– Вот именно что. Мы тут все с вами сейчас самоубийцы! – поддержал мрачный прогноз Даннигерд. – Нас тут всех перебьют, как мух, за Кровавого короля, а я хочу жить!

– Даёшь клятву кирасира – будь добр готовиться сдохнуть в бою, – буркнул Бэйн. – Или ты думал, кирасирские шмотки нам даются, чтобы девок кадрить? Раз охота тебе жить, сидел бы и дальше в своей дыре в Речных городах, ублюдков плодил с дочкой местного торгаша. Так нет – славы тебе захотелось, почёта! Не бывает такого у кирасиров, не бывает никогда. Только девки вдоль дороги смотрят, как на богов, цветы бросают с придыханием, а потом мы подыхаем, как и все, – только имя на табличке, да остальные потом травят байки у костра о наших вроде как подвигах в Вильхейме. Мы – кирасиры, мы живём так!..

Внезапно неподалёку послышался знакомый, но от этого не менее пугающий звук, похожий на смесь гортанного рыка огромной кошки и рёва медведя, который мгновенно прервал дискуссию.

Бэйн прекратил чесать подбородок. Малой замер, наблюдая за происходящим. Повисла тишина. Было слышно только, как ветер свищет между скалами. Солнце лениво и будто с протяжным скрежетом клонилось к склону Даэнмара.

Шорох.

Кирасиры одновременно обернулись в сторону альмионов, которые густо росли неподалеку, между двух скал, где воины обычно расставляли силки. Рык повторился, но уже как будто ближе. Луч вскочил на ноги, повёл носом по воздуху и выставил в сторону леса рога. Крайст почувствовал, как становятся дыбом волосы на его шее.

– Так… – медленно протянул он сквозь зубы, не сводя глаз с места между деревьев, где будто бы промелькнула быстрая тень. – Малой, Бэйн, быстро оленя на быка и пошли. Ещё не хватало чудище Мериана тушкой раздразнить. Это ж оно кровь почуяло. Даннигерд – хорош столбом стоять. Кулёк с требухой на камень – да, сюда. Пусть эта тварь лучше её жрёт, чем наши ляжки. Быстро, назад.

Кирасиры послушно собрали добычу и поспешили в Грот.

У несведущих лиц, слышавших слова «замок Грот», безусловно, возникали фантазии об огромном дворце чёрного камня, который прятался в недрах Перламутровых гор. О могучей угрюмой твердыне с большими башнями, покатыми каменными крышами и толстыми стенами, которые невозможно было пробить ни одним тараном или пушкой, способной разнести в щепки даже Ворота Мира, и окнами-стрельницами, презрительно взирающими на мрачный неприступный ландшафт Даэнмара. Но в реальности всё обстояло иначе. Собственно, только представление об общей угрюмости этого сооружения и толщине его стен и было истинной правдой – стены Грота имели такую невозможную с точки зрения обывателя толщину, что если бы пришлось выдолбить любую из них, то там, внутри стены, запросто бы уместилось новое помещение, например, общая комната или спальня для нескольких человек.

Реальный Грот был самым крошечным замком из тех, что когда-либо существовал в мире. Состоял он всего из нескольких жилых комнат, соединённых между собой длинными узкими проходами, одной кухни и одной уборной, что всё вместе больше напоминало полуобжитую пещеру с трещинами вместо окон, чем настоящий замок.

Грот притаился невидимкой в горах, буквально втиснувшись между круч в закутке к северо-западу от Рогов Саттелит под холмом Даэнмар – там, куда здравомыслящий путник и не подумает пойти, опасаясь наткнуться на волков или, ещё хуже, заплутать в лабиринте ненадёжных тропинок из сыпучих камней. Большинство этих дорожек были так же капризны, как и знаменитые своим коварством тропы в долине Королей, которые в самый неподходящий момент подводили мародёров и лишённых какого-либо ума странников; были они витиеваты и узки, вплоть до того, что на них едва могли разойтись два коня, а также извилисты, и грозились осыпаться в пропасть, упади на них хотя бы крошечное пёрышко. Но среди этого клубка опасных дорожек была одна, незаметная тропа, что вела именно туда, где пряталось тайное убежище королей.

