Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Последующие две недели я все делала сама, как только прибегала со школы. Маму выписали, и она вернулась домой, но на ее руке красовалась память о минувших выходных. Она не могла делать ничего по дому и не справлялась со скотом.

Как-то мы услышали разговор родителей и поняли, что они собираются продать все хозяйство, так как мама больше не справляется с хозяйством. Отец говорил, что нужно пойти в ЗАГС и расписаться, после чего он получит новую квартиру в недавно построенном доме. Так я узнала, что наши родители не были по закону мужем и женой, а всего лишь сожительствовали.

Отец с мамой расписались и получили новую двухкомнатную квартиру на втором этаже трехэтажного дома, который находился рядом с нашей школой и стадионом. Я тешила себя надеждой, что там наша жизнь хоть немного изменится в лучшую сторону. Мама продала свою стайку, а отец все чаще отправлялся на охоту, так как получил ружье со всеми документами. Теперь мы могли не видеть его по несколько дней в месяц. Пока что он не поднимал руку на мать, потому что выходные проводил вне дома, и у мамы была возможность восстановиться.

Год протекал более или менее спокойно, но я стала замечать, как мама понемногу пристрастилась к выпивке. Теперь и она тоже пьет, то ли от горя в своей жизни, то ли от боли, что терзала ее тело. Я не понимала этого, но сказать ей ничего не могла. Как-то вечером, когда отец остался дома, и они оба сидели за столом в зале, я услышала мамин крик:

– Перестань! Хватит!

Как и прежде субботний вечер превратился в боевой спарринг между выпившим отцом, а теперь еще и выпившей мамой. Так изменилось отношение к спиртному и второго члена в нашей семье. Как говорила мама себе в оправдание: «Я устала бороться с его запоями».

Из зала доносились пьяные крики и ругань. Я сидела, не двигаясь с места, чтобы не накликать беду на себя. Но, увы, в этот вечер без происшествий было не обойтись. От бранных слов родители перешли к драке. Удар за ударом, звон бьющейся посуды и грохот мебели… Внезапно все стихло. И это была та самая пугающая тишина. Я хотела знать, что там произошло, но, в то же время, меня охватило оцепенение, леденящий душу ужас разливался по венам. Воображение рисовало страшные картины, а в голове стучала мысль: «А если все кончено? Что если кого-то из них… О, Боже!». Отчаяние и паника заставили меня зайти к родителям. От увиденного глаза мои расширились, а тело сковал страх. Отец схватил маму за горло, пытаясь задушить. Его обезумевшие глаза налились кровью, а костяшки пальцев побелели от давления. Мама уже практически не сопротивлялась, на шее вздулись вены, из горла вырывались лишь хрипы, и казалось, что жизнь вот-вот уйдет из нее.

–Папааа!

Мой отчаянный крик был настолько громким и пронзительным, что на отца это подействовало, как оплеуха. Он вздрогнул и отпустил маму. Посмотрев на меня ошалевшими глазами, он увидел на моем лице безумную ненависть, боль и страх за то, что он вызывал во мне все эти мерзкие чувства. Это был переломный момент. Воздух в комнате сгустился и смешался с эмоциями и чувствами, которые делали меня глубоко несчастной. Казалось, что все вокруг превращается в дым из отголосков прошлого. Я не знала, что ждет меня в будущем, но именно в тот момент решила для себя, что надо бежать от этого ужаса, как можно дальше. Мне стало страшно за свою жизнь и за то, какой она может стать.

