В писательстве фразу можно оттачивать хоть полдня, хоть недели, рукопись – переделывать годами. Романы во времена Золя писались по пять-шесть лет. А радио- и телевизионный жанр – это экспромт. Мысли рождаются мгновенно, на построение фразы требуется несколько мгновений, на произнесение фразы – несколько секунд.

То есть: работа требует высочайшего мастерства, основанного на знании языка (прежде всего), на эрудиции (не менее важно), а также…

Попробуем перечислить, каким требованиям должны отвечать речь и поведение высококлассного радио-, тележурналиста.

Никакой фанаберии, пошлости и цинизма.

Никакого кокетства и всезнайства.

Никакого фиглярства и развязности.

Уместность каждого слова.

Не выглядеть смешным.

Радовать слушателей свежестью мысли и остроумием.

Ни на минуту не забывать, что среди слушателей могут быть дети.

Ошибся – извиниться и поправить себя. Извиниться (если ты ведущий) за участника своей передачи и поправить его.

Следить не только за своими словами, но и интонациями: как бы не опозорить (предать) своё Отечество и свой народ. Опозорить и предать – с точки зрения морали одно и то же.

Между прочим, для того чтобы определить дислектора, вовсе не обязательно агитировать его написать диктант. Достаточно завести при нём разговор о состоянии русского языка. Реакция будет такой: ничего страшного, всё нормально.

Дислекторы не видят разницы между «влезать» и «влазить», «дан» и «даден». Ведущий одного из главных наших телеканалов не видит разницы между словами «говорить» и «разговаривать». Каждый вечер от него можно услышать типа: «Ну, о чём ещё мы будем разговаривать?» «Говорить» в этом контексте – это что-то обсуждать. Так что «разговаривать» здесь совсем неуместно. А совсем недавно один из популярнейших корифеев эфира употребил слово «падшие» вместо «павшие». Но попробуй указать им на эти ляпы. Все попытки защитить язык от подобных искажений кажутся таким высокопоставленным дислекторам нелепым занудством.

Историк Н. Карамзин писал: «В шесть лет можно выучиться всем главным языкам, но всю жизнь надобно учиться своему природному…»

Как повышать свою грамотность? Читать учебник по орфографии для средней школы? А почему нет, особенно если не повезло с учителем русского языка? То, что не достигается учением, восполняется самообучением.

Для тех, у кого в норме зрительная память, есть ещё один способ. Помнится, даже Александр Пушкин «заглядывал встарь в академический словарь», который получше орфографического, поскольку объясняет значение слов, в чём мы путаемся (совсем как древние римляне) ничуть не меньше, чем в правописании.

Чтением словарей не гнушался Анатоль Франс, блестящий, между прочим, стилист. С карандашиком в руке штудировал словарь Даля Александр Солженицын, по странице в день, на строгом режиме.

Но мало просто знать слова. Надо знать их в сочетаниях с другими словами. С этим у нас особенная беда. Для этого есть фразеологические словари. А ещё словари орфоэпические. Неправильное ударение – тоже грубая ошибка.

Есть сферы, где мы превосходно выражаем все виды своей утончённости. У нас лучший в мире балет. Лучшая в мире художественная гимнастика. Лучшее в мире синхронное плавание. У нас много тонкого во всех видах творчества. Почему же мы не стремимся утончённо говорить? Почему «самый читающий в мире народ» так плохо владеет литературным языком? Загадка…

Не считаем это важным? А зря. «С языком шутить нельзя, – писал Даль, – речь человека – звено между душою и телом, духом и плотью». Сейчас, в наше время, эта мысль отдаёт мистикой. Но примерно то же самое можно прочесть у Бориса Пастернака: «Тупое слово – враг». У Ги де Мопассана: «Слова, несомненно, имеют душу». У Карла Юнга, писавшего о «душе времени». А ведь у души тоже есть язык. Разве не так?

Точность речи связана с движением мысли. А мысль рождается не только в голове, но и в душе. Неслучайно говорят о хорошем ораторе: его вдохновенная речь… Или: он говорил с воодушевлением.

И в то же время слова, рождённые только головой, без участия души, чаще всего никого не трогают.

Люди, развившие вкус к печатному слову, много читают, а значит, больше размышляют. Это что-то вроде гимнастики мозга. А мозг у нас, как известно, – командир тела. Активно работающий мозг держит в тонусе весь организм. Неслучайно образованные и особенно высокообразованные люди, как правило, дольше живут, сохраняя ясность и продуктивность мышления.

Вот ведь парадокс. Все хотят жить долго, но почему-то далеко не все хотят развиваться всю жизнь.

«Грамматику насилуют языком». Это выражение принадлежит известному польскому юмористу Станиславу Ежи Лецу, так он хотел подчеркнуть, насколько серьёзна проблема.

То, что это насилие происходило и раньше, и не только у нас в России, конечно, утешает, но как-то не очень.

Признаем: мы позволяем себе больше искажений, чем другие народы. Отчасти причина тому – свободный порядок слов в русской речи, отчасти – наша безалаберность. Отчасти нас разбаловал сам язык: как ни искажай слова – тебя всё равно поймут.

Из новостной ленты Интернета: «Жириновского попросили лишить слова за оскорбление журналистки». Русскому ясно, что не Жириновского попросили, а Госдуму, и всё же – не в одну секунду.

Корреспондент телеканала «Россия-1» спрашивает олимпийских чемпионов Волосожар и Транькова: «Что внутри у вас в данный момент?» Понятно, хотел сказать: что вы сейчас испытываете?

Из новостей Интернета: «Евгения Васильева выложила в Сеть своё обнажённое фото».

Или Интернет сообщает: «Россия попросила самолёты США покинуть Сирию». Ясно, что писавший эти строки имел в виду просьбу к США, а не к самолётам.

Там же, в Интернете, сообщают: «В Омске угнали машину с припаркованным ребёнком».

Как ни странно, но неправильности говора кому-то даже нравятся. Даже Пушкин в этом замечен. Кто не помнит его слов: «Как уст румяных без улыбки – без грамматической ошибки я русской речи не люблю».

А уже в наши дни газетный магнат Уильям Хёрст дал совет подчинённым: «Не расстраивайтесь, если пропустили ляп. Знайте, что читателю это может даже понравиться».

Малоизвестный писатель первой половины XIX века Осип Сенковский с юмором писал: «Русская грамматика есть искусство говорить, как никто не говорит, и писать, как никто не пишет».

К тому же отношение к грамматике у нас какое-то детское. Если знаешь, как пишутся «жи» и «ши», – уже молодец, а все другие правила зачем?

Ни в школе, ни по радио, ни по телевидению нам не объясняют, что грамматические правила – это законы языка. Если их не соблюдать, происходит то же самое, что и при несоблюдении законов поведения, – начинается беспредел. Каждый вытворяет с языком всё что хочет.

Напрашивается сравнение правил речи с правилами дорожного движения. Кто у нас, в России, не нарушает? Езжу как хочу. Вот и говорю как хочу.

Но на дорогах цена безалаберности – чьё-то здоровье, а то и жизнь. А цена безалаберности в обращении с родным языком – состояние самого языка. Искажения отупляют язык, делают его примитивным. Тупой язык отупляет сознание. Народ безотчётно чувствует, что с ним что-то происходит, и снижает самооценку и самоуважение. А это влечёт за собой ещё более неприятные последствия.

Вероятно, озабоченность этой проблемой и заставила президента высказаться не так давно: «Сбережение родного языка – вопрос национальной безопасности».