Историй из жизни военных медсестер хватит еще на одну книгу. Точное число медсестер, служивших во время Гражданской войны в США, неизвестно, но, по всей вероятности, их было от 5 до 10 тысяч. Все эти женщины, среди которых была Луиза Мэй Олкотт, оказывали помощь врачам и заботились о благополучии раненых. Некоторые из них имели соответствующее образование, а некоторые были просто санитарками. Основы профессии медсестры в ее современном понимании были заложены немногим ранее: толчком к этому послужила разрушительная Крымская война (1853–1856 гг.) – «вопиюще неумелая международная бойня», по определению одного историка, – во время которой состоялось чудесное явление Флоренс Найтингейл в британском военном госпитале в стамбульском районе Скутари, ныне Ускюдар{411}. Когда Найтингейл прибыла туда со своей командой из 38 медсестер и 15 монахинь, ее поразило равнодушие должностных лиц к чудовищным условиям содержания раненых: солдаты лежали на койках прямо в окровавленной форме, пол был покрыт грязными бинтами и засохшими экскрементами. Лекарств не хватало, а оборудования для приготовления пищи не было вообще. Введя обязательное мытье рук и добившись других улучшений санитарно-гигиенических условий, Найтингейл при помощи своих сотрудниц и при поддержке вызванной в Скутари Британской санитарной комиссии сумела сократить смертность бойцов (многие из которых погибали от брюшного тифа, холеры и дизентерии) с 42 до 2 %.
Когда Вирджиния Вульф прочитала эссе Флоренс Найтингейл «Кассандра», у нее сложилось впечатление, что автор «пронзительно кричит в агонии». Эссе было написано до того, как Найтингейл стала сестрой милосердия. Отчего же она испытывала такие муки и, подобно Кассандре, проклинала весь свет, хотя ей выпало родиться в благополучной и обеспеченной семье? Конечно, дело было не в пророчествах, к которым никто не прислушивается. Причиной было «накопление нервной энергии, которую весь день не на что направить». Найтингейл страдала от мысли, что невозможность найти применение «страсти, интеллекту и моральным побуждениям» сведет британских женщин из привилегированных слоев общества с ума{412}. По ее мнению, медсестра, ведущая борьбу за исцеление тела и духа солдат, ничем не уступает бойцу, ведущему войну на ратном поле, – притом об очевидном превосходстве первой над вторым она тактично умалчивала.
Труд Найтингейл вдохновил многих медсестер Гражданской войны. Клара Бартон, появившаяся на свет под именем Кларисса Харлоу Бартон на Рождество 1821 г. и названная в честь несчастной героини романа Сэмюэла Ричардсона «Кларисс, или История молодой леди», стала самой выдающейся из них. В серии комиксов DC «Чудо-женщины истории» (Wonder Women of History), которая выходила с 1942 по 1954 г. в составе комиксов о собственно Чудо-женщине, а позже была заменена советами по уходу за внешностью и стратегиями, как поскорее выйти замуж, Кларе Бартон был посвящен второй сюжет (из 71). «Даруя свою милосердную помощь на полях кровавых сражений, не страшась ни голода, ни войны, ни потопа, эта Чудо-женщина жила лишь затем, чтобы спасать жизни других… на сверкающем небосводе американских женщин есть звезда, которая всегда будет гореть ярче всех иных… имя ей – Клара Бартон, "Ангел на поле битвы"»{413}.
Стараясь побороть свою стеснительность, Бартон какое-то время проработала учительницей, а позже устроилась в Патентное ведомство США в Вашингтоне. После Балтиморского бунта 1861 г. – первого эпизода Гражданской войны с человеческими жертвами – Бартон встретила 30 бойцов Массачусетского полка на вокзале, куда они прибыли ранеными, голодными и нищими, и взяла их под свою опеку. Она добывала для них еду, одежду и медикаменты, а собственный дом превратила в распределительный центр. В 1862 г. она получила разрешение работать на линии фронта, ухаживала за ранеными в сражениях при Харперс-Ферри, Энтитеме и Фредериксберге и получила прозвище американской Флоренс Найтингейл. После войны она возглавила Бюро пропавших без вести солдат – организацию, которая помогала отыскивать и опознавать тела бойцов.
