Хранителя казны ничуть не смутило высказанное замечание.

– Правда глаза не колет.

Паучиха фыркнула.

– Неужели в ваших землях так остро стоит проблема бастардов, что даже собственного отпрыска вы готовы дважды подстраховать?

– Ми сенья, вы даже не представляете, насколько остро, – лицо графа приобрело весьма озабоченное поднятым вопросом выражение.

Чиро заинтересованно наклонился вперёд.

– Я уверен, что вы нам сейчас всё подробно расскажете.

– Мой Керро, – начал граф, – при всей моей любви к нему и несмотря на бумажную кутерьму, в глазах моих вассалов ничем не отличается от любого другого бастарда. Именно поэтому едва ли у него есть шанс удачно жениться на какой-нибудь дочурке барона, по крайней мере в Лагримоне. В Шеное и Кантамбрии он мог бы найти подходящую партию среди начитавшихся любовных романов графских дочек, но он младший мой ребёнок, а потому доля его наследства по закону гораздо меньше доли Раймунда, что, согласитесь, не делает его завидным женихом. Я мог бы отписать ему ровно половину своих земель, наплевав на закон, но тогда это станет опасным для Лагримоны прецедентом. Не я один, Чиро, как вы совершенно правильно выразились, имею незаконных детей. Мой друг и вассал барон Апулья имеет пятерых незаконных детей, один из которых перегрызёт рождённым в браке детям глотки ради того, чтобы стать главой его дома после его смерти. Мой второй вассал барон Барди, не меньший придурок, имеет трёх бастардов, один из которых, по его подозрениям, стал причиной внезапной смерти его единственного законного наследника полгода назад, что сделало его старшим, пусть и незаконным наследником. У моего третьего вассала тоже есть бастард, а ещё истеричная жена, которая только месяц назад разродилась-таки законным наследником. Представьте, что будет, если своей присягой я признаю притязание незаконного ребенка на титул и власть наравне с законными детьми? Шеной Шеноем, но я не хочу идти на поводу у вашего страха за свою власть и стать причиной того, что бастарды моих охочих до каждой юбки вассалов в погоне за титулом зальют кровью всю Лагримону.

– И надо полагать, что вы обеспокоены такой же проблемой и с Керро? – задала закономерный вопрос Виттория-Лара

– С Керро? Нет, – с уверенностью, не терпящей каких-либо сомнений, ответил граф. – Он умный мальчик и прекрасно понимает, кто он и каковы законы. Да, он грезит о том, чтобы стать полководцем, и от скуки берёт уроки фехтования, но он понимает, что живёт в реальном мире, где казначейские пуговки не менее ценны, чем военные эполеты, вам ли не знать, Чиро?

Казначей согласно кивнул.

– Вот. И я донёс эту незатейливую мысль до его разума. Он для моего Раймунда безобиден и, более того, собирается стать его казначеем после того, как получит диплом. Клятва клятвой, а когда казначей служит собственной семье, в его верности едва ли возможно будет усомниться даже самому заядлому скептику.

Чиро поспешил спрятать усмешку за бокалом.

– И снова намёки.

– Вы знаете, что говорят за пределами Виа де Маривет о вашем младшем сыне, ми сенья, – многозначительно посмотрел на графиню Урбино. – И отчего-то у меня нет причин сомневаться в том, что эти слухи не отличаются от правды, за исключением разве что того момента, что ваш муж якобы сам дал на это согласие. Так что моя проблема с бастардами не только моя.

Сказанное вызвало у Паучихи снисходительную улыбку.

– И всё же я обеспокоена тем, что из-за укоренившегося отношения к незаконным детям среди ваших вассалов они сами станут жертвами прогрессивной действительности, – к графине вернулась прежняя серьёзность. – Новый король, кем бы он ни был, наша реальность, и мы обязаны с ним считаться, иначе мы оглянуться не успеем, как его Ночная Гарпия нацелит на нас своё оружие, а мы перед его или её – не знаю, кто это, – воинами совершенно не защищены. И говоря «мы», я имею в виду и вас, ми сантин. Сколько солдат охраняет Караульные башни? Сотня, две сотни? Сколько времени уйдёт у Гарпии, чтобы взять крепости измором? А найти тайный лаз у Пика Спящей Дамы? Реши король навестить меня – ваши земли будут первыми на его пути, а позади вас будет находиться лояльный королю Шеной.

