Отец хватает меня за руку и тянет, заставляя идти еще быстрее.

– Оставь меня!

Я вырываю руку и влетаю в комнату, где меня уже ждет мама. Она бросается ко мне со слезами на глазах.

– Боже, Елена, где ты пропадала? Мы искали тебя повсюду!

– Я бы тоже не отказался узнать, где ты шляешься, пока мы тут сходим с ума от беспокойства, – добавляет папа.

– Дэниэл, не думаю, что стоит так сильно волноваться. Сейчас мы все успокоимся, и Елена расскажет нам, что случилось. Я уверена, у нее были свои причины.

Я высвобождаюсь из объятий матери и отворачиваюсь к окну. Смотрю вдаль, по щекам катятся слезы.

Я чувствую, как родители сверлят взглядами мою спину. Отец в ярости, но пытается держать себя в руках. Мама ничего не понимает, однако старается сохранять спокойствие. По всей видимости, отмолчаться не получится.

– Он…

Я очень стараюсь, но слова не идут. Такое чувство, что Тиган заразил меня своим молчанием.

– Тиг…

Я с трудом выдавливаю одно слово. Папа до этого момента старался сдерживаться, но теперь вдруг заходится криком.

– Ты виделась с Тигом? Елена, что он от тебя хотел? Он тебе угрожал? Я его сейчас…

В отчаянии я поворачиваюсь к маме и бормочу:

– Нет, я… Это я.

Интуитивно о чем-то догадавшись, мама перехватывает отца как раз в тот момент, когда он уже выходит из комнаты, чтобы прикончить Тига.

– Елена, дорогая, ты хочешь нам сказать, что ты сама ходила к Тигу?

Я тяну свитер вниз, словно это может защитить от того, что меня ждет, будто одежда – это моя единственная защита, и киваю.

– Зачем? Зачем ты это сделала? – кричит отец.

Я не отвечаю. Не могу говорить: горло свело от боли. Передо мной стена, которую я никак не могу преодолеть.

– Елена! Отвечай немедленно! Ты выжила из ума? Не могу поверить, что ты сотворила нечто настолько безответственное! Он ведь мог снова взяться за свое, и никто бы его не оста…

– Замолчи!

Я вытираю слезы тыльной стороной рукава. Как можно быть таким бараном! Он прекрасно видит, что со мной все в порядке, зачем он продолжает? Тиг никогда бы меня не обидел.

– Ты еще поговори со мной таким тоном! То, что случилось, не оправдывает такое поведение! – восклицает отец.

Да, оправдывает! Я набираю воздуха, чтобы закричать, но нас прерывает мама.

– Дэниэл.

Она говорит спокойно, но властно. Папа тут же осекается. Я опускаю глаза, и мама подходит ко мне в мертвой тишине.

– Ты провела с Тиганом ночь, – начинает она, – потому что он не нападал на тебя. Ведь в тот вечер он спустился в раздевалку, чтобы защитить тебя.

Ее голос дрожит. Если мама сейчас заплачет, я не смогу больше держаться на ногах. Я вытираю мокрые от слез щеки. Она приподнимает мою голову за подбородок. Но я ее отталкиваю: невозможно в такую секунду смотреть кому-либо в глаза. Я изучаю пол, каждую его деталь, чтобы хоть немного отвлечься от своих переживаний.

– Елена, если он ничего не сделал, ты должна рассказать им об этом. Его посадят, ведь все думают, что он хотел тебе навредить, – говорит мама.

Я знаю, но ничего не могу сделать. Я ведь пыталась. Ничего не выходит. И мне стоит всем объяснить, что виноват Джейсон, но ведь он много раз мне угрожал! И он не остановится на одном лишь Тиге. Он уничтожит всю мою семью! У его отца для этого есть связи…

– Черт возьми, Елена… Что там действительно произошло? – внезапно встревает отец.

Я молчу. Так хочется исчезнуть или повернуть время вспять, чтобы не переживать всего этого.

– Разберемся позже. Самое главное – то, что Елена в порядке и что теперь мы все знаем. Тиган – часть нашей семьи, Дэниэл!

Отец молча разворачивается и выходит. Я не выдерживаю и заливаюсь слезами, а мама заключает меня в объятия.

Я бросаю последний взгляд на палату, в которой лежала. Врачи посчитали, что раз уж я в состоянии слоняться по коридорам, значит, чувствую себя лучше и можно отправлять меня домой, назначив длиннющий список лекарств: антидепрессанты, снотворное и что-то там еще. Богом клянусь, ничего из этого я в рот не возьму. Лучше буду реветь долгими бессонными ночами, чем пить эти пилюли.

