— Вот и все.

Я выпил залпом свой стакан. Спиртное обожгло мне горло. Но от этого мне стало лучше.

Эш сделал тоже самое.

— Станет легче, — сказал я, повторяя ему слова АК, точно так же, как он говорил их мне. — С этого момента это станет твоей второй натурой и не будет беспокоить тебя так сильно. Обещаю.

Малыш Эш моргнул, потом снова и заговорил:

— Я продолжаю представлять себе его мертвое лицо, когда он смотрел на меня, лежа на земле.

Я стиснул зубы.

— У него были карие глаза. Я все время вижу его гребаные карие глаза, Флейм.

— Он был подонком и заслужил смерть. И ты спас АК.

Странная боль пронзила мою грудь при мысли о том, что АК мог быть убит. Мне это не понравилось. Мне это чертовски не понравилось.

Эш вытянул руки перед собой.

— Мне все время кажется, что вижу кровь на своих руках. Я продолжаю их мыть, но все равно вижу кровь.

Мне нечего было на это сказать. АК больше ничего не сказал мне той ночью много лет назад. Потом Малыш Эш снова посмотрел на меня, его лицо осунулось. Черт, он плакал. Я крепче сжал руку на его плече, но он только сильнее разрыдался.

Меня охватила паника. Я посмотрел на дверь нашей спальни, но она была закрыта. Мне нужно было позвать Мэдди. Она знает, что делать. Но тут голова Эша упала вперед. Мне не нравилось, как он выглядел. У меня защемило сердце.

Слова Мэдди звучали у меня в голове.

Как и я, он любит тебя. И ты любишь его. Он безопасен для тебя. Возможно, ему нужно знать, что прямо сейчас его любят. Объятия утешат его…

Я уставился на свою руку на его плече. Все во мне говорило убрать ее. Но когда увидел, что его плечи трясутся, я не смог. Глубоко вздохнув, я притянул его к себе, обнял его за плечи и прижал к груди. Я зажмурился и задышал через ноздри, пытаясь, бл*дь, успокоиться.

Малыш Эш перестал издавать звуки рыданий. Я открыл глаза, думая, что он мне что-нибудь скажет. Что он посмотрит на меня и заставит оттолкнуть. Но он этого не сделал. Вместо этого он схватился за мой жилет и снова заплакал.

Я уставился на него, стараясь держать себя в руках.

Он прикасается ко мне. Он прикасается ко мне. Он хороший. Он твой гребаный брат.

Малыш Эш оставался в таком положении десять минут. Я мысленно считал минуты и секунды. В конце концов он отпустил мой жилет и поднял голову. Его лицо было красным и покрытым пятнами. Он отвел глаза, когда я посмотрел на него.

— Теперь ты в порядке?

— Да, — прохрипел он и откашлялся. — Спасибо, Флейм.

Я кивнул. Что-то чертовски странное взорвалось у меня в груди. От этого мне стало тепло. Не знаю, что это было.

— Извини за то, что был гребаной киской, — сказал он.

— Ты не киска, — сказал я. — Ты убил одного ублюдка. Ты Палач. И ты снова убьешь. АК говорил мне, что большинство людей сходят от этого с ума. Но ты не такой, просто немного не в себе. И дело сделано. Больше такого не повторится.

— Хорошо.

Наступило молчание. Я не знал, что еще сказать, но Эш заговорил первым:

— Извини, что пришел сюда. Сам не понял как это произошло, в одну минуту я на байке, а в другую — у твоей двери.

Его лицо было ярко-красным.

— Я скоро уйду. К Слэшу или Вику. У АК полный дом.

Мне не понравилось, что он собирается жить у Слэша или Вика.

— Тебе нравится в этом доме? — спросил я.

Эш поднял голову; я заметил это боковым зрением.

— Да, — тихо сказал он. — Мне нравится быть с тобой и Мэддс.

— Можешь остаться здесь на ночь.

Я поднялся с дивана. Больше не мог выносить всю эту болтовню.

— Правда?

Я кивнул.

— Мэддс ничего не меняла в дальней комнате. Она твоя.

— Спасибо, Флейм, — сказал он.

Я был почти у двери спальни, когда оглянулся. Он продолжал сидеть на диване. Я взглянул на дальнюю комнату, где он должен был остаться на ночь. Подумал о том, что он будет там каждый день. И мне… понравилось.

Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и спросил:

— Хочешь здесь жить?

Эш ни черта не сказал в ответ. Я открыл глаза, собираясь просто оставить его в покое, но он уже стоял на ногах, глядя на меня.

— Ты серьезно? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я переехал к вам?

— У тебя есть комната в этом доме. Ты должен ей пользоваться.

— Да.

Он улыбнулся. Моя челюсть сжалась.

— Не говори пока АК. Подожди, пока все это дерьмо с Фиби не уляжется. Он может плохо воспринять твой уход.

— Ладно, — сказал Малыш Эш.

Я кивнул и повернул дверную ручку спальни. Мне сейчас же нужно было уйти. Моя голова была слишком переполнена.

— Флейм? — крикнул Эш, заставляя меня остановиться.

Я не оглянулся.

— Спасибо. — Он говорил чертовски тихо. — За все. Мне… — Я услышал, как он глубоко вздохнул. — Думаю, мне понравится здесь жить.

Я снова кивнул. У меня не было слов.

Я толкнул дверь и захлопнул ее. Мэдди стояла у кровати и ждала. Она тоже плакала, черт возьми.

— Что? — Я рванул вперед. — Почему ты плачешь?

— Я люблю тебя, Флейм, — сказала она, беря меня за руки.

Я нахмурился.

— Не понимаю. Почему ты плачешь?

— Я слышала, ваш разговор. — Она улыбнулась. — И слышала, как ты попросил его жить с нами.

— Ты же говорила мне, что я должен подумать об этом. Я подумал и попросил его переехать. Он сказал «да».

Мэдди обняла меня за талию.

— Я так горжусь тобой, Флейм, — прошептала она, и я почувствовал, как у меня снова сдавило грудь. — Как только я начинаю думать, что не смогу любить тебя еще сильнее, ты идешь и доказываешь, что я ошибаюсь.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я и поцеловал ее в макушку.

Потом я замер. Каждая гребаная частичка меня замерла. Мои глаза были прикованы к кровати. Мэдди рисовала. Отпустив ее, я подошел ближе и взял блокнот. Лед наполнил меня, и я посмотрел на Мэдди, ожидая ответа.

Она пожала плечами.

— Нет, это не так. И знаю, что может пройти некоторое время, прежде чем мы будем к этому готовы.

Она подошла ко мне, и я снова уставился на рисунок. Я не знал, что, черт возьми, происходит со мной, мне было одновременно и жарко и холодно. Бл*дь, я запутался.

— Просто мне было интересно, сможем ли мы когда-нибудь это сделать.

Мэдди положила голову мне на бицепс. Ее рука пробежалась по рисунку. Она нарисовала меня. И себя, с ребенком на руках.

— Не уверена, сможем ли мы когда-нибудь это сделать. Но то, что я только что услышала, заставило меня поверить, что, возможно, однажды, мы… могли бы.

— Мэдди.

Я посмотрел на ее голову, лежащую у меня на руке, сглотнул и попытался представить ее такой, какой была сейчас Мэй, с растущим животом. И я не чувствовал, как разгорается пламя. На самом деле, мне было спокойно.

Мэдди подняла голову. Она улыбнулась. Я поцеловал ее в губы и сказал:

— Может быть… однажды.

А потом снова поцеловал ее.

Все еще держа рисунок в руке.

Фиби

Мои глаза распахнулись от ощущения чьей-то руки на моем лбу.

— Фиби? — раздался знакомый голос.

— Ммм? — пробормотала я, не желая покидать лес.

И все же он начал исчезать. Моя душа жаждала этого прикосновения, жаждала сердца человека, которому принадлежала.

— Фиби, — повторил он, и я открыла глаза.

Когда показалась комната, я улыбнулась.

— АК, — сказала я и почувствовала, как мое сердце наполнилось светом.

— Да, — сказал он хрипло. — Мне нужно, чтобы ты проснулась. Ты спишь уже два дня.

Когда его слова прорвались сквозь мое блаженство, я почувствовала, как тьма начала поглощать свет. Мысли заметались, показывая мне вещи, которые я не желала знать… Мейстер умирает от моих рук, Грейс кричит… а потом… потом тело Сапфиры в моих объятиях, ее обмякшая рука в моей.

— Сапфира! — воскликнула я, слишком сильное чувство от ее утраты было невыносимо.