А сейчас у меня была привычка и зависимость гораздо сильнее.

И она напомнила о себе как раз в тот момент, когда я выкапывал могилу.

Яма стала достаточно глубокой, и мы бросили в нее тела, надеясь, что никто никогда их не найдет. На обратном пути к дому мой телефон снова зазвонил, и Коул покачал головой, посмеиваясь.

— Я отвезу тебя домой.

Он так и сделал, потому что сам я был не в состоянии управлять собой.

Когда мы подъехали к дому, на пороге сидела освещенная лунным светом Лотос. Она не поднялась, когда я вышел из машины, и даже когда Коул уехал. Просто пристально наблюдала, как я направлялся в ее сторону. Едва я подошел, она вскочила, уперев руки в бока.

— Где ты был? — требовательно спросила она. Ее не волновало, куда я ухожу, ее волновало, что я ее не предупредил.

— Работа.

Она презрительно усмехнулась, подняла руку и ударила меня по лицу, попав по губе, отчего та лопнула и начала кровоточить. Это продолжалось уже несколько месяцев — наказание. Иногда я сам напрашивался, а иногда нет. Конечный результат стоил каждой царапины, что она оставляла на мне. Лотос взбежала по лестнице в дом. Следуя за ней, я закрыл дверь. Что-то просвистело рядом с моей головой и вдребезги разлетелось об пол.

— Ты ублюдок, — закричала она. Еще один стакан пролетел мимо меня, пока гневные слезы бежали по ее щекам. — Думаешь, я хочу жить в этом доме одна? Что ж, пошел ты.

Еще один стакан полетел в мою сторону, и на этот раз задел ногу. Я шагнул в ее сторону, но она покачала головой. Прежде чем Лотос смогла дотянуться до того, что сможет швырнуть в меня, я схватил ее запястья, останавливая. Она начала сопротивляться, пнула меня в живот, и мы оба рухнули на пол.

Лотос извернулась и впилась зубами в мое плечо, оставляя укус. Я перевернул ее. Она закричала. Теперь ее грудь оказалась прижата к полу, запястья сцеплены за спиной.

— Продолжай тонуть, Лотос. — Я дышал ей в шею, и поначалу она сопротивлялась, но потом начала успокаиваться.

— Ты топишь меня, Орион. Кто этот человек? Это не я. Что ты сделал со мной? Я только и думаю о тебе. Я утопаю в тебе.

Лотос обессиленно опустила голову на пол, и я освободил ее руки из захвата. Слезы стекали по ее лицу на пол. Я опустился рядом и нежно поцеловал ее в шею. Перевернув Лотос на бок, заметил кровь на ее ключице. Обычно вид крови меня не беспокоил, но любой ее след рядом с Лотос заставлял волноваться. Она не заслуживала быть испорченной.

Раньше после подобных ссор мне удавалось быстро успокоить Лотос. Даже когда был зол до такого состояния, что разбивал различные предметы, я никогда не делал этого рядом с ней.

Что мы сделали друг с другом?

Может быть, мы на самом деле тонули. Может быть, Лотос права.

Я бросился за аптечкой, и возвратился на кухню. Лотос все еще лежала на полу, но уже на спине. Я очистил и перевязал рану. Пока оказывал Лотос помощь, она молча смотрела на меня. Закончив, поднял ее на руки и отнес в нашу кровать — единственное место, которое мы не разрушили.

Пока.

— Я навсегда утонул в тебе Лотос.

Я лег рядом, а Лотос прижалась ко мне и замерла.

— Так не должно быть.

Я успокаивающе погладил ее по волосам.

Она права. Не должно, но есть.

В конце концов, каждый цветок увядает.

Лотос передвинулась ближе. Обхватила мое лицо и поцеловала. Она всегда целовала меня со всей отдачей. Это то, что я любил в ней больше всего — ее способность любить, особенно, такого как я.

Лотос отстранилась от моих губ, сняла с себя одежду и обнаженная села на меня. Взяла мои руки и опустила их себе на грудь, и начала тереться. Из своих рыжих волос распустила ленту, и они рассыпались по ее спине. Я ласкал ее грудь и сжимал соски. Двигал навстречу бедрами, создавая трение, которого она так жаждала. Лотос начала расстегивать на мне брюки, а я рукой прошелся по линии вдоль ее ключицы, там, где отмечена ее кожа. Возможно, навсегда.

