– М… Кхм… – кашлянул он и опрокинул в себя остатки вина из кубка. – Уж и поняли бы? Хотите сказать, заберись он какой девке под юбку, вас бы это не потревожило?

Он засмеялся, но сразу прекратил, внезапно остановленный взглядом змеиных жёлтых глаз.

– Нет, – голос Меланты был тих, и вкрадчив, и болезненно нежен. – Во время нашего брака, – сказала она, тронув рукой змейку на шее, – у влахоса уже были любовницы, некоторые из них даже были мне подругами, но его ложе ни одна из них не грела долго. – Губы власты тронула совсем не добрая улыбка, от которой по спине Гастера побежали мурашки. – Chi-ennohar. Нас венчала Чарна, – Меланта едва заметно пожала плечиком. – Его душа – моя, а моя – его. А остальное неважно.

– Ай! Осторожнее, ну!

– А ты не вывёртывайся.

Кирасир что-то пробурчал и вернулся в исходное положение, предоставив второму закончить врачевальные процедуры.

Звали его Крайст. Во время побега короля он отбивался от Сеара и его шакалов Ловчих, давая своим людям время добраться до конюшни и уйти. На память об этом событии на его лице теперь заживал смазанный настойкой Халис уродливый порез, идущий через левую бровь и пересекающий нос точно посередине и всю правую щёку до челюсти. Сегодня на его теле появилась новая боевая отметина.

Бэйн, второй кирасир, крупный и лысый, размешал в пиалке резко пахнущую зелёную жижу из подорожника и ещё какой-то бурды, приготовленной девчонкой- травницей, и нанёс её пальцем на плечо своего командира.

– Да осторожнее же! – поморщился от боли в ранке Крайст.

– А вы, командир, в следующий раз бы лучше уворачивались.

– Чтобы королева попала подсвечником в короля?

– Так она и попала.

Сидящий на камне рядом с ними и натачивающий стрелы мальчишка засмеялся.

– Её бы к нам на плац, да? Вот была бы потеха. С расстояния в пять метров и метко прямо в… ладно, понял. Не смешно.

– Малой, – обратился к мальчишке четвёртый погонщик быков, отряхивая от воды кирасирский жезл, которым он недавно добил подстреленного оленя, чтобы не портить ксифосом шкуру.

– А?

– Тряпку неси.

– Понял.

Мальчик переступил узкий горный ручей, в котором охотник отмывал оружие, и протянул тому обрывок ткани.

Рядом с камнями на куске стёганого полотна лежала оленья туша, уже освежёванная и без несъедобной требухи. Печень, желудок и сердце были аккуратно завёрнуты отдельно.

– Эх, славное же будет жаркое, – залюбовался добычей Бэйн. Малой, подстреливший животное, и Даннигерд, так звали разделавшего добычу кирасира, дружно кивнули. – Сюда б ещё златоглавок в ручей и Миртовый дом за холмом, я б такой, что и не против тут остаться с нашими королевичами.

– Между прочим, – кисло заметил Даннигерд, управившись с оленем, – технически Осе уже не король, а Суаве не королева.

– Технически, – фыркнул Крайст. – Нет, Бэйн, слыхал?

– Я те поговорю! – зловеще зашипел на умника Бэйн. – Осе король! Король, и всё тут! Технически ему, – и вперился в юношу таким выразительным взглядом, что у того не осталось никаких сомнений в том, что именно тот выражал. Абсолютно безволосая голова за секунду покрылась красными пятнами гнева.

– Он король, и всегда им будет. А тот ублюдок от его величества Пьяницы и ихней потаскушьей служанки так и останется бастардом, который напялил на себя корону и возомнил, что может зваться Роксбургом!

– Именно что вовсе она не служанка, – хмыкнул Даннигерд, поигрывая на заслуженном отдыхе отражением заходящего солнца на широком лезвии ксифоса. – Сам, что ли, не читал письмо Корвена? Тебе ж прямо на темечко почтовый сокол его кинул. Не служанка она вовсе, а самая настоящая леди Аранских холмов, и в браке родила. Вот и думай, садится сыночек её на обсидиановый трон заслуженно или нет. Закон-то что на этот случай говорит, а?