– Быстро же вы перешли от шёлковой удавки к угрозам, ми сенья, – усмехнулся граф. – Потерять хватку вам едва ли когда-либо грозит.

– Пока я всего лишь пытаюсь воззвать к вашему рассудку, мой друг, но, если понадобится, ради благополучия своей дочери я буду вынуждена пойти на крайние меры. Например, в обмен на уступки в торговле изразцами и жемчугом я могу попросить Пелегра Димаксиса предоставить мне часть своей армии. Думаю, пять тысяч солдат. Или шесть? Я могу выторговать у эвдонцев и семь тысяч. Этого более чем хватит, чтобы победить три тысячи ранее упомянутых кантамбрийцев, если даже вы каким-то образом уговорите графа Монтонари или его будущую вдову войти в ваше положение, – лицо Виттории-Лары озарилось тошнотворной в своей благожелательности улыбкой, рука сжала руку Чиро. – А что, если я скажу глубоко уважаемому мною постулу, кто помог его брату Алмекию сбежать с Эвдона? Пелегр сам пустит по вашему следу целую армию ради мести и не оставит в Лагримоне камня на камне. Я понимаю, что вы в долгу у семьи Роксбург, но что мне помешает заручиться поддержкой нового короля и признать новым графом Лагримоны кого-нибудь из ваших баронов?

– Я не позволю! – воскликнул граф Урбино.

– А что, если я настрою против вас всех ваших вассалов, признав со своей стороны право их бастардов на наследство в равной доле с законными детьми? Я тоже могу ввергнуть Лагримону в хаос, подписав всего один указ. Я уважаю законы и порядки вашей земли, ми сантин, но не пришло ли время что-то менять? – ласково, по-матерински улыбнулась Паучиха. – У вас нет особого выбора, Урбино. Возможные проблемы с вассальскими бастардами, если вы примете присягу, или вполне реальная война с ними же, если их против вас настрою я. Вы в любом случае лишитесь своего положения, но в первом случае я могу дать вам свою поддержку, вы же сами понимаете, что ни Шеною, ни вам война не нужна.

– Уж не собрались ли вы под это дело забрать себе мои земли, милая, вместе с сахарными и фруктовыми рощами, а также малахитовыми каменоломнями? – догадался о хитроумном плане Паучихи Урбино.

Её молчание было ответом.

– Понятно. Очень удобно, ми сенья. Очень. Не зря вас прозвали Паучихой. И что же я буду в этом случае делать? Без земель? Стану вашим вассалом?

– Неужели это настолько плохая роль?

– После хозяина? Вы смеётесь?

– Тогда вы можете им остаться и ввязаться в войну, а её я вам обеспечу.

– Мне нужно время на размышление, – помрачнел старик, сгорбившись на своём сиденье. – На сколько я могу рассчитывать?

Во внутреннем дворе крака Виа де Маривет под цветущей черешней сидел и скучал молодой человек. На коленях его лежала истрёпанная толстая книга, полная таблиц и кудрявых формул, которые ему было необходимо выучить уже к следующей субботе для третьего в этом месяце экзамена. С каждой новой прочтённой страницей жизнь казалась ему всё более безотрадной, полной лишений и несправедливости от осознания того, что, несмотря на аккуратно начерченную на подошве перевёрнутую руну Гутт и обещание отцу во что бы то ни стало получить оценку «отлично», в реальности его, скорее всего, ожидал феерический провал.

Находясь на грани отчаяния от неизбежного унижения перед уважаемыми председателями Коллегии и прочими представителями чарующего мира сводок, дебетов, кредитов и налоговых вычетов и удручённый перспективами быть с позором изгнанным из Коллегии с вещами, брошенными ему профессорами из окна, он вздохнул и пробормотал себе под нос очень неприличное слово, которое не преминул сразу вывести на полях учебника напротив формулы вычисления возвратного налога, запечатлевая в нём всю свою горечь и злость на проклятую судьбу.