Что я с ней сделал? До встречи со мной на ее теле не было ни единой отметины — теперь же они были повсюду. Стоило только взглянуть на тень в ее глазах, когда меня не было рядом, на жестокость, которая вспыхивала только от моего присутствия.

Черт! Любовь пересилила все это.

Вот почему никто из нас не ушел. Любовь была настолько мощной, что это пламя не потушить водой, как бы ты ни пытался.

Одним быстрым движением я оказался внутри нее. Лотос не касалась меня руками, пока двигалась. Она откинула голову назад, а я позволил ей использовать меня, чтобы утолить свою жажду.

Так она поступала после наших ссор. Использовала меня, чтобы напомнить нам обоим, что я принадлежал ей. Этого я никогда не забуду. Как я могу забыть? Лотос была… всем.

Она кончила первой. Но я не позволил ей упасть на меня, как она хотела. Я сжал ее бедра и начал быстрее и жестче толкаться, заставляя почувствовать каждый мой сантиметр, скользящий внутри нее. Лотос схватилась за мои плечи и впилась в них ногтями, и я понял, что она готова снова кончить. И как только я достиг разрядки, громкий стон донесся до моих ушей, а руки на моих плечах расслабились.

Лотос замерла, а потом хихикнула.

— В такой позе ты не сможешь прикоснуться ко мне там.

Я расхохотался вместе с ней. Моя рука во сне всегда, правда, всегда, находила путь в ее трусики. Я не верил Лотос, пока она не сфотографировала меня спящего, с рукой в ее трусиках.

— Это любовь, детка, — сказал я, но Лотос возразила, что это сексуальное домогательство. Затем засмеялась.

Возможно, и так.

Возможно, на подсознательном уровне я знал, где мое место. С ней. Внутри нее. Все чертово время.

Жаль, что жизнь встала у нас на пути.

Жаль, что ничего из того, что мы планировали, не вышло.

Нет, это был наш предпоследний бой.

Следующий станет последним.

Лотос

Настоящее

В номере Орион кажется таким спокойным, перед ним стакан, нетронутый, просто для вида. Он никогда не был любителем выпить, всегда держась подальше от вещей, которые могли зацепить. За исключением сигарет, — как раз постукивает пачкой по столу, пока мы «разговариваем». Я хочу спросить, не начал ли он снова курить, но, думаю, это и так очевидно, поэтому не говорю ни слова. Мы просто сидим, и, то пристально смотрим друг на друга, то огладываем комнату. Казалось, прошла вечность прежде, чем Орион заговаривает:

— Тогда не всегда было плохо, Лотос.

Я нервничаю и сижу как на иголках.

— Плохое есть плохое, Орион. — Хотелось бы верить, что мой голос не дрожит.

Орион кивает и тянется к своему стакану, но не пьет, а просто держит его в руке. Думаю, он просто хочет чем-то занять руки.

— Знаешь, он все еще принадлежит мне.

Я в недоумении поднимаю брови, и тогда Орион уточняет:

— Дом. Я ничего не менял. Все так, как ты оставила.

У меня перехватывает дыхание, и я кое-как ухитряюсь не упасть со своего стула.

— Зачем тебе этот дом?

Несмотря на все хорошее, плохое определенно перевешивает.

— Потому что ты любила его. И то, что ты любила… ну, мне нужно было сохранить.

— Я любила тебя, — шепчу я, и Орион качает головой.

— Но мы ломали друг друга, даже не осознавая этого. Скажи Лотос, ты смогла полюбить его так?

Я понимаю, о чем он. Наша любовь была сильной, и в то же время разрушающей. Мы были неуправляемы. Окружающий мир не имел для нас значения.

— Я не смог. Поверь мне, Лотос, я пытался.

Делаю глубокий вдох. Не знаю, сколько еще смогу сидеть здесь и продолжать этот «разговор». Мне нужен перерыв. Хочу уйти домой.

— Не смогла.

Орион кивает, потому уже знает ответ.

Я чувствую себя обманщицей, когда признаюсь вслух. Я никому не рассказывала, что Орион для меня значил. И что Роан не был моим миром. Я держу это глубоко внутри себя в надежде, что, если никогда не буду говорить об этом, мои чувства изменятся. Но пока не изменились.