Граф сглотнул противный комок в горле. Сделанное этим вечером было ошибкой, уступкой давно мертвой Фрэнни. А ведь она должна оставаться мертвой, до тех пор пока жив Джеймс, – так решил Питер Кавендиш, такова была его воля.

Поморщившись, граф отхлебнул виски из припасенной фляги, сглотнул противную горечь, отодвинул шторку и приказал шоферу:

– Жди неподалеку. Не знаю, когда вернусь.

Из экипажа вышел граф Сеймурский – статный, величественный, несмотря на свою юность, невысокий рост и худощавое телосложение. Его шаги были твердыми, хотя и почти бесшумными. Он никуда не спешил – на вечерние приемы с танцами сложно опоздать.

– Джеймс Эдвард Кавендиш, граф Сеймурский! – возвестил мажордом.

Глаза присутствующих словно по команде уставились на элегантно одетого юношу, стоящего в дверях зала. О других гостях не сообщали столь громогласно, но здесь хозяйка дома не смогла удержаться: о прибытии высокородного лорда следовало известить всех.

Задержавшись на положенные секунды, Джеймс милостиво и слегка небрежно улыбнулся спешащей к нему хозяйке.

– Дорогой граф, какой сюрприз, мы так польщены вашим присутствием, – щебетала эта грузная женщина в платье с уймой оборок, рюшей и прочей вычурной ерунды.

В голове Джеймса мелькнула мысль, что всю эту ткань можно было бы пустить на платья для женщин в работном доме. Должно хватить на пятерых, пожалуй, или шестерых. А разницу в качестве материи вряд ли кто-то заметит.

– Благодарю за приглашение, – холодно ответил граф. – У вас… мило.

Хозяин дома, выбравшийся ради такого случая из курительной комнаты, пробормотал неуклюжие приветствия, получил в ответ сдержанный кивок и сыграл отступление. Впрочем, от него никто иного и не ожидал: мистер Эйнард не слишком любил светские развлечения.

Терпеть пришлось долго. Именитые гости являлись редкостью в этом доме, и каждый хотел быть представленным графу Сеймурскому. Джеймс даже не старался изображать любезность. Эти напыщенные пустые люди ничего для него не значили. Вульгарные, честолюбивые, по большей части дурно воспитанные.

– Сегодня, кажется, была неплохая погода…

– Да.

– Но вечером из-за тумана стало слишком сыро…

– Да.

– Как вы думаете…

– Да.

– Что именно?!

– Спросите у миссис Томпсон. Вы только что повторили все ее вопросы.

Джеймс был груб и дерзок. Но ведь именно этого от него и ожидали: он – граф Сеймурский и президент Клуба весельчаков. Гости уходили совершенно очарованные и довольные, словно Джеймс отвешивал им комплименты. И только один человек в этом зале не радовался появлению высокородного лорда – Ричард Кавендиш. Он удерживал на расстоянии от графа свою глупышку-сестру, а она при этом надувала губки, словно маленькая девочка, которой не дали куклу. Что ж, в такую игру Джеймс с кузеном еще не играл, но сначала…

В курительной комнате этого дома пахло почти так же, как и в Клубе весельчаков. Тяжелый терпкий запах сигар. Правда, местный сорт был грубее, и разлитый в воздухе аромат казался Джеймсу слишком резким. Граф попросил бумагу и письменные принадлежности, а потом написал короткую записку:

«Анна, дорогая, можем ли мы с вами поговорить наедине? Дело жизни и смерти. Ваш брат ничего не должен знать. Разговор не займет много времени. Мне нужно всего несколько минут. В четверть первого я буду ждать вас под старым дубом в парке у пруда.

С искренним восхищением и надеждой, Джеймс Кавендиш, граф Сеймурский».

Все, теперь осталось лишь передать записку. Анна, как и все ее сверстницы, ищет мужа, думает только об этом. Просьба Джеймса заставит дурочку поступить опрометчиво, но ее доброе имя в безопасности, по крайней мере, пока. Довольно будет и намеков Дику – пусть бесится, а если еще и найдет у сестры записку… боже, как он разозлится… При мысли об этом у графа даже мурашки пробежали по позвоночнику. Как же давно он не видел Ричарда в ярости.

Оторвал лишнюю бумагу, сложил в несколько раз записку, вышел из курительной и направился к Дику с Анной. За ним уже следили. Настороженный взгляд голубых глаз кузена вновь вызвал волну мурашек. Граф презрительно ухмыльнулся, потом поклонился покрасневшей от смущения девушке.

