— Можешь как-нибудь повлиять на ситуацию?

Самина скривилась. Она не любила признавать собственную бесполезность. Но никогда не бралась за дело, с которым не была способна справиться.

— Весьма ограниченно. Впрочем, те, кто вашими родственницами не является, хватит и сапфирового никаба. Но на всякий случай беседы проведу. А тем, кто кровь от крови Ас-Шаар, я не указ. Как бы хуже не сделать? В местном табеле о рангах я нахожусь где-то на уровне служанки, которая украшения подает, — видя непонимание на лице своего господина, пояснила. – Выше служанки, которая покои убирает, но значительно ниже любой вашей наложницы.

— Почему?

— Девушка, с которой вы… проводите время через отведенный срок уходит с маленьким состоянием и вашей благосклонностью. Все знают, что обижать ее нельзя. Она ведь может к вам прийти и пожаловаться, что ее, например, замуж против воли отдают. Или как с Лейли было. У нее отец все деньги отобрал и на приданное младшей дочери потратил. Помните? Вы тогда были очень недовольны. Старик чуть живой перед вами оправдывался. И, что, мол неправильно его дочка поняла. И, что деньги он не отобрал, а взаймы взял. Ситуация просто так сложилась. И что через месяц обещал он вдвое большую сумму вернуть. Но месяц не потребовался. Уже сейчас может.

— Да. Было такое. Но связи все равно не улавливаю.

— Я в их понимании что-то вроде любимой служанки при вас. Еду вам в кабинет могу принести. Меня можно с посланием кому-то направить. Или сопроводить к вам маленького шахди. Это тоже очень почетно. Но не делает меня равной им. Скорее даже наоборот. Я ведь из весьма уважаемого рода. Ваш отец даже подумывал о том, чтобы женить вас на моей младшей сестре. В ней достаточно ярко проявлялась линия Ас-Шааров. Не так, как в шани Айше, конечно, но все же. А тут дочь древнего рода и в служанки. Мне ведь жалование платят. А им нет. Они – подруги матери наследника.

— Айше не справляется, — с привычным уже разочарованием признал Шахдияр.

Девушка деликатно отвела глаза. Не справляется эта богомолица с ролью жены Гаяра. Но данный факт не для кого не новость. Поэтому «подруги» ее и ошалели. Того и гляди правителю дерзить начнут. А ведь, одним словом могла бы их окоротить. И столько всего сделать. Та же талийская княжна о сиротах заботится — приюты открывает. Тогда, как Айше в покоях своих сиднем сидит, выбираясь лишь в мираб, находящийся на территории дворцового комплекса. За последние пять лет ни разу за белые стены резиденции шахдияра не вышла. А там сейчас многим ой как несладко. Впрочем, главное она сделала. Мурат здоровый, умный не по годам, кровь уже в нем говорит. Его вроде и не учил никто, а он уже понимает, как должно поступить. Интуиция запредельная. И другие черты Ас-Шааров проявляются. Недавно он с балюстрады второго этажа спрыгнул. Отца увидел и побежал к нему. Няньки просто не успели перехватить. Там действительно ни умысла, ни халатности не было. Проверяли. Мальчик перескочил через ограждение и с радостным писком полетел вниз. Шахдияр за это мгновение чуть не поседел. И тоже никак не успевал перехватить сына, хотя на перерез бросился. Мурат сгруппировался в воздухе. А после того, как его ноги соприкоснулись с полом, перекувыркнулся, вскочил и побежал дальше. И ни царапины на нем не осталось.

Воспоминания девушки прервал достаточно странный вопрос ее господина:

— Самина, ты хочешь детей?

— Не особо. Я хочу учиться, приносить пользу своему народу, вам помогать в конце концов. Я хочу, чтобы к концу моей жизни обо мне не говорили она: жена того-то и мать, а далее перечисление потомков. Это плохо?

— В рамках здоровых амбиций. Могу предложить тебе осуществления данного желания. По крайней мере, части его. Ты будешь учиться, показывая пример другим женщинам. Ты будешь приносить пользу. Станешь мостиком между мной и простыми людьми. Даже не потому, что они будут приходить к тебе. Ты придешь к ним. Но у этого есть цена. Дорогая. У тебя не будет детей. Я не могу рисковать. И в конце жизни о тебе будут говорить, как о жене шахдияра. Потому что луна не может затмить солнце. Да и не должна.