Тот злополучный вечер закончился тем, что родители, как ни в чем не бывало, просто продолжили пить дальше, пока не напились до беспамятства. Когда я пошла проверить их, то увидела, как мама лежит возле стола и ее выворачивает всем, что она съела и выпила за вечер. Картина была крайне неприятной. Я не хотела видеть свою маму в этой пьяной невменяемой женщине, от которой несло рвотой и перегаром. Переборов отчаяние и желание сбежать в эту же минуту, я кое-как подняла ее и потащила в ванную. Ноги не слушались ее, и она навалилась на меня практически всем своим весом в сто килограммов. Мой позвоночник хрустел под такой тяжестью, и все это показалось мне непосильной ношей для хрупкой двенадцатилетней девочки: «Как же я дотащу маму до ванной? Как я вынесу эти постоянные пьянки, скандалы и драки? Неужели я обречена на столь жалкое существование? В чем мое предназначение? Для чего я была рождена на этот свет?!». Видимо злость на свою судьбу и отчаяние придали мне сил, и я все же дотащила маму до ванной, а потом пошла убирать за ней в зал. Лида не осталась в стороне и присматривала за мамой, пока я устраняла последствия очередной пьянки родителей. Я всю ночь не смыкала глаз, опасаясь за маму, которая перебрала с алкоголем, но Лиду я отправила в постель, чтобы дать возможность выспаться хотя бы ей. К сожалению, это были не последние испорченные выходные… У родителей это уже превратилось в своеобразную традицию. После нескольких таких бессонных ночей сестра и вовсе отказалась мне помогать, и пришлось все делать самой.

Так мы привыкли к тому, что теперь еще и мама стала пить. И ко всем моим привычным ежедневным заботам и занятиям прибавились еще и бессонные ночи по выходным. Летом мы все так же уезжали к тете Клаве на целый месяц каторжных работ. Я терпеть не могла эти принудительные работы у той, которую не любила за ее грубость и отстраненность. Меня раздражали ее ленивые дети, с которых Лида брала пример. Со временем отношения с сестрой стали совсем прохладными. Она воспринимала мою доброту к ней, как слабость и пользовалась этим. Как-то мы с ней собрались поехать купаться на мульду, в которой образовался водоем у нас в городке. Я выкатила велосипед, и мы стали решать, как поедем.

–Ты покатишь, я поеду, – сказала мне Лида.

– В смысле? – непонимающе уставилась на нее я.

– Ну по очереди: сначала ты будешь крутить педали, а я сяду на сиденье, а потом поменяемся.

– Ну, хорошо.

Я встала на педали, Лида села позади меня, и мы покатили. Я проехала так минут десять и остановилась, ноги устали и затекли от постоянного напряжения. Лида продолжала сидеть и даже не думала слазить. Тогда я повернулась к ней и сказала:

– Ну что, теперь твоя очередь.

– Нет, давай ты до мульды, а я назад.

Я не стала спорить и покатила дальше. Мы искупались, поиграли с ребятами и поехали домой. На половине дороги, словно под гипнозом, я понимаю, что снова кручу педали, а она просто сидит сзади и держит меня за плечи. Таких случаев, когда она пользовалась моей наивностью, было очень много, и постепенно наши отношения рушились.

К бабушке я по-прежнему ездила с большим удовольствием. Любила ее до безумия! Все неприятные воспоминания постепенно затерлись в памяти. Да и в возрасте двенадцати лет все более осознанно, чем в детстве.

Я уже не была ребенком, но и взрослой еще не стала. Однажды, я пришла со школы домой, и мне вдруг стало как-то не по себе: голова закружилась, ноги подкосились. Я присела на стул и увидела, как по ноге скатилась алая капля крови. Меня охватил страх. Поддавшись панике, я подумала, что умираю. Дома был только отец, и я побежала к нему.

–Папа! Папа! Что со мной?! Мне кажется, я умираю!

Отец, как всегда, сидел в кресле и в недоумении смотрел на меня. Он не мог понять, что произошло, и ждал от меня хоть каких-то объяснений.

–Папа! Ну чего ты молчишь? Я же говорю, что умираю! У меня идет кровь оттуда!

Он посмотрел, куда я указывала, и усмехнулся.

–Ты не умираешь, глупая! За этим тебе к матери, она скоро придет. А пока подложи себе что-нибудь, чтобы ничего не замарать.

Он был так холоден и равнодушен, как будто это было нормой.

Я не знала, что со мной происходит. Впервые в жизни, я была так напугана, что даже боялась сделать неверный шаг. Минуты, оставшиеся до прихода мамы, казались мне целой вечностью. Послушав совет отца, я подложила чистую тряпочку и смирно ждала. Время текло настолько медленно, что за эти полчаса я успела напридумывать себе самое страшное. И когда мама, наконец, появилась на пороге, я уже была на грани нервного срыва в ожидании «приговора», который она мне огласит.

7
{"b":"857876","o":1}