Сумма характеризующих признаков (комплекс координатов) дает возможность провести классификацию между наличными языками с распределением их по выделяемым системам (см. с. 112, 113). И.И. Мещанинов считает, что такую классификацию проводят и те лингвисты, которые стоят на почве родства языков. Он считает, что эти лингвисты также устанавливают сходство признаков у ряда их и объединяют языки под общим понятием языковой семьи. Яфетидология, равным образом, начала работу по тому же пути и выделила яфетическую семью языков (там же). Однако эти языки, по мнению Мещанинова,
«выдвинули ряд признаков, роднящих грузинский с семитическими. К тому же, и в среде самих яфетических языков оказались представители, резко друг с другом расходящиеся по типологическим признакам. Это привело к необходимости подробнее остановиться на самих характеризующих признаках (координаторах)» (там же).
Координаты формируются, развиваются и выражаются, к тому же, далеко не всегда одновременно.
«Таким образом, – замечает Мещанинов, – сами эти признаки содержат в себе жизненное начало. Следовательно, и каждый язык, ими характеризуемый, может в процессе жизни изменяться в своей структуре, т.е. переходить из одного состояния в другое.., поэтому наименование различных группировок термином „семья“ перестает отвечать содержанию группировки, которое объединяется не родственными семейными связями, не происхождением от праязыка, а лишь сходством комплексов координатов. В связи с этим яфетидология отказалась от термина „семья“, устанавливая для таких группировок взамен его, другой термин – „система“» (с. 113, 114).
«Каждая система вовсе не произвольна в своем возникновении. Она зависит от наличия тех или иных характеризующихся признаков, от их взаимного сочетания.
Этому сочетанию признаков язык обязан не сам по себе, а тем условиям, в которых живет человечество данного времени… языковые группировки, по яфетической терминологии системы, генетически связаны друг с другом, представляют отдельные проявления общего течения жизни развивающейся человеческой речи… Определенные периоды жизни человечества сами характеризуются своими признаками, выдвинутыми потребностями общественного строя и обусловленными укладом жизни, насущными житейскими потребностями и определенным типом хозяйства… Яфетидология присваивает таким крайне длительным периодам наименование стадий» (с. 114, 115).
Так, например, для аморфно-синтетического типа будут характерны следующие координаты: 1) аморфность, 2) моносиллабизм (односложность), 3) синтетизм, 4) отсутствующая или плохая дифференциация частей речи, 5) полисемантизм.
Если в ранних работах понятие стадии было более статично и умозрительно, причем скрещение выступало как основная причина возникновения нового стадиального типа, то в этом периоде развития теории стадий наблюдается сильная тенденция внести в понимание стадии внутреннюю динамику.
Каким образом осуществляется переход в развитии языков от одной стадии к другой? Механику этого процесса Мещанинов характеризует следующим образом:
«Признав преемственность в движении языковых структур, признав движение в характеризующих их признаках, яфетидология идет по пути намечения определенных стадиальных делений, в которых сложившаяся сумма признаков должна отвечать установившемуся строю общественных объединений, господствующему типу хозяйства и им соответствующим мировоззрениям. Пока сумма признаков находится в равновесии, а следовательно, мировоззрение, общественная и хозяйственная структура друг другу не противоречит, сохраняется внутреннее развитие стадии.
Когда же это равновесие нарушено, то стадия перерождается и с вновь получающим устойчивость новым сочетанием признаков переходит в другую последующую стадию, перенося с собой из предыдущего состояния то, что остается еще жизненным, и сохраняя в виде пережитков многое из того, что отмирает» (с. 140 – 141).
Такое понимание развития языка представляет не что иное, как вульгарно-материалистическое отождествление законов развития общества с законами развития языка.
«Появляется новое определение стадии: под стадией понимается им (Марром. – Б.С.) отрезок от одной коренной перестройки к другой. Между этим начальным и конечным пунктами идет процесс внутреннего развития с обострением внутренних противоречий до момента взрыва цельности языковой структуры»[265].
В связи с этим новым пониманием количество стадий в различных языках необычайно увеличивается. Переход древневерхненемецкого в средневерхненемецкий, англо-саксонского в английский, древнеперсидского в среднеперсидский, вульгарной латыни в романские языки – все это начинает рассматриваться как отдельные стадии языкового развития.
Основные противоречия стадиальной схемы и здесь не устраняются. Во-первых, совершенно не разграничиваются основные признаки, отличающие стадии от систем. Во-вторых, совершенно необъяснимым остается также тот факт, что, несмотря на признаки связи «стадиальности» в развитии языка с развитием общественно-экономических формаций стадиальные смены в разных языках оказываются различными по своему характеру. Никакой корреляции между стадиальным развитием материальной жизни общества и структурами различных языков марристам обнаружить не удалось. Не удается также с достаточной точностью определить общность стадиальной направленности языкового развития.
«Основной вопрос дальнейших яфетидологических изысканий, – писал И.И. Мещанинов, – заключается в уточнении стадиальных делений, в выяснении их характеризующих признаков»[266].
Несмотря на все старания, стадии по-прежнему оставались неуловимыми, так как критерии выделения стадий по формальным признакам оказывались несостоятельными. Выход стали искать в перемещении акцента в триаде: развитие производства – мышление – язык. Если раньше Марр и его ученики уделяли внимание преимущественно установлению корреляций между развитием производства и структурными особенностями языков, упоминая о причастности мышления лишь мимоходом в отдельных случаях, то сейчас якорь спасения начинают видеть в установлении стадий в развитии мышления.
Поняв, что формальные признаки оказались мало доказательными, сам Марр углубился в стадиальную классификацию мышления. Теория стадий вступила, таким образом, в новый период своего развития, где решающими считались стадии, устанавливаемые в развитии мышления, под которые стали подгоняться формальные признаки языка. Этим последним признакам приписывалось все более и более второстепенное значение.
Выдвигалось новое положение:
«принадлежность различных систем морфологии к различным периодам языкотворчества опирается, разумеется не непосредственно на тот или иной тип техники, хозяйственной и социальной структуры, а при посредстве мышления»[267].
«Изменения мышления, – писал И.И. Мещанинов, – зависящие от развития материального производства и материального общения людей с их развивающейся идеологией, отражаются в языковом строе, передавая также и отношения человека к изменяемой природе… Тем самым стадиальное языковое деление обусловлено периодизацией мышления и через него связано с социальной основой общественного развития»[268].
«Новое учение о языке в первую голову ставит вопрос об этих стадиальных сменах техники мышления»[269].
Выдвижение на первый план проблемы стадиальности в развитии мышления заставило марристов отойти от изучения формы и обратить больше внимания на семантику.