По другую сторону Атлантики во время Первой мировой войны появилась еще одна героиня – британская медсестра Эдит Кэвелл, расстрелянная немцами за то, что помогла примерно 200 солдатам союзников бежать из оккупированной Бельгии. Возможно, она также участвовала в сборе данных для британского Разведуправления. Ей приписывается фраза: «Я не могу отступить, пока остаются еще жизни, которые нужно спасти»{414}. Кэвелл стала самой знаменитой жертвой Первой мировой войны в Британии. Военная пропаганда избрала ее на роль мученицы и представила в виде «невинной, бескорыстной, преданной и милой девушки». Но британский премьер-министр Герберт Генри Асквит видел в ней нечто гораздо большее: по его мнению, она являла собой настоящий образец патриотического мужества, поскольку «преподала храбрейшим из нас урок беспримерной отваги»{415}. В последние годы о героизме Кэвелл тоже вспоминают, но, как правило, лишь в формате небольших историй, предназначенных для юных читателей и туристов, которые посещают ключевые для ее биографии места.
Флоренс Найтингейл, Клара Бартон, Эдит Кэвелл были героинями во времена моего детства. В современном пантеоне героических женщин их нет – возможно, именно потому, что профессия медсестры по сей день воспринимается как вспомогательная по отношению к «мужским» обязанностям. Медсестры по-прежнему считаются прислужницами более авторитетных фигур в сфере медицины – исторически этими фигурами почти всегда были мужчины. Эта идея очень ясно выражена в фильме «Знакомство с родителями» (2000), где Гейлорд (Грег) Трахер подвергается всяческим насмешкам со стороны будущего тестя из-за того, что работает медбратом. Медсестры ассоциируются с заботой, и многим кажется, что их задача лишь в том, чтобы обслуживать бытовые нужды пациентов и обеспечивать им эмоциональный комфорт, в то время как врачу или ученому требуются научные познания и высокий уровень компетенции. Британский королевский колледж медсестер в 2020 г. провел исследование и выявил, что весь медсестринский сектор, в котором по-прежнему задействованы по большей части женщины, до сих пор сталкивается с проблемой недооцененности и низкой оплаты.
Вся история сестринского дела демонстрирует, что героизм женщин никогда не превозносился. Напротив, социум всегда был готов их карать и казнить за неподъемно тяжкий эмоциональный труд. Наглядный пример – судьба бессчетного количества повитух, целительниц и знахарок, которых в прошлом обвиняли в колдовстве. Этих женщин, чьи непрофессиональные навыки врачевания были почерпнуты из личного опыта и передаваемой из поколения в поколение (вспомним «бабкины сказки») коллективной мудрости, легко объявляли приспешницами дьявола. В интересах институций – как светских, так и религиозных – было устранение конкурентов в лице тех, кто творил чудеса врачевания при помощи методов, которые у простого обывателя ассоциировались с магией и колдовством. «Инквизиция, – пишет историк культуры Томас Сас, – представляла собой, помимо прочего, первый образец "профессионала", отвергавшего знания и навыки "любителей", а также право "любителя" помогать бедным». Представители официальной медицины, прибегавшие к таким практикам, как кровопускание и лечение пиявками, опиумом и каломелью (слабительным средством с ртутью в составе), делали все возможное, чтобы не позволить женщинам-целительницам получить необходимое образование. Они массово выступали против самонадеянных женщин, которые узурпировали профессию{416}. К концу XIX в. врачи с официальным образованием – мужчины, прошедшие обучение в университете (по программе, которая могла занимать всего несколько месяцев), – окончательно вытеснили народных целителей, повитух и прочих «шарлатанов». В результате женщинам оставалось лишь выполнять подчиненную роль медсестры.
