сообразил, что обещание придётся всё-таки выполнять.

— Забери меч, — сказал он достаточно громко, чтобы она услышала.

Лина замерла. Либо испугалась того, что ему настолько плохо, раз он просит о таком, либо раздумывала о том, как такая просьба вообще может выглядеть со стороны. Мужчина, который доверяет свой меч женщине. Тем паче если мужчина — воин. Хотя, кажется, она приносила ему меч и раньше. Приносила. Но не уносила.

Маиран услышал шорох позади. Меч Лина забрала.

Искра читала. Вообще-то, было уже темновато, но поверхность Свитка тускло светилась, делая текст различимым. Послышались тихие шаги и неподалёку кто-то сел. Вран. Арна бы она не услышала, если бы только он не подошёл бы совсем близко. К тому же, все уже ложились спать, а Вран должен был дежурить первым. С кем сегодня? Искра не помнила.

— Ты как-то странно понял мой совет «общаться по-человечески с остальными», — заметила Искра. — Насколько я вижу, теперь от тебя шарахаются все, кроме Ренара.

Искра подняла голову. Вран сидел, обхватив колени и выглядел весьма задумчивым.

— Похоже, я не очень хорошо умею общаться с людьми, — почти что печально сказал он.

— С эльфами, я смотрю, ты тоже не преуспел.

— Арн сам со мной не разговаривает, — пожаловался Вран.

— Однако с Ренаром разговор, похоже, был неплохой. Он пришёл ко мне и сказал, что разговор с тобой заставил его понять, что показной вежливостью он своей вины не искупит. И теперь я снова могу с ним нормально разговаривать, не спотыкаясь о холодные «Госпожи Хранительницы».

Искра свернула Свиток. У неё немного дрожали пальцы. От радости, что история с Ренаром, наконец, завершилась.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарила она Врана.

Тот склонил голову, принимая благодарность. Искра в очередной раз поразилась тому, как можно простой жест исполнить с таким величием и с такой красотой. Каждое движение Врана было красивым. Не исполненным животной грации, как движения Арна или Рыси. Они были торжественны. Будто Вран всегда находился на официальной церемонии с Верховными Магистрами всех Орденов разом.

— Вран, какое твоё настоящее имя? — вдруг спросила она. Будто имя помогло бы лучше понимать его.

— А какое настоящее имя Дона? — парировал Вран.

Хорошая отговорка. Самым известным из имён Дона было прозвище великого Ре-Дон-Гонского патриота. Самым используемым из тех, что были привязаны к реальному человеку — Амид. Но каким именем Дона назвала мать — не знает, скорее всего, никто.

— Не знаю, — призналась Искра, — но мы про тебя, а не про него.

— Я родился под знаком Ворона, — сказал Вран, — поэтому имя я, конечно, помню, но своим не считаю.

Созвездие Ворона показывалось на небосводе ненадолго — всего на несколько дней в конце септора. В осеннее время, когда дни стремительно становятся короче, а человеческие страхи в предчувствии зимы — сильнее. Что ни говори, Вран выбрал подходящее для себя времечко, чтобы появиться на свет.

— Где ты родился?

— В Ордене Тьмы, — ответил темняк.

Искра уже решила было, что это какая-то фигура речи и Вран просто хочет избежать разговоров о своём прошлом до Ордена, но он продолжил.

— Моя мать была прачкой в резиденции. Она умерла, когда мне было три года и с тех пор я рос при Ордене.

— А отец? — на всякий случай поинтересовалась Искра.

— Да кто ж его знает! — Вран так хищно улыбнулся, что Искра невольно порадовалась тому, что его мать умерла прежде, чем смогла увидеть своего сына взрослым.

Дитя Ордена Тьмы, рождённое под знаком Ворона. Стоило ожидать от такого сочетания чего-нибудь необычного.

Искра поплотнее закуталась в плащ. Её знобило — и от того, что ветер дул непривычно холодный (второй день штормило) и от того, что Вран сидел напротив, окрашивая жутью каждую — даже самую невинную — фразу.

— Ты позволишь? — Вран приподнялся, явно намереваясь сесть рядом с ней.

Искра, неожиданно для себя, кивнула. Вран пугал её — но, вместе с тем, и манил. Нет, она не забыла сон, который приснился ей в ночь их побега. Но как порой хотелось забыть, сделать вид, что не было этого предупреждения!

Вран сел рядом. Искра прислонилась к его боку. Так было теплее. Разговор отчего-то разладился. Искра просто не могла придумать, что говорить. Ей было слишком страшно и слишком хорошо рядом с Враном. Пожалуй, больше хорошо, чем страшно.

— Магия Тьмы — опасная штука, — Вран первым нарушил молчание. — Темняков гораздо больше волнует то, что люди забыли, чем то, о чём они хотят говорить. Думаю, потому у меня и не выходит разговаривать по-человечески.

— Не подогревай предрассудки, — ответила Искра. — Мой опыт говорит о том, что не все страхолюды — злобные мерзавцы, глухие к чужим страданиям. Так что и о магах Тьмы я не буду думать хуже, чем они того заслуживают.

— Это не предрассудок, а мои собственные наблюдения, — судя по звуку, Вран ухмыльнулся, — народная молва считает нас надменными гордецами, которых интересуют только звания.

— Ты-то сам как озлился, когда тебя назвали префектом! — поддразнила Искра.

По тому, как Вран напрягся, она поняла — не стоило. Несмотря ни на что, шутить с темняком о его званиях — всё равно, что совать голодному волку руку в пасть. Если он сейчас сдержится, то только потому, что она — Хранительница.

— Ты ведь и сама понимаешь, что я многое сделал, чтобы стать трибуном, — медленно проговорил Вран.

— Понимаю, — согласилась Искра, — и этот факт заставил меня уважать тебя гораздо больше, даже несмотря на то, что ты был врагом.

— Я не был врагом! — возмутился Вран.

— Ты командовал людьми, которые взяли нас в плен, — напомнила Искра. — Хотя, признаюсь, ты был гораздо более приятным пленителем, чем Керлеш или Маска.

— Керлеш! — Вран фыркнул. — Я могу понять его расстроенные чувства, но надеть намордник на Спутницу — это ж надо удумать!

Искра поёжилась от воспоминаний.

— Давай не будем об этом? — предложил Вран.

Искра кивнула. Она не хотела вспоминать сейчас. Хотела сидеть здесь, спокойно смотреть на то, как день окончательно уступает место темноте ночи, прорезанной светом луны. Если не думать слишком о том, что слева от неё сидит именно Вран — то можно совсем расслабиться.

— Искра, — окликнул её Вран, — ты правда не помнишь, кем ты была до Явления?

И он туда же!

— Ты же темняк, сам и прочитай, — предложила Искра.

— Не могу же я, в самом деле, обратить свою магию против Хранительницы Свитка!