– И где вас, таких умных, делают? – сдвинул косматые брови Крайст. – Если ты вспомнил о законе, Даннигерд, то давай посчитаем, сколько получается сыновей у Золотого Щита, – Командир начал демонстративно загибать пальцы. – Эдгар – раз, Огасовар – два, Теабран – три. А как корона наследуется, если не от отца к сыну? Правильно, от брата к брату. Хорошо, положим, Теабран сын всё-таки законный. Но это не отменяет того факта, что Осе, прямой наследник Щита, ещё жив, факт развода короля никем толком не доказан, а значит, по упомянутому тобою закону корона принадлежит пока именно Осе, и никому другому.

Бейн многозначительно покивал в знак солидарности с командиром.

– Слышал бы тебя Согейр, – продолжал напирать Крайст на Даннигерда, – быстро бы отстегал, как осла, чтобы поучился уважению да попроще бы сделал своё красивое самодовольное личико.

Поборник чести короля и прав на престол зыркнул на огромную кучу тонких веток неподалеку под деревом, намекая, что совсем не прочь перенять некоторые методы воспитания своего легата и применить их к нерадивому подчинённому.

– Я ничего такого не сказал, – возмутился Даннигерд, испугавшись за целостность некоторых частей своего тела, и лицо его действительно стало попроще.

– Вот и заткнулся, – буркнул Бэйн. – Ишь! Ну, а ты чего молчишь? – колючие глаза пристально, будто их хозяин ожидал услышать только правильный ответ, уставились на Малого, замершего от неожиданности на мгновение и переставшего точить наконечник стрелы, ярко-оранжевые перья лучехвоста на конце которой горели, как огонь от свечи. Его бык, Луч, который лежал у ноги хозяина и отгонял ухом назойливую муху, заинтересованно поднял голову. – Что притих, Малой? Тоже скажешь, что Ложный король теперь на троне по праву?

Малой отрицательно и горячо повертел головой и вернулся к наконечнику, который уже был настолько острым, что мог разрезать сталь, не говоря уже о коже животного. Луч, не дождавшись спора между своим хозяином и его начальником, моргнул и отвернулся от скучных людей.

– Вот, – добивался справедливости Бэйн, поучая невежду. – Даже Малой понимает, что к чему, а самому только вчера Вальдарих клеймо на загривке поставил.

– Что значит «даже»? – обиделся юноша.

Красивые губы Даннигерда презрительно скривились.

– Ты теперь до конца жизни будешь меня пилить, как баба? – огрызнулся он на старшего.

– Если понадобится, то да, – огрызнулся в ответ Бэйн. – Ты клятву верности дал, напомнить? «Мы верны нашему королю Огасовару всегда и во всём! Перед лицом триумфа и краха, в упадке и в возрождении. Наше сердце с вами, наша отвага с вами, наши мечи с вами. Сталью и кровью – мы ваша армия, мы – кирасиры. Кирасиры нашего короля. С нами сила, с нами слава и Хакон!» Сам громче всех тогда кричал эти слова на Агерат во время парада, аж надорвался от натуги.

– Кто-кто из нас надрывался? На себя погляди. Аж красный от злости. Сердечко не прихватит? И не надо на меня так смотреть. Кирасиров больше нет – уничтожены. И ни ты, ни Крайст мне больше не начальники.

– Ты совсем охренел?! – вскочил с места Бэйн, швырнув в наглеца пиалу с лечебными травами, но, к стыду своему, промахнулся. – Да я тебе бошку оторву, щенок!

– Бэйн, сядь, – попытался успокоить его Крайст. – Это приказ.

Бэйн сел.

– Нет, Крайст, ты его слышал?

– Слышал. Успокойся. Даннигерд прав.

– Но…

– Бэйн. Я тебя прошу.

Кирасир замолчал.

– Даннигерд прав, – продолжил Крайст, поднимаясь. – В Грот вместе с королём бежало три десятка солдат, а осталось всего четверо. Если Теабран явится сюда, а такое возможно, если Согейр заговорит, то явится он не с парой солдат для захвата, а минимум с целым отрядом, которому мы, без всяких сомнений, проиграем. Поэтому сейчас нам важно – Бэйн, помолчи – важно просто держаться вместе. Сейчас не играют никакой роли ни то, какие у нас с вами звания, ни то, кто кому подчиняется и сколько у каждого из нас зарубок на щитах после встречи с баладжерами, – если сюда придут солдаты Ложного короля, скорее всего, мы все с вами тут просто умрём. И потому мне меньше всего хотелось бы собачиться с теми, с кем меня потом скинут в одну безымянную могилу.