«На этих выходных я разговаривала с подругой и упомянула ваше имя, а она сказала, что не особо увлекается культами героев, но вы ее героиня, – написала Ленни Гудингс, проработавшая более 40 лет в Virago Press (сначала в рекламном отделе, потом в самой редакции), в письме Анджеле Картер незадолго до ее смерти от рака легких. – Думаю, я и сама чувствую примерно то же. Только герои обычно сдержанные и крутые, а как подберешься к ним ближе, оказывается, что они неповоротливые, будто на свинцовых ногах стоят»{217}. Картер, конечно, не была колоссом ни на свинцовых, ни на глиняных ногах. Ее изумительная дерзость, бойкий талант и неподдельное великодушие сделали ее героиней своего времени, писательницей, разделившей признание с другими отважными женщинами – и теми, кого мы встречаем на этих страницах, и многими другими, кто тоже обновлял и оживлял стародавние бабкины сказки.

Вскоре после того, как американский психиатр Фредрик Вертам выразил обеспокоенность, что комиксы занимаются развращением невинных (собственно, так и называлась его книга 1954 г.), я, как и многие другие девочки моего поколения, с головой ушла в мир Чудо-женщины. Вертам полагал, что несовершеннолетние преступники оказываются на кривой дорожке в той или иной степени из-за влияния мрачных тем и насилия в комиксах. Ведь неспроста 95 % детей в так называемых исправительных школах читают комиксы (убийственная логика, не так ли. Что же касается Чудо-женщины, то она – о ужас! – не ведет домашнее хозяйство и не растит детей. Но для меня в то время это была, напротив, беспроигрышная комбинация. Как можно было не восхищаться принцессой амазонок, которая владела всеми языками мира, ловко махала золотым лассо и носила пуленепробиваемые браслеты, а также обладала обостренными чувствами, дарованными ей Артемидой? Для девочки, которой нравилось читать комиксы, она была настоящей героиней – и неважно, что на ней был купальник, будто бы сшитый из государственного флага.

Чудо-женщина была первой супергероиней издательства DC Comics. Но, несмотря на огромный коммерческий успех комиксов с ее участием, Голливуд решился на их экранизацию лишь 75 лет спустя. Супергеройские фильмы были долгое время ориентированы на аудиторию мальчиков-подростков, и, по всей видимости, лишь успех Дженнифер Лоуренс в роли Китнисс Эвердин из франшизы «Голодные игры» наконец-то подтолкнул DC Films (ныне DC Studios) снять «Чудо-женщину». Сольный фильм 2017 г. посвящен тому, как принцесса амазонок Диана, представленная на большом экране годом ранее в фильме «Бэтмен против Супермена», пытается остановить Первую мировую войну.

«Мужчины изображаются всегда в какой-то роли, выполняющими какую-то функцию, за каким-то занятием»{218}, – отмечал Джозеф Кэмпбелл, говоря об искусстве эпохи палеолита. А женская фигура той же эпохи, напротив, «изображается обнаженной» и просто стоит, потому что «именно в ее теле заключается магия: оно и вдохновляет мужчину, и является сосудом всей человеческой жизни». Он беспокоился о тех «важнейших проблемах», которые возникают, когда женщины начинают думать, будто их ценность заключена в достижениях, а не просто в «существовании».

Джозефа Кэмпбелла однозначно покоробила бы идея создания такой богатой достижениями героини, как Чудо-женщина, которую придумал мужчина – самый обычный мужчина по имени Уильям Марстон, живший совсем недалеко от Кэмпбелла, в городе Рай штата Нью-Йорк. Как раз тогда, когда Кэмпбелл писал своего «Тысячеликого героя», Марстон вынашивал образ Чудо-женщины. «Даже девочки не хотят быть девочками, – жаловался он, – поскольку у нашего женского архетипа нет силы, величия и могущества». Очевидным противоядием, способным побороть культуру, обесценивающую девочек, для него было создание «женского персонажа со всеми чертами Супермена, но также притягательностью доброй и красивой женщины»{219}.

Большинство литературных героинь в этой главе выживают за счет собственной сообразительности. Будучи любопытными от природы, они и сами воспринимаются в своих вымышленных мирах как любопытная диковинка. Они все могли бы стать почетными членами Общества справедливости, придуманного DC Comics, поскольку каждая из них выполняет собственную миссию, продиктованную ей прогрессивными идеями. От Джо Марч из «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт до Старр Картер из «Всей вашей ненависти» Энджи Томас, эти девочки (а большинство героинь, о которых я буду говорить, очень схожи) отправлялись в путешествия, которые, может, и не требовали от них покидать родной дом, но подвергали их испытаниям, требовавшим выйти из сферы домашней жизни. Феномен Чудо-женщины мы разберем в следующей главе. Но сейчас, пока мы будем рассматривать чудо-девочек, которые становились писательницами и детективами, важно помнить о том, что Чудо-женщина долгие десятилетия была буквально прикована к культурному миру девочек. Лишь ее экранное воплощение позволило ей в конце концов застолбить себе место в мире развлекательного искусства для взрослых. Возможно, она больше женщина дела, чем слова (хотя и слова тоже) и потому несколько отличается от многих других героинь, напротив, влюбленных в слова. Но всех девочек и женщин, о которых пойдет речь далее, объединяет черта, считающаяся главным женским недостатком с тех самых пор, как Ева поддалась соблазну в райском саду: любопытство.

Любопытство у нас в крови, и оно превращает нас в чудесные самообучающиеся машины – с самого рождения. В книге под названием «Любопытный – значит успешный» (2015) сценарист Брайан Грейзер объясняет свой профессиональный успех любопытством и напоминает о том, что Эйнштейн не видел у себя никаких особых талантов – он просто был «страсть как любопытен». «Любопытство рождается вместе с тобой, и неважно, сколько ударов будет ему нанесено, оно всегда остается рядом, готовое пробудиться», – говорит Грейзер своим читателям. Его книга предназначена для тех, кто хочет заняться самосовершенствованием, и автор обещает, что в награду за культивирование в себе любопытства они будут «владеть миром»{220}.

Окружающая нас современная культура утверждает, что ценит любопытство, поощряет его и даже проповедует отчаянную жажду информации. Но так было не всегда – и уж точно не в те времена, когда эта черта ассоциировалась со взрослыми женщинами, сексуальными авантюристками XIX столетия, которые практически единолично создали новый жанр – роман о супружеской измене, роман адюльтера. Показательно, что «Фортуната и Хасинта» (1887) Бенито Переса Гальдоса – это, пожалуй, единственный канонический роман о супружеской измене XIX в., где в роли изменника выступает мужчина{221}.

Это подтверждает и Симона де Бовуар: для женщины быть свободной значило быть неверной. Она пишет: «…только ложью и изменой она может доказать, что никому не принадлежит как вещь…». Французская мыслительница обнаружила, что к 1900 г. измена стала общей темой литературы: такие изменницы, как Анна Каренина Толстого, Эмма Бовари Флобера и Эффи Брист Фонтане, неизменно чувствуют себя пленницами своего брака и жаждут вырваться за пределы дома и семейной жизни{222}. А герои-мужчины этого времени и этого литературного жанра, напротив, сплошь отважные искатели приключений – отважные, бесстрашные, энергичные и умные. Вспомните всех этих путешественников, искателей и революционеров из таких романов, как «С Земли на Луну» Жюля Верна (1865), «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма (1844), «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса (1859) или «Моби Дик» Германа Мелвилла (1851).