В зале уже было три полноценных октагона, но несколько старшекурсников, вызванных в качестве ассистентов, быстро достали со склада детали для ещё десятка. Трёх клеток на почти сотню учеников было явно недостаточно.

Эти же старшекурсники должны были нас судить. Один из них, когда приготовления были закончены, жестом подозвал меня и моего соперника. Я поднимаюсь в клетку, и слышу прилетевшее из-за спины обещание:

— Тебе крыфка, урод!

Закатываю глаза. Этот шарик уже начинает действовать мне на нервы.

— Долго телишься, боров. Поднимайся давай.

От моих слов он мгновенно свирепеет ещё сильнее. Кажется, у него даже лопаются капилляры в глазах. Что это с ним? Не любит, когда упоминают его лишний вес?

— На всякий случай напоминаю, — берет слово судья, встав между нами в центре. — Магию и благословение не использовать. Только физическая сила и навыки. Ну и по стандарту, лежачего не бить, пах и глаза не трогать, бой до потери способности сопротивляться или до сдачи. Готовы, парни?

— Ага, — киваю.

Кабанчик молча дёргает головой и вскидывает руки к лицу.

— Бой!

— Аааа! — он первым бросается на меня, не разбирая пути. Несётся, блин, как товарный поезд.

Уклоняюсь, заставляя парня пробежать еще три шага вперёд. Он пытается ударить меня наотмашь, но его рука тут же оказывается в захвате.

Прикладываю усилие и ощущаю мощное сопротивление. Сломать не выйдет, для моего тела, не напитанного маной, жиртрест слишком сильный.

Тогда восходящее скручивание плеча. Добавляю к этому сильный толчок в спину и лицо кабанчика вминается в сетку. Он поднимается и бегает глазами по арене, пытаясь сориентироваться.

Пока не опомнился, хватаю за уши и дергаю назад. Толстяк с громким шлепком плюхается на спину. Снова пытается вскочить — снова роняю подножкой. Метит кулаком — отвожу удар в сторону и, используя его собственную инерцию, опять опрокидываю.

Ладно, наигрался. Пора с этим колобком заканчивать.

Выбрав момент, опять беру руку в захват и выкручиваю плечевой сустав. Силы в теле кабанчика почти не осталось, все потрачено на попытки подняться с канваса и оказать мне хоть какое-то сопротивление.

Сустав моментально ломается, и моя жертва вопит в истерике.

— А-А-А-А-А!

Василий Волконский, сын бывшего купца первой гильдии.

— Да когда этот заморыш успел стать таким⁈ — Витя Коршунов задыхался от ярости, у него даже непроизвольно сжимались кулаки.

Стоящий рядом Василий смотрел на схватку Лисицына с Троицким молча. Он никогда не любил Коршунова, считая его высокомерным кретином, но сейчас они стояли и наблюдали за боем вдвоем, в окружении своих особо приближенных «друзей».

Волконский тяжело дышал. Первая схватка далась ему нелегко. Хоть отец и пытался вылепить из сына что-то, что не повторило бы его собственных ошибок в школьные времена, но против генетики не попрешь. Физическое развитие давалось Василию с большим трудом, как и боевые искусства.

— Может, по старинке с ним разберемся, а? — рыкнул только что подошедший после оконченного спарринга Назаров. — Надежным дедовским способом. Стукнем по темечку, и в озеро. Пусть рыб кормит, умник хренов!

— Ага, — Василий не сдержал сарказма. — И вылететь из академии к чертям. К тому же ты точно уверен, что без последствий сможешь ему до темечка достать?

— Сомневаешься в моих силах? — прорычал здоровяк, подходя к другу вплотную и мало что не дыша ему в ухо.

Волконский вздохнул. Всевеликий Кречет, ну почему ему постоянно приходится работать с такими придурками⁈

«Ладно, не кипятись» — тут же успокоил он сам себя. Гнев отравляет рассудок. В устранении Лисицына он точно не поможет. — «Тебе всего-то нужно направить силу этого недоумка в нужное русло. Как делал отец в бизнесе.»

— Я сомневаюсь лишь в твоем умении ими распоряжаться, балбес. А теперь подожди.

Василий повернулся к Коршунову. Как бы неприятно ему не было это вспыльчивое чучело, с ним возможностей было куда больше, чем без него.

