После распада СССР в Польше стал господствовать антикоммунистический вид национализма. Его идеология отвергает любое открытое выражение сомнения по поводу «Катынского дела». Вина Советов стала буквально определяющей для антикоммунистического польского национального самосознания. Никакая дискуссия о Катыни как об историческом спорном вопросе недопустима. Какие-либо сомнения в советской вине за Катынь находятся фактически вне закона в Польше и в антикоммунистических кругах, включая научное сообщество ученых всего мира. Польские националисты и коммунисты обычно разве что пренебрежительно упоминают об альтернативных версиях^[255].

В «Кровавых землях» Снайдер поставил перед собой цель провести как можно больше параллелей между нацистской Германии и Советами, чтобы внушить мысль, что у обоих режимов было гораздо больше общего, чем различий.

«Некоторые их тех, кто шел на смерть в ходе “Акции АВ”, думали о своих семьях, посаженных в тюрьму советским правительством. Хотя советская и немецкая власти не координировали своих действий против образованных поляков, они выбирали себе в жертву одинаковый тип людей. СССР старался устранить те элементы, которые считал опасными для своей системы, под предлогом классовой войны. Немцы же защищали свои территориальные приобретения, исходя из тех соображений, что неполноценная раса должна знать свое место. В конце концов, политика обоих государств была очень похожей: депортации и массовые расстрелы проводились более-менее одновременно» (с. 201)

(Выделено мной. — Г.Ф.).

Это не так. Нацистская операция «Акция АВ»^[256] недвусмысленно нацеливалась на уничтожение польской элиты. Снайдер хотел бы представить дело так, будто Советы делали то же самое и тем самым походили полностью на нацистов. Но никаких свидетельств в доказательство его утверждений не существует, поэтому его слова остаются только словами.

Верно, что СССР «старался устранить те элементы, которые считал опасными для своей системы», но не посредством убийств, а с помощью арестов и депортаций. Равно как и классовая борьба не имела ничего общего с кровавым расистским насилием. И польское правительство «устраняло опасные для себя элементы», в основном коммунистов, когда оно взяло под контроль Западную Белоруссию и Западную Украину после Рижского договора 1921 года. Но Снайдеру почему-то не приходит в голову сравнивать эту политику с нацистской. И в действительности он о том ни разу не вспомнил.

Снайдер заявляет: «политика обоих государств [нацистской Германии и СССР] была очень похожей». На самом деле никакого сходства между ними нет. Если и говорить о сходстве, то только между расистским взглядами польских националистов, которые отказывались считать евреев, украинцев или белорусов «поляками», даже если те говорили по-польски и жили в Польше, и нацистскими расовыми доктринами, согласно которым евреи не считались «немцами», даже если те были немцами в культурном отношении и имели германское гражданство. Напротив, все жители Советского Союза независимо от национальности в равной степени считались частью «советского народа».

Далее Снайдер обращается к «делу пары братьев и сестер», которое мы сейчас кратко и рассмотрим.

Снайдер пишет:

«Братьев Внуков, родом из области, которая некогда принадлежала центрально-восточной Польше, но теперь находилась довольно близко к немецко-советской границе, постигла такая же участь. Старший брат Болеслав был популистским политиком, которого избрали в парламент Польши. Якуб, младший брат, изучал фармакологию и конструировал противогазы. Оба женились в 1932 году, у обоих были дети. Якуб вместе с другими специалистами из его института был арестован советской властью и расстрелян в Катыни в апреле 1940 года. Болеслава же арестовали немцы в октябре 1939 года, отвезли в Люблинский замок и расстреляли в ходе “Акции АВ” 29 июня 1940 года. Он написал прощальную записку на носовом платке: “Я умираю за Родину с улыбкой на губах, но умираю невиновным”»^[257] (с. 202).

Снайдер позаимствовал историю о паре братьев и сестер непосредственно из той самой книги, которая указана им в ссылке, но «забыл» проинформировать читателей, что тот источник — всего лишь каталог выставки. Именно там помещена фотография прощальной записки Болеслава. Но в нем нет ни слова о том, кто убил Якуба, ни о «Катынской бойне», ни вообще о чем-либо подобном.

Якуб Внук значится под номером 4121 в немецком списке на с. 272 германского «Официального материала о массовом убийстве в Катыни». Вопрос, однако, не в том, был ли он убит, а кем именно — Советами или нацистами?

Его имя упоминается в советском списке заключенных, этапированных 2 апреля 1940 года из лагеря польских военнопленных в Козельске в Управление НКВД в г. Смоленске. Кроме немецкого (то есть нацистского) доклада 1943 года, нет свидетельств, что Внук или какие-то другие польские военнопленные расстреляны Советами. Недавние археологические изыскания показали, что пересыльные списки — совсем не то же самое, что списки польских военнопленных, намеченных для казни, как считалось долгое время. Когда писались эти строки, имеющиеся доказательства говорят о том, что доклад советской комиссии Бурденко от января 1944 года соответствует истине: польских военнопленных, чьи тела эксгумированы в Катыни, расстреляли нацисты^[258].

Далее Снайдер пишет:

«Янина Довбор была единственной женщиной среди польских офицеров, арестованных советским режимом. Она любила приключения и еще девочкой научилась летать на дельтаплане и прыгать с парашютом. Она была первой в Европе женщиной, прыгавшей с пятиметровой высоты и выше. В 1939 году она прошла обучение как пилот и была зачислена в резерв Польских вооруженных сил. В сентябре 1939 года она была арестована СССР. Согласно одним материалам, ее самолет сбили немцы и она выпрыгнула с парашютом, но была арестована советской властью как польский младший лейтенант. Ее забрали в Осташков, а затем в Козельск. У нее была собственная комната, и она проводила время с товарищами по военной авиации, с которыми чувствовала себя в безопасности. Ее расстреляли в Катыни 21 или 22 апреля 1940 года и закопали в яме вместе с 4409 мужчинами. Ее младшая сестра Агнешка оставалась в немецкой зоне. Вместе с некоторыми друзьями она вступила в организацию сопротивления в конце 1939 года. Ее арестовали в апреле 1940 года, приблизительно в то время, когда ее сестра была расстреляна. Агнешку расстреляли в Пальмирском лесу 21 июня 1940 года. Обеих сестер похоронили в неглубоких могилах после фиктивного суда, обеих убили выстрелом в затылок^[259]» (с. 201).

Снайдер утверждает, что Янина Левандовская расстреляна Советами в Катыни. Что позволяет ему в дальнейшем считать, что Янину постигла та же участь, что ее сестру Агнешку, расстрелянную нацистами. По какой-то причине Снайдер говорит, что смерти Янины предшествовал «фиктивный суд». Даже в той версии «Катынского дела», где вина за расстрел всех найденных жертв возлагается на Советы, нет ни слова о каких-либо «судах», их «фиктивном» характере и так далее^[260]. Более того, не существует достаточных доказательств, что Янину Левандовскую вообще расстреляли Советы.

В период с 1990 по 1992 год отставной сотрудник НКВД Митрофан Васильевич Сыромятников участвовал в шести допросах, которые проводили советские (1990–1991), польские (1991) и украинские (1992) следователи. Также он дал интервью польскому журналисту Ежи Моравскому (1991). Сыромятников служил охранником тюрьмы НКВД в Харькове, где, по его словам, весной 1940 года он принимал участие в расстрелах польских офицеров и полицейских.