– Мисс Кавендиш, рад видеть вас снова. Как здоровье вашей матушки? – спросил Джеймс, не обращая ни малейшего внимания на Дика.

– Сегодня ей нездоровится, но ничего серьезного. Правда, увы, не смогла прийти на этот чудесный прием.

Анна еле заметно скосила глаза на брата. Граф опустил ресницы, понимая ее намек.

– Как жаль. Непременно пришлю ей пирожные из кондитерской Клиффорда, – сказал он.

– Так мило! Матушка будет в восторге! А вы знаете, милый Джеймс, сюда приехала таинственная леди. Ее зовут Джейн Стэнли, она хорошо знакома с графом Уинчестером. Я помню, вы дружны с его сыном, быть может, эта девушка и вам известна?

– Нет, простите, не припоминаю такую, – граф покачал головой.

– Дик, ты не мог бы поискать Джейн? Уверена, нашему дорогому кузену будет интересно с ней пообщаться.

Ричард мельком посмотрел в зал, но потом перевел взгляд на сестру.

– Не думаю, что Джеймса интересует вдова баронета, приехавшая к нам из самого Грейса, – ответил он сдержанно.

– Отнюдь. Я с удовольствием познакомился бы с этой очаровательной леди, – улыбнулся граф. – Ричард, я буду очень вам признателен, если вы представите меня миссис Стэнли. Не сочтите за труд.

– Обратитесь за этим к миссис Эйнард: она выполнит вашу просьбу с большим удовольствием, чем я. – Глаза молодого человека оставались холодными, но Джеймс почти физически чувствовал его нарастающее раздражение.

– Дик! Ты явно понравился этой леди. Что тебе стоит привести ее к нам? – Анна даже ножкой топнула.

– Я обещал родителям не спускать с тебя глаз!

– И тем не менее ты не сводил глаз с Джейн все то время, что вы танцевали и разговаривали, – нахмурилась девушка. – Я махала тебе рукой, но ты даже внимания не обратил. Ну, Дик! Ну не будь таким букой! – Анна сложила молитвенно руки. – Найди, пожалуйста, Джейн!

– Хорошо, – кивнул Дик. – Пойдемте, Джеймс, поищем ее вместе. А ты, дорогая сестра, пообщайся пока с подругами.

– Охотно. – Граф поклонился Анне, а потом, когда Ричард направился в зал, уронил записку на пол, не сомневаясь, что девушка заметит ее и прочитает.

– Я буду вам признателен, если вы оставите мою сестру в покое, – тихо проговорил Ричард, едва они отошли подальше.

– И чего ради? – так же тихо и с учтивой улыбкой ответил граф.

– Давайте начистоту, Джеймс… – Дик остановился и посмотрел в глаза кузену. – Вы ненавидите меня. Причин я не знаю, но очень сомневаюсь, что виной тому мое не самое высокое происхождение и скромный доход. Среди ваших друзей далеко не все имеют голубую кровь и бездонный кошелек – значит, проблема в чем-то ином. Если захотите рассказать о своих мотивах – я выслушаю. Нет – что ж, дело ваше. Но не вздумайте вмешивать в наши с вами отношения мою семью. Вы любите рассуждать о благородстве, так ведите себя достойно древнего рода графов Сеймурских. Заключать пари на женщин – это не то, что может себе позволить джентльмен…

– И кто вам сказал, будто я заключаю пари на женщин? – Граф удивленно приподнял бровь – все шло, как он и ожидал.

– А это не так? – сощурил глаза Дик.

– Вы что же, считаете меня подлецом и мерзавцем?

– А вы думаете, что у меня нет для этого оснований?

Оскорбление. Достаточный повод для дуэли. Бросить перчатку в лицо и вызвать. К их разговору уже давно приглядывались и прислушивались десятки сплетников и сплетниц. Свидетелей много. Никто не осудит графа. А потом… один выстрел, и Ричарда больше не будет. Никогда. Джеймс не промахивается. Тонкая нить над пропастью заколыхалась. В который раз. Прекрасный повод разыграть оскорбленного и выбрать оружие. Граф сделал глубокий вдох и… рассмеялся.

– Не волнуйтесь, Ричард, – произнес он, – я не заключал никакого пари на женщин вашей семьи, равно как и на других, могу дать вам слово джентльмена… Так где же знаменитая леди, которая так впечатлила мисс Кавендиш… и вас, судя по всему? Я очень хочу на нее посмотреть. Хороша ли она собой, богата?