— Вить. Подойди сюда. Надо кое-что обсудить.

«Ты ответишь мне за отца, Лисицын» — про себя сказал Волконский, в момент, когда с октагона донесся крик Троицкого. — «Сначала ты вернешь мне завод. А потом ответишь за отца».

В итоге кабанчик ещё немного орет, ползая по настилу, пока судья не решает засчитать его нечленораздельные вопли за желание сдаться. По его жесту в октагон поднимаются санитары и мигом уносят проигравшего. А сам старшекурсник показывает мне большой палец вверх.

— Красава, отлично справился.

Усмехаюсь в ответ на похвалу и одним махом перепрыгиваю все пять ступенек, вновь оказываясь на деревянных досках спортзала.

Большинство учеников уже закончили первые поединки, идут последние бои. Обведя взглядом наспех собранные октагоны, я задерживаюсь на одном.

Там бьётся тот японец, ну или китаец, кто его знает, который насторожил меня ещё в классе.

Хмм…

Какой-то странный у него стиль. Странно знакомый. Не похож на боевые искусства, общепринятые в Российской империи — бокс, самбо, кикбоксинг. Да и на что-то восточное, типа карате, не тянет от слова совсем.

Единственная возникающая ассоциация — филиппинский арнис, но было бы странно увидеть его в таком месте. Может, какая-то секретная родовая техника? Мало ли, что у них там в Японии передается по наследству.

— Эй, украшение вечера! На которое устраивают покушения и натравливают демонов, — оборачиваюсь на голос и вижу Виту. Девушка стоит, уперев руки в бока и широко расставив ноги.

Короткие спортивные шорты открывают обзор на сильные бедра и подтянутые икры. Кожа белая, как фарфор, что заставляет девушку казаться обманчиво хрупкой.

— Чего тебе? — недовольно спрашиваю я. Еще на перемене с трудом убедил ее от меня отвалить и не доставать тупыми вопросами по поводу того вечера. Не хотелось бы повторять эту процедуру снова.

— Да ничего, — она хитро прищурилась. — Просто хотела сказать, что если в следующем круге нас поставят в пару, то пощады не жди!

— А я по-твоему сплю и вижу, чтобы ты меня пощадила? — усмехаюсь в ответ, не переставая наблюдать за тем азиатом. — Не льсти себе, милашка.

— Да ты… — ее лицо тут же наливается краской. Какая нежная. — Ты совсем страх потерял, Лисицын⁈

Под моим пристальным взглядом японец быстрой и четкой серией ударов оформляет нокаут и выходит из клетки, ни на кого не обращая внимания. Ну прямо настоящий самурай.

Идет в раздевалку.

— Не угадала, — не забываю ответить девушке, забавляясь тем, как легко задеть ее гигантское эго. — Я страх и не находил.

Пока в октагоны заводят новые пары и слышатся выкрики «Бой!», протискиваюсь через толпу. Все шумно обсуждают схватки, как уже прошедшие, так и еще предстоящие. Похоже, даже прием ставок кто-то организовал. Хе, ничего нового.

Пользуясь общей отвлеченностью, выхожу в раздевалку вслед за скрывшимся там мигрантом. Хотя может в итоге окажется, что он бурят, вот смеху то будет.

В комнате пахнет потом и одеколоном. Вдоль стен стоят скамейки и крючки с развешенной на них одеждой. На стене возле самого потолка тарахтит огромный кондиционер, но явно не справляется с задачей.

Японец стоит спиной ко мне с бутылкой воды в руках, которую только что достал из своей сумки.

— Тебе что-то здесь нужно? — холодно спросил он, не оборачиваясь. Его голос меня неприятно удивил. Сразу чувствуется, что это не очередной проходимец вроде Назарова или Коршунова, каким меня не одолеть.

Кто же он такой?

— Ага. В горле пересохло. Не поделишься?

Подхожу к нему и приветливо улыбаюсь, изо всех сил скрывая свое напряжение. Азиат секунды три молчит, изучая меня тяжёлым взглядом. Узкие прорези глаз сверкают, как будто это сканеры или рентгеновские лучи.

Наконец, он протягивает мне открытую бутылку. Также молча.

Я принимаю ее и делаю несколько жадных глотков. Охота на кабана — занятие утомительное. А уж с моего немощного тела и вовсе семь потов сошло, так что за возможность попить воды я искренне благодарен.