Была она такая же неудобная, поросшая травой и ядовитыми грибами, и практически ничем не отличимая от остальных, кроме одной детали, которую мог разглядеть только тот, кто знал, куда смотреть, – остальным же искателям Грота судьбой было предначертано бесследно затеряться на дне каменной пропасти, поросшей мхом, сучковатыми альмионами и лишайником.

Замок в скале в настолько труднодоступном месте приказал высечь король Эссегеретт Роксбург, прозванный за бельмо на глазу Серебряным Глазом. После того, как ему донесли о подавленном с трудом бунте эвдонских дааримов против тогдашнего постула, наследник Ардо II Терпеливого понял, что короли не так уж неуязвимы, как ему казалось, и трон под ним может весьма ощутимо зашататься в любой момент. И хотя самому ему прятаться среди неуютных скал так и не пришлось, как и практически всем его потомкам, всё же он настоял на том, чтобы всеми, кто был связан с Гротом, соблюдались два главных условия для обеспечения безопасности этого места.

В первую очередь это касалось того, что о местоположении убежища должно было знать ограниченное количество людей, а именно трое: король, королева и легат Королевских кирасиров. Для этого информация о местонахождении тайного замка передавалась от легата к легату, из уст в уста, и когда проходила церемония коронации очередного Роксбурга, новоиспечённый король с королевой, не сообщая придворным, отправлялись в Грот вместе с легатом через один из тайных ходов Туренсворда, где предводитель армии, стоя у входа на колене перед своим новым владыкой, приносил клятву, что даже под пытками не скажет, где находится замок.

Этот незатейливый ритуал служил частью коронации, а также помогал участником ангенорского таинства соблюсти и второе правило безопасности, а именно избежать записи правильного пути и описания ориентиров на какой-либо карте, которая могла попасть в неправильные руки.

В Гроте, как обычно, было темно и мрачно. Давящую тишину горной утробы нарушало только привычное журчание ручья, который брал своё начало в источнике под землёй, а жуткую темноту жилых помещений и ещё более жуткий мрак тоннелей между ними разбавляли грустные зажжённые свечи в настенных захватах.

Тягостную духоту пропитал запах сырости, мокрого камня, костра и обеда из окуней. По пещерам гуляло тихое эхо плача Суаве, который, по представлениям охранявших королевскую чету кирасиров, с каждым днём все больше походил на вой заплутавшего в недрах гор привидения.

Кухня, к которой из прихожей вели вырезанные в камне крутые ступени, была достаточно просторной, чтобы служить общей комнатой. Она вмещала в себя большой обеденный стол по центру; несколько стульев, расставленных по периметру; другой небольшой стол, служивший письменным; скромный камин с вертелом и чаном, дым из которого стремился вырваться наружу через крохотное окошко под потолком, прикрытое снаружи ветками альмиона; довольно вместительный, забитый книгами в жирных переплётах шкаф; три резных кресла с набивкой из гусиного пера и пуха; гобелен, изображающий легендарный пожар в замке Туманная Высота; и небольшой алтарь с ликами богов, за которым ухаживал Осе и который полностью игнорировала Суаве.

Король сидел в кресле и с помощью ножика, который ему дал Бэйн, вырезал из ветки альмиона очередного дракона или лошадь – он сам пока не понимал, что у него получится в итоге. Рыжеющая в свете огня бородка, ранее ухоженная и подстриженная, отросла и загустела, глаза, грустные и усталые, впали, как и щёки, отчего знаменитые на весь Ангенор скулы Роксбургов ещё больше заострились, а одежда, совсем недавно бывшая королю по размеру, висела на нём как мешок. У его ног на подушке из стружек и кусочков коры дремала, раздувая опилки, приблудившаяся невесть откуда пару недель назад горная козочка, которую эллари прозвала Крапивкой. Рядом с рукой Осе на столе возле уже вырезанных корявых фигурок подобий животных лежали приготовленные заранее чистые тряпки и пузырёк с настойкой из сухоцвета, которой Халис обычно после того, как король вдоволь наиграется с ножиком, промывала ему порезы. Впрочем, к своему удивлению, сегодня, осматривая далеко не готовое изделие, мастер отметил, что умудрился ни разу себя не порезать, и потому пришёл к выводу, что настойка ему не понадобится.