Польские националисты сегодня прилагают все усилия, чтобы не показать истинные масштабы польского антисемитизма: они игнорируют все случаи его проявления, ложно утверждают, что немцы «спровоцировали» погромы польскими гражданами, обвиняют самих евреев в «нелояльности» Польше. Польские националисты не допускают, чтобы предметом обсуждения стала расистская политика довоенного польского правительства по отношению к евреям, роль польских школ и руководства римско-католической церкви в активном продвижении антисемитских идей или восторги многих представителей польской элиты антисемитскими кампаниями Адольфа Гитлера. Почему польские евреи обязаны были сохранять лояльность расистскому польскому государству — вот вопрос, на который никто не дал объяснений.
Сравнение политики официального антисемитизма во Второй польской республике, в Армии крайовой и других польских формированиях во время и после войны и феноменального распространения антисемитизма среди польского населения позволяет увидеть Советский Союз и поляков-коммунистов со значительно более выигрышной стороны.
Кому принесла вред советская «оккупация»?
Снайдер пишет:
«В советской версии войны не могло идти речи об одном из ее ключевых фактов: совместная немецкая и советская оккупация была хуже, чем только одна немецкая оккупация» (с. 446).
Здесь мы сталкиваемся с одним из самых циничных заявлений во всей чрезвычайно нечестной книге. Чтобы доказать свой тезис, Снайдер не приводит ни единого аргумента и ни единого свидетельства. Но истина состоит в том, что германская, а затем советская оккупации были намного, намного лучше, чем только одна германская. Если бы Советы не вытеснили немцев, нацисты лишили бы жизней не только миллионы поляков и советских граждан, кого они действительно убили, а практически все население. Такова была ясно выраженная цель Гитлера.
Возвращение Советами территорий, захваченный ранее нацистами, оказывалось, конечно, намного лучше для евреев, коммунистов и всех, кто боролся или сопротивлялся германской оккупации. Красная армия спасла большинство поляков, белорусов, украинцев, русских и евреев от уничтожения или, в лучшем случае, рабского труда[302]. Например, большинство членов антикоммунистической Армии крайовой прекратило борьбу и признало поражение в начале 1945 года по приказу лондонского польского правительства и либо жило мирно в послевоенной Польше, либо приняло решение эмигрировать. Если бы Красная армия не освободила Польшу, немцы в конечном счете выловили и уничтожили бы их всех.
В статье, процитированной ранее, исследователь-антикоммунист Гжегож Мотыка, работу которого рекомендует Снайдер, отмечает: именно Красная армия помешала пронацистским украинским националистам убить еще больше польских граждан, вследствие чего тысячи поляков присоединились к просоветскому партизанскому движению.
Конечно, кое-кому советская оккупация не сулила ничего хорошего: полякам, которые преследовались по суду за антисемитские и/или антикоммунистические преступления; тем, кто сотрудничал с немцами, — хотя не ясно, сколько даже из этих поляков выжило бы, если бы Германия выиграла войну; тем, кто боролся в составе или поддерживал подпольные антикоммунистические террористические движения.
Одним словом, советская оккупация оказывалась, несомненно, хуже для фашистов, антисемитов и для тех, кто боролся за возрождение капитализма. Политически «Кровавые земли» нацелены на то, чтобы угодить тем, кого сегодняшние националисты в Польше, Прибалтике, Украине и в меньшей степени Белоруссии чтят как «борцов за свободу».
Имел ли место официальный антисемитизм в СССР после Второй мировой войны?
