С бокалом выхожу в коридор и замираю, разглядывая мужа. Пиджак в руках. Рукава рубашки закатаны до локтей. Галстук расслаблен. Ботинки снимает небрежно.

– Привет, – заговариваю первой.

– О, а ты чего не спишь? – поднимает на меня взгляд, брови его взлетают вверх, когда начинает разглядывать меня.

– Тебя ждала. Ужин приготовила.

– А я перекусил, есть не хочу, – отвечает и проходит мимо, замерев около меня на мгновение, чтобы чмокнуть в лоб.

От него несет алкоголем.

– Ты пил?

– Немного. Обсуждали дела, выпили.

– Я звонила, переживала…

– Не стоило, – отвечает спокойно.

А у меня от такого тона все внутри начинает бунтовать.

– Может, и не стоило, если бы ты ответил мне хоть на один звонок или хотя бы написал сообщение. Мне пришлось спрашивать Инну о…

– Ты еще кого-то спрашивала? – откидывает пиджак на диван. – С какого? Чего ты меня позоришь в глазах партнеров?

От такой претензии я застываю и не могу сказать ни слова. Мы никогда не ругались. Он никогда не повышал на меня голос. Поэтому я ловлю ступор от того, что происходит впервые.

– Что ты на меня уставилась, Ждана? – смотрит на меня чуть ли не в упор. Желваки играют. Ноздри раздуваются. Он зол, взбешен. – Что тебе не спится, блять? Я работал! Работал, а не херней страдал.

– Что ты хочешь назвать херней? – еле выталкиваю из себя слова. – Мою работу?

– Так, – отступает на шаг, сжав руки в кулаки. – Все, стоп, хватит, – тряхнул головой.

– Я ждала тебя. Приготовила ужин. Думала, ты придешь, и мы отпразднуем мой первый рабочий день. Он, кстати, прошел у меня хорошо, – поджимаю губы и отворачиваюсь.

Чувство ненужности поселяется в груди. Так уже было, когда я была маленькой. Родители вечно в работе. А тебе просто хочется внимания, хочется быть полезной.

– Извини, – подходит, и его руки ложатся на мою талию, притягивает к себе. – Нервы подняли. Сорвался на тебе. Прости, – целует в висок, ведет носом по волосам. – Как твой день прошел?

– Хорошо, – еле выговариваю я.

Накатывает дикая усталость. Перед глазами проносится весь день кадрами. Парковка, наглый студент. Наша словесная перепалка на паре, потом штрафстоянка, магазин, ожидание. Гребаный день.

– Ты у меня умница, – снова целует.

Мои же руки плетями висят вдоль тела. В пальцах пытаюсь удержать бокал.

– Красавица моя, – развязывает пояс на халате, и полы разъезжаются, открывая ему меня. Он втягивает воздух. Ему нравится то, что видит. А я не могу. Не хочу. Но разве можно отказать? Сама же хотела.

Антон забирает бокал из моих рук, допивает его и отставляет его на столик.

– Мне нужно в душ, – целует в губы. – Подождешь меня?

Молча киваю.

– Я быстро, – снова целует и оставляет меня одну, расстегивая на ходу рубашку, скрывается за дверью в ванной.

Я же направляюсь в спальню. Укладываюсь на постель и, свернувшись клубочком, закрываю глаза. От чего-то хочется плакать. Но я себе не разрешаю. Сама не понимаю, как проваливаюсь сон, сквозь который чувствую, как меня целуют, что-то говорят. Но, так и не проснувшись, тону в царстве морфея.

Вадим

Одно радует в этой жизни, что впереди два выходных. И сегодня я планирую отоспаться, потому что домой приехал под утро. Всю ночь решали вопрос по предстоящей проверке пожарной безопасности, которая состоится в понедельник. Какого вообще приспичило их лезть в клуб? У нас все было оформлено. Но нет же! Остается только догадываться. Но ничего, разберемся. Левша обещал подключить кого-то из своих. Значит, должно все сложиться в нашу сторону.

Забрел в душ, ополоснулся и, накинув полотенце на бедра, вошел в кухонную зону. Заглядываю в холодос, но там мышь не то что повесилась – разложилась, по ходу. Закрываю дверцу и упираюсь лбом в прохладу металла. Заказать жратвы? Пока привезут – вырублюсь. Будут звонить – не услышу.