Девушка села там, где стояла. Прямо на белый пушистый ковер, скрывающий мраморные плиты пола. И пролепетала едва слышно:

— Жене? Это же дикая ответственность. А как же шани Айше? Она же мать наследника!

— Айше с этой ответственностью справляться неспособна. За ней останется ее положение первой жены. И к матери моего сына ты должна будешь относиться уважительно. Доставлять тебе неприятности она не будет. Ее не волнует, где я и с кем. Главное, подальше от нее. – Гаяр медленно подошел к девушке, наклонился, и схватив за плечи, поставил на ноги. – Я одинок. Айше не желает сделать и шагу мне навстречу. Это не ее вина. Так бывает в браках, созданных не по любви. Я благодарен ей за ребенка. Пожелай она свободы, выполнил бы ее просьбу. Но она выросла в клетке. И вне ее, просто, не сможет жить. Оставаясь моей женой, живя во дворце Айше чувствует себя защищенной от мира, которого так боится. Для нее ничего не изменится. Но может измениться для нас? Я хочу любить и чувствовать поддержку той, что любит меня. Вопрос стоит так. Ты сможешь подарить одну половину своего сердца мне, а вторую моему народу?

Самина кивнула, сама не веря своей смелости. Гаяр улыбнулся и склонился к ее губам, даря осторожный поцелуй.

Когда-то он говорил, что у него будет только одна жена. Возможно, окажись она такой, как Яра, он бы это обещание сдержал. Но та возможность давно упущена. Все изменилось. И нужно жить дальше.

А он просто не хочет нести свое бремя в одиночестве.

в одиночестве.

Столица Джанната встретила нас траурной тишиной.

Страх и горе были в глазах почти всех, кого я видела здесь.

И ненависть. Тщательно спрятанная за маской почтительности. Но ждать чего-то другого было бы верхом наивности.

Энираду лишь выше вздернул подбородок, почувствовав холод чужих взглядов. А я поправила складки на длинной юбке. Мое простое белое платье без намека на украшения странно контрастировала с подарком шахдияра, в то же самое время выгодно оттеняя его.

Улыбаться совсем не хотелось. Но моя главная роль здесь и сейчас – демонстрировать благорасположение Талие.

Все же Джаннат на данный момент идет на встречу требованиям страны-победителя. Ведьма щедрым, если подумать. Мы не аннексировали территории, не настаивали на контрибуции.

Потому что моя страна желает мирного неба над головой для себя и будущих поколений.

Признание равных прав и свобод любой личности.

Светская модель государства.

Отказ от религиозных догм, проповедующих любую расовую дискриминацию.

Но великодушие победителя имело обратную сторону. В закрытом традиционном обществе Джанната такие изменения продвигались с большим трудом. И я понимала почему. Что есть сейчас у этих людей?

Нищета. Ведь война вытянула последнее из них.

Безнадежность. Ибо надеяться они имеют право лишь на воздаяние после смерти. Здесь и сейчас надобно страдать. Ведь именно страдания очищают душу. Молитвы шли обязательным комплектом к предыдущему пункту. А еще им надлежало служить, но не обществу, а религиозным иерархам.

Страх того, что любое неосторожное слово можно трактовать, как неуважение к богу, традициям и истории. А за такие преступления принято наказывать не только провинившегося, но и всю его семью. Коллективная ответственность в деле, где за проступок отца будет расплачиваться будет младенец. Были тут прецеденты, правда, лет сорок назад, когда вместе с богохульником была казнена его беременная жена и дочь полутора лет.

Закостенелость мышления. Ведь заучивание религиозных текстов стоит в приоритете над изучением естественных наук.

Стыд. Потому, что они не смогли защитить свою родину.

Растерянность. Как мог Джаннат проиграть, когда руку их вел бог?

Сомнения. Был ли смысл в таком количестве смертей? Ведь мир не рухнул. А бездушные Измененные не кинулись уничтожать все и вся.