Снайдер пишет:
«В конце 1948 — начале 1949 года общественная жизнь в Советском Союзе повернулась в сторону антисемитизма. Новую линию непрямо, но ощутимо установила газета “Правда” 28 января 1949 года. Со статьи о “непатриотичных театральных критиках”, “носителях безгосударственного космополитизма”, началась кампания по разоблачению евреев во всех сферах профессиональной жизни. Сама “Правда” избавилась от евреев в своих рядах в начале марта. Еврейских офицеров увольняли из рядов Красной армии, а еврейских активистов снимали с руководящих постов в Компартии. Несколько десятков еврейских поэтов и писателей, работавших под русскими литературными псевдонимами, обнаружили, что их теперешние или бывшие имена печатают в скобках после псевдонима. Еврейские писатели, проявившие интерес к культуре идиш либо к уничтожению евреев немцами, оказались под арестом. Гроссман вспоминал: “Казалось, в СССР одни лишь евреи воруют, берут взятки, преступно равнодушны к страданиям больных, пишут порочные и халтурные книги”»[303] (с. 449).
Указанная Костырченко передовая статья «Правды» принадлежит перу Александра Фадеева, генерального секретаря Союза писателей, и Давида Заславского, давнего редактора «Правды», журналиста еврейского происхождения. Статья доступна на многих интернет-ресурсах[304]. Большинство, хотя и не все театральные критики, которые подверглись критике в ней, действительно имели явные еврейские имена. Что само по себе не делает статью антисемитской, несмотря на уверения в обратном Костырченко и других. Невозможно подвергнуть критике кого-либо, не упомянув его имени. Критика еврейского писателя — не антисемитизм. И статья в «Правде» совершенно не носила антисемитский характер. Скорее, она направлена против такой критики, которая умаляла советскую культуру по сравнению с западноевропейской культурой.
К 1952 году процент лиц «еврейского происхождения» в партийных организациях действительно снизился приблизительно до относительного уровня, который евреи составляли среди остального советского населения. (Попутно заметим, что правильная ссылка к таблице в работе Костырченко должна относиться к с. 353–355.) Что тоже никак не доказывает наличие антисемитизма. До того времени процент евреев на высоких должностях в партийных организациях и сферах культуры в два или более раз превышал их долю среди населения. Преобладание евреев в определенных областях могло появиться только за счет заниженного представительства других национальностей. Из-за процентного роста других национальностей сокращение относительной численности евреев оказывалось неизбежным.
Столь же неизбежным было усиление антисемитизма в послевоенном СССР. Десятки миллионов советских граждан в течение нескольких лет жили в условиях вражеской оккупации и подвергались беспрецедентному потоку нацистской антисемитской пропаганды. Прибалтийские, белорусские и украинские националисты тоже провоцировали антисемитские настроения, часто даже активнее, чем германские нацисты. Что, несомненно, накладывало свой отпечаток на послевоенное советское общество. Но Снайдер не обсуждает этот антисемитизм.
Сталин выступал против антисемитизма
В параграфе, приведенном выше, Снайдер пишет:
«Несколько десятков еврейских поэтов и писателей, работавших под русскими литературными псевдонимами, обнаружили, что их теперешние или бывшие имена печатают в скобках после псевдонима» (с. 449).
Что правда, то правда — и сам Сталин выступил против такой практики. Он активно возражал против публикации еврейских имен после литературных псевдонимов их авторов. Известный советский писатель, военный корреспондент и редактор литературных журналов Константин Симонов писал об услышанном им от Сталина:
«Почему Мальцев, а в скобках стоит Ровинский? В чем дело? До каких пор это будет продолжаться? В прошлом году уже говорили на эту тему, запретили представлять на премию, указывая двойные фамилии. Зачем это делается? Зачем пишется двойная фамилия? Если человек избрал себе литературный псевдоним — это его право, не будем уже говорить ни о чем другом, просто об элементарном приличии. Человек имеет право писать под тем псевдонимом, который он себе избрал. Но, видимо, кому-то приятно подчеркнуть, что у этого человека двойная фамилия, подчеркнуть, что это еврей. Зачем это подчеркивать? Зачем это делать? Зачем насаждать антисемитизм? Кому это надо? Человека надо писать под той фамилией, под которой он себя пишет сам. Человек хочет иметь псевдоним. Он себя ощущает так, как это для него самого естественно. Зачем же его тянуть, тащить назад?»[305]