Но жрать охота и спать – не меньше. Забираюсь на барный стул и достаю телефон. Делаю заказ пиццы. Обещают доставить за полчаса. Чудно. Поворачиваюсь и врубаю кофемашину. Опираюсь о стол локтями и утыкаюсь лбом в ладони. Глаза предательски закрываются. На заднем фоне шумит кофемашина, по квартире разносится аромат свежесваренного кофе. Мозг пытается работать. А глаза – спать. Полный диссонанс. Звучит сигнал, оборачиваюсь и подхватываю чашку, обжигая пальцы. Зажмурившись, делаю осторожный глоток кофе. Надо было еще энергетик заказать. Иначе я могу просто отрубиться на месте. Вроде бы и не привыкать не спать сутками. Но сегодня меня косит не по-детски. Когда кофе допит, а я чуть разгулялся, в дверь раздается звонок. Открываю, надеясь, что там доставка.

– Рад, что не спишь уже, – в квартиру входит Сема.

– Еще, – отвечаю недовольно. – Вообще-то предупреждать нужно.

Тот входит как к себе домой и садится за барную стойку. Подхватывает мою чашку, допивает кофе.

– Горечь какая, – морщится, отставляя.

– Чем обязан в такую срань? – опираюсь о косяк дверной.

– Завтра заезд. Говорю о нем лично. Все в строжайшей секретности. Конфиденциально, так сказать.

– Мне некогда, – отмахиваюсь.

– Я сказал, что ты будешь.

– Вот ты и выкручивайся, раз ляпнул, – раздражаюсь.

– Не, Дикий, так не пойдет. Там по раскладу два-три заезда на тебе. Серьезные люди ставки делают и хотят видеть тебя, мать твою, – вскакивает со стула и подходит ближе. – Ты мне обещал!

– Да иди ты нахрен. Ни черта я тебе не обещал. То, что ты там хотел услышать – это одно, то, что там дяди ставки делают – меня не касается. Ты влез в это. Было время – гонял. Сейчас немного цели сместились.

– Бабки не нужны, да? С папашей помирился? – скалится, смотря на меня в упор. – А когда тебе нужно было помочь, я за тебя впрягся, – тычет пальцем мне в плечо.

Молчу. Он прав. Но, мать его, я уже не раз говорил, что выхожу. Максимум, по большому желанию.

– Там серьезные бабки поднимешь. Бабло никогда не бывает лишним. Себе репутацию сохранишь, а мне, может, что поважнее, – хмыкает, отступив на шаг. – Я в тебя верю, Дик.

– Мне нужно подумать.

– Нет времени думать. Ты не девка, чтобы крутить хвостом.

– Сема, @лять! Время! – психую, понимая тупость ситуации.

– В десять. Завтра.

– Понял, – отвечаю.

– Я в тебя верю, – хлопает по плечу и направляется к входной двери. Открывает и… – Опа, – ржет. – Пожрать прикатило, – открывает коробку пиццы и берет кусок, тут же его откусывая.

Вот за что я его ненавижу, так это за наглость.

– Бывай, – машет мне рукой и наконец проваливает.

– Сдохнуть с голоду можно, пока дождешься, – бубню, подходя к доставщику, оплачиваю заказ и закрываю дверь, перехватив коробку с пиццей.

От запаха желудок сводит. Открываю коробку и беру кусок, сразу же откусывая. От удовольствия глаза закрыть хочется.

Вырубаюсь быстро, стоит только голове упасть на подушку. Но, кажется, будто почти сразу будит звонок телефона. Игнорирую трель, зарываясь головой в подушки. Но кто-то настойчивый не дает покоя. Опускаю руку на пол и подбираю телефон. Еле разлепляю глаза, пытаясь разглядеть имя звонящего.

– Твою мать, – выругиваюсь, но отвечаю. – Да, Аид.

– Идиот, – фыркает сестра.

– Ты звонишь, чтобы меня обозвать? – закрываю глаза. – Тогда иди к черту, – хочу отбить звонок, но та продолжает говорить:

– У родаков юбилей. Двадцать пять лет совместки. Скину адрес, куда приехать.

– Завтра?

– Сегодня, Вадя! – морщусь от этого прозвища.

– Лять! – переворачиваюсь на спину, запутавшись в одеяле.

– Эй, ты там не один, что ли? – возмущается систер.

– Я тебя забыл спросить, да? – усмехаюсь.

– Пофигу, короче, в шесть чтобы был, – командует этот черт в юбке. – Ну, и цветочков маме не забудь.

– Я надеюсь, ничего грандиозного не планируется?

– А черт его знает. Все, давай, до свидания, – и отбивает звонок первой.