– Ничего не забыла? – спрашивает отец.

– Я не знаю.

Он улыбается. Думаю, теперь, узнав, что Тиг невиновен, он почувствовал себя гораздо свободнее, ведь с его плеч свалилась такая тяжесть. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, хотя это сложнее, чем мне казалось. Я не хочу уезжать, Тиг же здесь. А вдруг я его встречу, когда мы будем выходить?

Я пускаю одинокую слезу, проходя через больничные двери. Только по слезам и можно угадать, какой хаос сейчас творится у меня внутри. Покидать Тига – настоящая пытка, но как объяснить это моим родителям? Папа все время искоса посматривает на меня, но молчит. К счастью.

Мама ждет нас у машины. Она мне что-то говорит, однако я не могу разобрать, мои мысли витают где-то далеко. Тиг будет ждать меня сегодня вечером. Что он подумает, когда я не приду?

Я забираюсь в машину, папа закрывает двери. Я вытираю мокрые щеки, и мы навсегда покидаем больницу.

Тиг, видимо, оставил немного своего молчания здесь, в колымаге моего отца. Давящего, душного молчания. Я вглядываюсь вдаль, но это не помогает отвлечься. Кажется, ничто не может развеять эту тяжелую атмосферу.

Мы уже проехали добрых полпути, как вдруг мама прокашливается, а потом говорит:

– Мы должны помочь Тигу.

Даже папа вздрагивает. Мама никогда особо не общалась с Тигом, он ее постоянно избегал. Она даже несколько раз спрашивала меня, не знаю ли я почему. Но я совершенно не имею представления о том, что происходит у него в голове. Это знает только он один.

– Я даже не знаю, с чего начать, – произносит отец.

– Зато я знаю, – отрезает мама.

Она достает телефон, набирает номер и прикладывает к уху.

– Натали? Это Энджи… Да, у нее все хорошо. Она рассказала нам, что Тиг ни при чем. Конечно. Да, нужно срочно найти ему адвоката. Его надо оттуда вытащить.

Пока мама слушает ответ Натали, папа смотрит на меня в зеркало заднего вида. Я отвожу взгляд.

– Я знаю хорошего адвоката, – тихо говорит отец.

– Дэн мне только что сказал, что у него есть на примете хороший адвокат, так что мы с ним свяжемся. Вас уже выписали из больницы? Отлично. Да, это прекрасная новость. Мы с нетерпением ждем встречи с твоей малышкой. Отправляйтесь скорее домой. Отлично, спасибо, Натали. Нет, все в порядке, ничего страшного. Удачи.

Мама кладет трубку и делает глубокий вдох.

– Бедняжка вся в слезах, только родила, – выдыхает она.

Коп выдерживает мой взгляд. Он словно пытается прочесть на моем лице ответы на свои вопросы. Наконец, нахмурившись, полицейский опускает глаза в свои бумаги и продолжает:

– Тим Ригс оказался единственным, кто смог выбраться из раздевалки и вызвать полицию. Он утверждает, что он и трое его друзей пытались защитить Елену в то время, как вы склоняли ее к сексу. По его словам, вы в одиночку их растолкали, чтобы все-таки закончить начатое. Значит, вам удалось нокаутировать четверых парней, которые уже пять лет активно занимаются бейсболом. Допустим, это так… Все возможно, если повезет, правда ведь? Но есть нечто, чего я никак не могу понять: Елена ведь сама вас позвала… Зачем ей это делать, если она считала вас угрозой? В раздевалке что-то произошло. Тогда вы вышли из себя и решили на нее напасть? И почему вы не были одеты к вечеринке? Все в лицее говорят, что вы были неразлучны и разговаривали только с ней. Так почему же все закончилось именно так? Почему Елена выкрикивала ваше имя, когда спасатели пытались позаботиться о ней? Почему она кричала: «Тиган»? Что случилось?

Он бросает вопрос за вопросом, хотя прекрасно знает, что я не могу говорить – от этого только тяжелее. Если я продолжу сжимать руки, стул может попросту сломаться. Детектив кладет передо мной чистый лист и карандаш. Я стискиваю зубы. Невозможно пошевелиться. Я верю Елене, она заговорит. Я не насильник, но мое слово ничего не стоит против ее молчания. Весь мир считает меня негодяем…